Жилец. Смерть играет - Сирил Хейр

— Недостает связующего звена, — твердил Маллет, — а оно где-то здесь. Я должен сам его найти.

Съев в одиночестве свой ленч, он вернулся уже с более довольным видом. Сержант встретил его на лестнице.

— Я как раз иду… — начал он с победным видом.

— Вы можете мне сказать, — бесцеремонно перебил его инспектор, — где сейчас можно найти Крэбтри?

— Да. Он нанялся на работу к оптовому торговцу фруктами на Ковент-Гарден[17].

— Спасибо. Так куда вы говорите направляетесь?

— На Боу-стрит[18].

— Тогда я пойду с вами.

В начале Боу-стрит Франт показал, где искать нужный фруктовый магазин, и они расстались. Когда Маллет на тротуаре возле магазина увидел Крэбтри, на его голове возвышались ящики с апельсинами. Крэбтри кисло посмотрел на инспектора, явно его узнав.

— Что на этот раз? — буркнул он.

— Всего один вопрос, — добродушно проговорил Маллет. — Вам не обязательно прерывать вашу работу, чтобы на него ответить.

Тогда отойдите с дороги! И Крэбтри двинулся со своей ношей к стоявшему в некотором удалении фургону.

Маллет подстроился под его шаг, как будто разговор при таких обстоятельствах был самой обычной вещью на свете.

— Вспомните, — попросил он, — работая у мистера Джеймса, вы когда-нибудь видели его с зонтиком?

— Нет!

Ящики с апельсинами с грохотом встали в фургон, словно в подтверждение сказанного.

— Ага, так я и думал. Просто хотел убедиться. Всего хорошего!

Крэбтри почесал голову, теперь освободившуюся от ящиков с апельсинами, и громко произнес несколько непечатных выражений, из которых его друзья абсолютно правильно поняли, что он не на шутку удивлен.

А Маллет тем временем со всех ног спешил на Брамстонз-Инн — к единственному из концернов Баллантайна, расположенному отдельно за пределами конторы «Двенадцати апостолов». По прямой это было не очень далеко от Ковент-Гарден. Для многих пеших лондонцев это была, как правило, скучная и утомительная прогулка, сопровождающаяся исследованием тупиков и тщетными призывами к прохожим показать дорогу, которые неизменно оказываются «не местными». Но инспектору ничто не доставляло такого удовольствия, как пробираться вооруженным надежными знаниями через Лондон. Его книга «Сорок два пеших маршрута из Олд-Бейли в Скотленд-Ярд» считалась малой классикой в полицейской литературе, так что он преодолел это расстояние достаточно быстро. Его путь пролегал по Кингнз-уэй, через такие приятные места, как Линкольнз-Инн-Филдз, Олд-сквер на Чансери-Лейн, и под аркой, над которой, как говорят, Бен Джонсон трудился в качестве каменщика. Потом он попал в переплетение узких улочек, расположенных между Флит-стрит и Холборном. В этом районе находились огромные типографии, поэтому его извилистые пути были запружены газетными фургонами и подводами. Он шел мимо спрятанных в дальних уголках застенчивых маленьких шашлычных, облюбованных журналистами, мимо домов, где история творилась, а не только писалась, мимо безусловно последних в Центральном Лондоне садоводческих домиков. Где-то к востоку от Феттер-Лейн инспектор резко свернул в проулок справа, юркнул под нос запряженной в повозку лошади в складских воротах, направил двух заблудившихся американцев на Каф-сквер, потом повернул налево в переулок, который казался не более чем щелью в стене, снова взял вправо и, наконец, оказался перед небольшим рядом домов начала георгианской эпохи на Брамстонз-Инн. Топографы и историки не в состоянии сказать наверняка, существует ли какая-то доподлинная связь между иннами и тем сэром Джоном Брамстоном, который был главным судьей при Карле I. На заре своей жизни они являлись, как говорят некоторые, «Канцлерскими иннами»[19] — бедными родственниками состоятельных и процветающих «Судебных иннов»[20]. Но главное здание и часовня здесь были давным-давно снесены, а если в сумрачных залах и на обветшалых лестницах еще и сохранялся аромат юриспруденции, то лишь благодаря двум адвокатским конторам с не слишком хорошей репутацией. Теперь тут находились в основном какие-то малопонятные благотворительные общества, мелкие профессиональные объединения и сомнительные фирмы, такие, как этот «Англо-голландский каучуковый и общеторговый синдикат», куда и направлялся Маллет.

