Коронный номер мистера Х - Дарья Донцова

На том все и заканчивалось.

Прошло около года после подмены Насти, когда Генрих сказал Анфисе:

– Ты должна мне помочь.

Заварская, не спросив, чего хочет любовник, воскликнула:

– Конечно.

Донелли улыбнулся:

– Молодец. Вот за это тебя люблю. Никогда не кривляешься. Завтра днем придешь к Маркиным и спрячешься в спальне Люды, в шкафу…

– Ничего не понимаю, – перебила его Анфиса. – Зачем прятаться в гардеробе?

Генрих пустился в объяснения. Позавчера его вызвала на встречу Маркина и вновь попросила о помощи. Фрол не заподозрил ничего плохого, когда жена продемонстрировала ему впервые чужую девочку. Мужчины менее внимательны, чем женщины, не обладают материнским инстинктом и проводят с новорожденными мало времени. А младенцы быстро меняются. Маркин, вернувшись через пару месяцев с гастролей, не усомнился, что в кроватке лежит Настенька. Крошечная девочка, давно позабыв родную маму, радостно смеялась, когда Людмила брала ее на руки.

Но время шло, крошка подрастала, ее волосы начали темнеть, кожа стала более смуглой, глаза из серо-голубых превратились в карие. После того как малышке стукнул год с небольшим, Фрол нанял для нее гувернантку, которой предписывалось два часа в день разговаривать с крошкой на английском.

– Какая хорошенькая, – умилилась воспитательница, впервые увидев подопечную. – Волосы кудрявиться начинают, будет шатенкой, совсем не похожа на родителей. Наверное, в дедушку-бабушку пошла?

Вероятно, гувернантка прекрасно владела английским языком, но вот с умом у нее было плохо. Разве можно в присутствии отца говорить, что ребенок не имеет с ним внешнего сходства?

Глава 33

Фрол никак не отреагировал на слова воспитательницы, похоже, он их не слышал. В среду Людмила поехала в СПА-салон, а в нем прорвало трубу. Маркина вернулась домой в неурочный час и удивилась. В прихожей не было куртки гувернантки и ее уличной обуви. Наверное, муж по непонятной причине отпустил воспитательницу домой, остался один с ребенком. Люся хотела спросить, в чем дело, но тут услышала голос супруга, тот общался с кем-то по телефону:

– Исследование точное? ДНК не врет? Нет, не хочу, чтобы супруга заранее знала о моих сомнениях. Поступим иначе. Через неделю я вызову вас на дом, посмотрите девочку, скажете, что ей надо сделать анализ крови. Придумайте причину, по которой это требуется. Нет! Кровь! Не слюна, не волосы. Нет! Мне сказали, что кровь – самый точный показатель, не хочу оставлять даже тени сомнений. Да, понимаю, образец слюны, прядку я могу сам взять и вам доставить, но я хочу сделать анализ крови. Не надо спорить. Все равно будет по-моему. Отлично. Встреча через семь дней.

Людмила не стала ждать, когда муж завершит беседу, ушла на цыпочках и бросилась к Генриху со словами:

– Сделай что-нибудь! Фрол узнает правду, выгонит меня, сочтет изменщицей. Правду никогда не смогу ему рассказать.

И Донелли придумал план, вернее, он решил повторить уже один раз удачно совершенную операцию.

Маркины собирались в театр. Фрол должен был приехать к началу спектакля из офиса, а Людмила из дома. Естественно, она вызвала няню. Тут надо упомянуть, что Фрол не разрешал жене сбагривать малышку воспитательнице на весь день. Он требовал, чтобы мать сама занималась ребенком. Поэтому Валентина работала не постоянно, она приходила, когда Люсе надо было сбегать к косметологу, прошвырнуться по магазинам или в случае совместного выхода родителей девочки вечером. Нянька являлась, когда Мила уже была на старте, и покидала квартиру сразу по возвращении хозяйки. Валя появлялась всего четыре раза в неделю и не сидела с ребенком с утра до ночи. Маркин не терпел в доме посторонних.

– Ты ни фига не делаешь, – говорил он жене, – значит, занимайся дочкой и бытом. Прислуга для черной работы, гувернантка на час для обучения, нянька – чтобы ты могла ненадолго прошвырнуться. Но не каждый день. Четыре раза в неделю тебе погулять хватит.

Анфиса должна была приехать на полчаса раньше Валентины. Людмила впустит подругу и спрячет ее в своей спальне в шкафу. Няне запрещалось заходить в комнаты хозяев, ее маршрут – детская – кухня – санузел. Перед уходом Людмила предложит няньке чай, в который добавит сильное снотворное. Анфиса подождет, пока Валя задрыхнет, вылезет из укрытия и впустит в квартиру Донелли.

