Большая книга ужасов – 9 (сборник) - Эдуард Веркин

– Сюда, сюда, – Толян повел нас по самому краю котлована.

– Слушай, а где вообще все? – огляделся по сторонам Макси-Кот.

Его удивление легко было понять. В разгар буднего дня на стройплощадке, кроме нас, не оказалось ни души.

– Наверное, на другой объект перекинули, пока с могилами решают, – предположил Толян. – Видите, – продолжал он, – котлован-то почти в самое кладбище упирается.

Обогнув котлован по кромке, мы подошли к сваленной в углу стройплощадки куче.

– Вот. Смотрите, – тоном экскурсовода изрек Волобуй.

На первый взгляд куча выглядела совершенно непримечательно: земля, смешанная со строительным мусором, и только. Высокий земляной холм, из которого то тут, то там торчали какие-то доски, проволока, бумага, тряпки и разномастный строительный мусор. Не знай мы того, что поведал нам Волобуй, нипочем бы не догадались, что здесь были старинные захоронения.

– Чего застыли? Пошли поближе. – Толян чувствовал себя здесь совершенно комфортно.

Мы в нерешительности потоптались на месте.

– Ща я вам тут такую плиту покажу, – не унимался Волобуй. – Там надпись такая смешная…

– Смешная? – перебила его Жанна. – На могильной плите?

– Ну! – ничуть не смутился тот. – Сама посмотри и поймешь.

Откинув несколько досок, он потыкал указательным пальцем куда-то вниз. Мы подошли и увидели обломок плиты из бурого гранита. Надпись сохранилась на удивление хорошо. Она гласила: «И книга стала ему могилой».

– Прочитали? – посмотрел на нас Волобуй. – Во ржачка-то, а? Его что, выходит, в книжке вместо гроба похоронили?

– Заткнулся бы ты, а? – не поддержала шутку Жанна.

– Да ты чего? – выпучил глаза Толян. – Не я ведь писал.

Жанна не ответила. А Макси-Кот задумчиво произнес:

– Наверное, этому покойнику книга откуда-нибудь из шкафа на голову свалилась. То есть тогда он еще покойником не был. А в старину книжки тяжелые и толстые делали. Да еще в кожаных переплетах и порой с деревянными прокладками и медными застежками. Вот и представьте: если такое с верхней полки высокого шкафа упадет, то человеку кранты.

Лицо у Жанны стало совсем сердитым.

– По-моему, ты, Максик, заразился от Толика.

– Да я просто размышляю, – откликнулся Кот. – Надпись-то очень странная.

– Ну, я же вам говорил, смешная, – немедленно поддержал его Волобуй.

– А может, все проще? – предположил я. – Про этого мужика написали в какой-то книге что-нибудь оскорбительное, он расстроился и помер.

– Почему бы и нет, – откликнулся Макси-Кот. – Жаль только, мы никогда не узнаем, кому адресована эта эпитафия.

– Какая еще питафия? – насторожился Волобуй.

– К сведению некоторых, – с выразительным видом произнесла Жанна, – то, что ты, Толя, назвал смешной надписью, другие люди называют эпитафией.

– А-а-а, – разочарованно протянул Толян. – Я-то думал, увидели чего ценное.

– Жалко, что мы никогда не узнаем, на чьей могиле была эпитафия, – продолжал Макси-Кот. – Вдруг это была какая-то известная в свое время личность?

– Почему обязательно известная? – не поняла Жанна.

– Ну, если придерживаться Федькиной версии, – указал на меня старый друг, – то о покойном написали в книжке. Значит, он скорей всего что-то собой представлял.

– Это если придерживаться Федькиной версии, – покачала головой Жанна.

– А давайте поищем верхнюю часть плиты, – предложил я. – Вдруг она где-нибудь рядом валяется. Волобуй, ты не видел?

– Такого цвета не видел, – отвечал Толян. – Другие были. Но я только с одного края тут шуровал. Нас с Витьком после рабочие шуганули. Так что можно поискать.

На сей раз даже Жанна не возразила. И впрямь ведь интересно. Мы двинулись вокруг холма, внимательно изучая то, из чего он состоял.

Пирс порой с подозрительным видом принюхивался, порой, видимо, испугавшись чего-то, отскакивал в сторону, чтобы в следующее мгновение снова зарыться носом в землю. Вот тут мне сделалось совсем не по себе. Вдруг он сейчас откуда-нибудь выудит какую-нибудь кость? Понимаете, человеческую кость. До сих пор-то мы здесь ничего такого не видели. А Пирс пороется и найдет. И что нам тогда с этим делать?

По-моему, Жанна подумала о том же. Потому что, резко намотав на руку поводок, прикрикнула:

– Пирс, фу!

Пес повернулся к ней и, внезапно подняв вверх морду, тоскливо заскулил. Меня прямо мороз пробрал по коже. Да и остальным поведение Пирса явно не понравилось. Даже Волобуй каким-то не своим голосом осведомился:

– Чего это, Жанка, твой волкодав тоску нагоняет?

– Место такое, – сухо бросила она в ответ.

А Макси-Кот, уже немного пришедший в себя, заунывно изрек:

– Над большой могильной кучей ветер тучи собирает, между кучею и тучей громко Пирсик завывает от тощищи безысходной…

– Ну, Максик, остроты у тебя сегодня, – поморщилась Жанна.

Волобуй придерживался противоположного мнения. На его физиономии отразился восторг, и он спросил:

– А чего, Макс, это такой стих есть или ты его прямо сейчас придумал?

– Да как тебе сказать, – замялся Кот. – Частично есть, а частично придумал.

– Не понял, – выпучил глаза Волобуй.

– Импровизация на тему «Буревестника» Горького, – пояснил я. – Макси-Кот просто обожает корежить известные стихотворения.

– А-а-а, – протянул Волобуй.

Мне стало ясно, что он ничего не понял. Ни про «Буревестника», ни про импровизацию. Еще немного помолчав, Толян осторожно поинтересовался:

– А чего, в этом самом горьком буревестнике тоже про кладбище говорится?

Мы грохнули. Толян смотрел на нас в крайней степени недоумения.

– Чего ржете?

– Да так, – сквозь смех проговорил Макси-Кот. – Вы разве это в школе не проходили?

– Не, – уверенно отвечал Толян. – Правда, нет? – обратился он за поддержкой к нам с Жанной.

– Правда, – кивнула Жанна. – В этой школе не проходили. Я в прошлом году в своей старой «Буревестника» прошла.

– Мы с Котом тоже, – подтвердил я.

– Во-о! – расплылось в радостной улыбке лицо Волобуя. – А у нас это… видать, другая программа. Они, говорят, теперь во всех школах разные. Так чего, Макс, там, в горьком буревестнике, про кладбище или не про кладбище?

– У Горького не про кладбище, а про море и птицу, – вкратце просветил Волобуя Макс.

– А-а-а, – снова протянул Толян. По-моему, он так ничего и не понял.

Мы двинулись дальше, тщательно изучая каждый сантиметр склона холма.

– Ка-р-р-р!

Прямо из-под моих ног взметнулось что-то огромное, черное. От неожиданности я шарахнулся, потерял равновесие и, сметая все на своем пути, покатился вниз по склону. Под словом «все» я в данном случае подразумеваю Жанну и Пирса. Стоило нам докатиться донизу, как оба высказали мне свои мысли и чувства по этому поводу. Волобуй же, стоя на вершине холма, тыкал пальцем в голубое небо и с хохотом орал:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});