На дверях одного из четырех домов в этом ряду все еще было различимо его название, выведенное черной краской на грязно-желтом фоне. Конторы помещались на четвертом этаже. Из пыльных окон было вывешено объявление, гласившее: «Эти замечательные помещения сдаются в аренду. Обращайтесь к смотрителю».

Инспектор постучал. На его стук явился плохо выбритый человек с красными подозрительными глазами и одетый в какую-то рвань.

— Полиция? — недовольно пробурчал он, когда инспектор объяснил, что ему требуется. — К нам уже приходили. Ничего не нашли.

— И все-таки я хотел бы посмотреть, если вы не возражаете, — возразил Маллет.

Они вместе поднялись по лестнице и вошли в опустевшую контору. Она состояла всего из двух комнат, без мебели, не считая пары письменных столов и сейфа, дверца которого была распахнута, открывая взорам пустоту. Маллет быстро обошел помещения, его шаги гулко стучали на полу, не покрытому ковром, в то время как смотритель наблюдал за ним, стоя у двери. В дальнем углу второй комнаты находилось окно, выходившее на задний двор. Он распахнул его и спросил:

— Что это?

— Пожарный выход, — отозвался смотритель. — Они оборудовали его, люди из «Англо-голландца», вскоре после того, как сняли это помещение.

Инспектор высунулся из окна и уставился на узкую железную лестницу. Окно было расположено под таким углом, что за ним никак не могли подглядывать окрестные жители. Стена дома, стоявшего рядом, возвышалась защитным экраном, надежно загораживавшим его от посторонних глаз. Стена здания, расположенного напротив, была глухая. Маллет задумался. Внизу должен был находиться Блэк-Дог-Корт, а оттуда, как он знал, переулок вел на Флит-стрит. Это был хитро придуманный задний выход — или вход. Он удовлетворенно кивнул и выпрямился.

— Вы увидели все, что хотели? — спросил человек за его спиной.

— Я увидел все, что можно увидеть отсюда, — отозвался Маллет, — но есть еще одна вещь, сейчас здесь отсутствующая, на которую я тоже хочу посмотреть. Вы не покажете ее мне?

— А что это?

— Зонтик.

— О чем вы говорите? Какой еще зонтик?

— Зонтик, который здесь оставил арендатор, когда в последний раз покидал это место.

Смотритель внезапно стал разговорчивым.

— Не знаю я ничего ни про какой зонтик! — выкрикнул он. — Честно не знаю! Не понимаю я, к чему вы клоните, начальник! Я здесь сызмальства живу, вот уже тридцать лет, и никогда в глаза не видел никакого зонтика! Спросите у любого, кто живет по соседству, они вам расскажут, что я за человек…

Тем временем Маллет крепко, но деликатно взял его под руку и увлек вниз по лестнице.

— Зонтик, — вкрадчиво нашептывал он в паузах между протестами смотрителя, которые вскоре сменились хныканьем. — Чудесный шелковый зонтик. Наверняка с широкой золотой ручкой. И инициалами. Или, возможно, даже с именем и адресом. Да, наверняка с именем и адресом. Где же он?

Наконец они добрались до нижней площадки. Судорожно дернувшись, смотритель вырвался из рук инспектора и исчез в своем сумрачном обиталище под лестницей. Раздались звуки опрокидывающихся от суетливых движений стульев, поворачивающегося в замке ключа, открывающейся и закрывающейся дверцы шкафа. Потом бледный от страха смотритель вернулся и сильно дрожащей рукой протянул детективу зонтик, в точности соответствующий описанию.

— Благодарю вас, — холодно проговорил Маллет. — Это то, что я имел в виду. — Он осмотрел золотую ленточку, украшавшую ручку. — Ну вот, полные имя и адрес. Как я и думал. Так-так!

— Я не собирался оставлять его у себя, начальник, — твердил смотритель.

— Нет?

— Нет. Понимаете, дело было так. «Англо-голландец» не появлялся — день, два, три, может, больше, вот я и подумал, что надо бы мне сходить наверх, посмотреть, все ли вещи целы, понимаете? И нашел там этот зонтик — вроде как отложенный, за дверью. Я не посмотрел на имя на ручке и все такое, просто подумал, что надо бы подержать его у себя до тех пор, пока хозяин его снова не объявится. Потом приходила полиция и все такое. Я снова глянул на зонтик и, когда увидал, чей он, струхнул. Просто не знал, что с ним делать. Я даже словом не смел обмолвиться о том, что эта штука у меня. — Смотритель беспокойно вгляделся в глаза Маллета, пытаясь угадать, верит ли тот ему. Я… я клянусь, я никогда не делал ничего плохого, начальник, вот только то, что я вам сейчас рассказал, и это все.

Маллет резко его оборвал: