Коронный номер мистера Х - Дарья Донцова

– С ума сошли! – подпрыгнула Заварская.

– Можем показать результат дактилоскопического исследования, – пожала плечами Варвара.

– У меня никогда не брали отпечатки пальцев, – взвизгнула Анфиса, – вы врете! Откуда у вас они могут быть? Их нет!

Я изобразил смущение.

– Разрешите покаяться в воровстве. Вы любезно угостили меня чаем в своем кафе, во время нашей беседы вас позвали, а я, уж простите, утащил вашу ложечку.

Анфиса побледнела.

– Я никогда не ездила на «Жигулях» первой модели! Не бывала в деревне Быково.

– Грыково, – поправил я, – вы недавно угостились таблеткой «Антистомак». Вы занервничали, оказавшись в полиции, и ваш желудок немедленно отреагировал спазмом. «Раганил» снят с производства, его заменил «Антистомак».

– Я делала на днях гастроскопию, – закричала Заварская, – в процессе нее мне удалили полип, врач велел пить таблетки в течение месяца. До этого я не прикасалась к препарату.

– «Пальчики» ваши, – повторила Косова, – отличное доказательство того, что вы находились в деревне Грыково. Ваш рост и вес совпадают с параметрами того, кто прятался в кустах и находился у церкви, размер обуви, увы, тоже. Что еще надо? За похищение детей и убийство няни вы получите пожизненное.

Анфиса вскочила.

– Меня посадят? За что?

– Не поняли? – удивилась Варвара. – Могу повторить. За похищение Ирины Коровиной и Анастасии Маркиной, убийство Валентины Водогреевой. Вы прекрасно выглядите, но двадцать с гаком лет на зоне просидеть непросто даже очень молодой женщине.

– Неправда! – заорала Заварская.

– Что именно? – спросил я.

– Все!!! – завизжала Анфиса. – Меня в деревне не было! На «Жигулях» я не каталась! Девчонка была одна, не две! Одна!

– Фиса! – перебил бывшую жену Генрих. – Замолчи.

– А-а-а! Испугался! – заорала Заварская. – Мерзавец! Это он все провернул, а она придумала!

Анфиса подскочила к Людмиле, схватила ее за плечи и затрясла, как бутылку с загустевшим кефиром.

– Изображаешь барыню? Дорогуша! …! …! Корчишь из себя фу ты ну ты ножки гнуты? Сейчас у тебя поубавится спеси. Получай!

Заварская изо всей силы пнула ногой сумку Чугуевой, которую та поставила на свободный стул.

– Гадина! – не осталась в долгу Людмила. – Кошка помойная!

Анфиса вцепилась Чугуевой в волосы, та закричала и укусила нападавшую. Я попытался оттащить Заварскую, но дама изо всей силы наступила мне пяткой на ботинок. В тот день я, как на грех, решив пофорсить, надел темно-синие замшевые штиблеты. Острый тонкий каблук владелицы чайной лавки вонзился мне в пальцы, в глазах потемнело. Некоторое время я пытался справиться с болью, а когда пришел в себя, в кабинете шла рукопашная, в которой принимали участие все свидетели, Варвара и несколько прибежавших полицейских.

Минут через десять красные, потные, растрепанные люди вновь расселись по местам, и разговор потек дальше.

– Я все расскажу, – тяжело отдуваясь, заявила Анфиса. – Это она придумала! Люська! Боялась, что Фрол ей под зад коленом даст! Она убийца!

– Не верьте этой гниде, рвань гнилая, – завизжала Чугуева, – подонка!

– Сама …! – не осталась в долгу Анфиса.

– …! …! – заорала Людмила.

– Во дают! – разинула рот Искоренева. – Ну ваще! Клоунов не надо! Посмотришь на таких, и весело станет!

– Заткнись, тварь! – не утихала Людмила.

– Сдохни, шлюха! – ответила Анфиса.

– Я пойду, – пробормотал Генрих.

Варвара встала.

– Молчать! Сидеть! Никто никуда не уходит!

– Сейчас же позвоню мужу, – рыдающим голосом пообещала Людмила. вынимая сверкающий стразами телефон.

– Да хоть обзвонись, – заржала Анфиса, – все равно они правду узнают. Чего он трубку не берет? Надоела ты ему со своими просьбами!

Нет никакого смысла цитировать дословно разговор, который произошел в кабинете Косовой. Я уже достаточно сообщил, чтобы вы поняли накал страстей. Рассказ Анфисы сопровождался нецензурной бранью Людмилы, а когда речь зашла о Генрихе, брань полилась из его уст. Анри и Роза Искоренева сидели молча с вытаращенными глазами. Чтобы сэкономить ваше время и не оскорбить ваши чувства, не стану приводить все выражансы, передам лишь суть дела.