Зачем такие сложности? Можно ведь сделать копию ключей. А вот и нет! Фрол поставил замок, который сам купил в Америке, открывался он штырьком с выступами. В московских мастерских такой сделать не могли. Месяц назад Фрол потерял свой ключ.

– Ничего, – сказал он, – мне скоро из Штатов новый пришлют, некоторое время придется с одним ключом жить.

И отобрал у жены связку.

Понимаете теперь, по какой причине Анфиса должна была сидеть в шкафу?

Донелли унесет Настю, Заварская запрет квартиру изнутри, задвинет щеколду и вновь затаится в гардеробе. Когда хозяева вернутся из театра, они не смогут из-за задвижки попасть домой, долго будут звонить в дверь. И в конце концов разбудят храпящую прислугу. Людмила отругает няньку, привлечет Фрола к скандалу, задержит всех в кабинете мужа, а Анфиса тем временем убежит. Потом мать пойдет посмотреть на спящую девочку и поднимет крик. И кого заподозрят менты? Естественно, Валентину, створка-то изнутри была заперта. Как преступник проник в квартиру? Кто его впустил? Кроме няньки некому. Настю не найдут, анализ ДНК не сделают, Фрол не сможет обвинить жену в измене. Маркин не выгонит Люсю, наоборот, он будет жалеть мать, которая лишилась дочери.

– Никогда, – отрезала Анфиса, узнав о сценарии.

Генрих не рассердился.

– Ты вроде хотела открыть собственное дело?

– Это тут при чем? – не сообразила любовница.

Донелли спокойно объяснил:

– Как правило, детей похищают ради выкупа. Маркин богат, он отстегнет хорошую сумму. Сто тысяч долларов получишь, бизнес замутишь.

– С ума сошел? Решил выкуп требовать? – еще сильнее испугалась Анфиса. – Нас поймают.

– Кто? – засмеялся Генрих. – Тупые менты? Да они, если правду узнают, долю потребуют. И тебе деваться некуда. Мы заинтересованы провернуть дело больше Людки. Будет странно, когда за Настю выкуп не попросят. Вопрос возникнет: какого хрена девочку украли, если денег не требуют? Представь, что случится, если Фрол выяснит правду? Он насядет на Люську, той скрывать истину уже смысла не будет, она нас сдаст, потянут за ниточку, узнают, где я Настю взял, и сколько лет мы за похищение ребенка получим?

– Ты отжал выкуп за украденную девочку, которую Людка вместо дочери получила! – только сейчас поняла Анфиса.

– Деньги на дороге не валяются, – заявил Донелли, – сами в руки плыли. Кстати, не я один выручке радовался, ты червонец гринов огребла.

Фиса помертвела.

– Я не знала… думала…

– Думала что? – засмеялся Генрих. – За красивые глаза баксы тебе дал? Ты в доле.

И что было делать? Пришлось Анфисе соглашаться.

Сначала все шло по плану. Фиса залезла в шкаф, вскоре пришла няня, угостилась чайком со снотворным. Людмила уехала в театр. Минут через пятнадцать в квартире стало тихо. Заварская вылезла из гардероба, осторожно заглянула в комнату Насти, увидела крепко спящих девочку с нянькой, впустила Генриха, тот взял ребенка на руки… И вдруг раздался детский голос:

– Мама, мама, я есть хочу.

Донелли чуть не выронил малышку, у Анфисы от страха подкосились ноги, а в комнату вбежал мальчик лет четырех и захныкал:

– Мама, мама…

Заметив посторонних, он примолк и потом с визгом бросился в столовую.

– Откуда он взялся? – воскликнула Фиса и ринулась за ребенком. Генрих положил Настю в кровать и тоже бросился за мальчишкой. Они стали ловить крикуна. В конце концов Донелли удалось его поймать, он прижал к себе орущего во все горло мальчишку и прямо через одежду сделал ему укол. Мальчик обмяк и наконец-то замолчал.

– Фу, – выдохнул Генрих, – взял с собой шприц на случай, если Настя проснется. Девочке Люська снотворное дала, но вдруг она очнулась бы. Так, слегка меняем план…

Договорить он не успел, в столовую, пошатываясь, вошла няня. Наверное, ее разбудил истошный вопль мальчишки. Увидев Генриха и Фису, Валентина заморгала и заплетающимся языком спросила:

– Вы кто? Как сюда попали?

Тут даже Генрих растерялся, он стоял молча, а нянька заметила лежащего на ковре мальчика и попятилась.

– Что вы сделали с моим сыном?

Генрих очнулся, схватил со столика вазу и опустил ее на голову няньки. Та рухнула на пол, по ковру потекла кровь.

Стало так тихо, что Фисе показалось, будто тишина звенит, как натянутая струна.

Донелли наклонился над Валентиной, приложил два пальца к ее шее, потом выпрямился.

– Черт. Отбросила тапки.