Анфиса Заварская и Людмила свели знакомство в Доме литераторов. Люда страстно хотела выйти замуж за Фрола. Анфиса посещала клуб с целью найти богатого любовника, становиться семейной дамой дочь писателя не хотела, насмотрелась на «счастье» родителей и решила, что ей этого не надо. Пока Фиса охотилась на кавалеров, Людмила танком перла к своей цели и соблазнила Маркина. Вот только для Фрола не имело значения то, что он переспал с Людой, девиц, подобных ей, в жизни продюсера и создателя группы «Слеза» было предостаточно. Но Людмиле повезло, она забеременела, о чем и сообщила любовнику. Фролу тогда стукнуло сорок девять, детей у него не было. Многие мужчины, даже отъявленные ходоки и ловеласы, начинают задумываться на пятом десятке о наследнике. Люда была хорошенькой, веселой, легкой на подъем, выглядела намного моложе своих лет, почти юной девушкой. Маркин решил: пора остепениться. Невеста, сама не своя от счастья, надела, несмотря на уже заметную беременность, фату и обручальное кольцо. Фрол, как уже неоднократно упоминалось, был богат, а российский шоу-бизнес только зарождался. Бракосочетание основателя самой популярной поп-группы пришлось на время малиновых пиджаков, золотых цепей, часов за нереальные деньги и бесшабашного пиара. Маркин закатил пир на весь мир. Шлейф платья невесты несли десять детей, наряженных ангелами, подружки щеголяли в роскошных одинаковых нарядах, молодые шли к арке, увитой цветами, где улыбалась женщина с книгой, повсюду стояли букеты… Сейчас такой антураж уже не удивляет, но в конце восьмидесятых народ онемел. Людмила не скрывала своего восторга: из девушки, на которую посматривали с усмешкой, из нищенки, перешивавшей по ночам старые платья, чтобы они смотрелись новыми, из бедноты, ходившей на тусовки не только в поисках достойного мужа, но и для того, чтобы элементарно поужинать, она превратилась в светскую даму, которую устроители светских вечеринок встречали поклонами. Было от чего ликовать.

Анфису Люда выбрала главной подружкой. По какой причине Заварская удостоилась такой чести? У Людмилы не было близких друзей, и основная часть знакомых, с кем она пыталась поддерживать хорошие отношения, давала ей понять, что она им не ровня, допущена в избранный круг из жалости, ей следует знать свое место. Анфиса тоже не занимала высокого положения в обществе, но она была своя, дочь писателя, пусть Семена-попрошайки, но все же. Людмила же про отца помалкивала, а мать называла модельером. Но все знали, что родительница Людки работает лифтером в подъезде писательского жилищного кооператива в районе станции метро «Аэропорт». Глупо врать тем, кто живет в этом доме или приходит туда в гости. Несмотря на отца-подъедалу, Фиса могла насмехаться над Людой, та стояла намного ниже по социальному положению, но Заварская никогда этого не делала, была приветлива, мило разговаривала с охотницей на мужей, а один раз, заметив, что у Люси красные глаза, спросила:

– Ты заболела?

И Мила совершенно неожиданно для себя прошептала:

– Нет. Плакала в туалете. Сегодня в ресторане «Прага» поэт Бубнов празднует день рождения. Вход по приглашениям, их раздает Марта Зверева. Я попросила одно, а она не дала, сказала: «Там будут только пары, поищи мужика в другом месте». Мне так обидно стало.

– Вот дрянь! – возмутилась Анфиса. – Подожди-ка!

Заварская ушла и через десять минут вернулась с вожделенным глянцевым приглашением.

– Держи, – улыбнулась она, – пусть тебе повезет.

И ведь повезло! Да еще как! Именно там Людмила очаровала Фрола.

Вот почему Анфиса стала главной подружкой, вот по какой причине Людмила подняла за нее тост. После того как молодожены вернулись из свадебного путешествия, Фиса начала активно общаться с Маркиной. Можно подумать, что Люда оказалась благодарной женщиной и, став богатой, решила приголубить по-прежнему нищую Заварскую. Ну, наверное, отчасти это было так. Но еще Людмиле очень хотелось продемонстрировать свое материальное положение, похвастаться подарками мужа, показать, сколь высоко она взлетела. Фисе отводилась роль бедной родственницы, которой предписывалось восхищаться гардеробом, драгоценностями, домом и прочим имуществом богатой тетушки. Людмила иногда делала подруге подарки: туфли, сумочку, косметику. Анфиса ахала, благодарила ее, Люда чувствовала себя благодетельницей. Это поднимало ее самооценку, тешило самолюбие, делало Маркину счастливой. Ну согласитесь, какой толк в бриллиантовом колье, если никто при виде него не заходится от восторга? Раньше Люда всем завидовала, а теперь она хотела сама вызывать это разрушительное чувство у окружающих.