Нескорая помощь или Как победить маразм - Михаил Орловский

Постскриптум. Сколько прыгал в рубашке буйный — неизвестно. Не каждый решится психу помочь. Но, видимо, когда-то его всё же развязали. Мужик, разумеется, жаловался, писал малявы, но что сделаешь психиатрам. Им даже премию не платят.

Вызов № 52 ИЗОЛЯТОР

Перестал ходить под себя.

Ходит вокруг да около.

Из истории болезни

Конечно, машина на крыше — весьма действенное лекарство в лечении больных на всю голову пациентов. Не исключено, что мужчинка на дороге стал вести себя менее агрессивно. Хочется верить. Но вот что делать, если столь радикальные способы не работают? Если у человека поражён не только головной, но, так сказать, и спинной, и даже костный мозг? В подобные мгновения становится совсем печально, и хочешь не хочешь, а приходится звонить профессионалам и звать уже их проявить свою высокую врачебную квалификацию.

На неврологическом отделении пациент сошёл с ума. Совсем сошёл. Тронулся по полной. Стал нести околесицу и потихонечку буйствовать. Медицинский персонал быстренько сориентировался и закрыл его в изолятор. Раз — и всё. Как пишут в будущей классике: засов — и привет. Мол, посиди тут, подумай, никто мешать не станет. «Хорошая всё же вещь этот изолятор», — говорили медсёстры неврологии, возвращаясь на свои рабочие места. Ой, хороший.

Для тех же граждан, что никогда не сидели в нашем чудесном изоляторе и даже издалека его не видели, хочу произвести краткий обзор (обозреть, так сказать) по нему.

Изолятор ГБ № 21 — уникальное место. В отличие от стандартных помещений подобного типа, кои есть возможность наблюдать в тысячниках (стационары на тысячу коек), наш изолятор изначально не предусматривался генпроектом. Однако в больнице без изолятора никуда, сами понимаете. Посему взяли в приёмнике смотровую, поставили железную дверь с щеколдой, заложили окно изнутри кирпичами (и в этом месте больница переплюнула военных; см. первую часть трилогии) и получили требуемую комнату. Таким образом, попадающий туда пациент оказывался полностью изолирован от внешнего мира. И лишь двухсторонний глазок в двери (по факту просто дырка) помогал хоть как-то наблюдать за тем, что же творится снаружи.

Итак, неврологического больного, сошедшего с ума, изолировали. Посидев в одиночестве час и устав наблюдать за неровной кирпичной кладкой, мужик с восьми ударов тупо выломал железную дверь. Затем он схватил первую попавшуюся швабру и начал гонять остальных больных по коридору. Персонал отделения поспешил схорониться: выступить супротив бугая с уборочным агрегатом в руках желающих не нашлось.

— Срочно пришлите психиатров, — в спешке набрали экстренный номер.

— Кто-то умом тронулся? — решили уточнить на другом конце провода, словно психиатров по каким-то другим нозологиям когда-нибудь вызывают.

— Да есть здесь один, по коридору бегает, — закричали в ответ и добавили: — Со шваброй.

— Выезжаем, — заверили там, по интонации голоса поняв: медлить нельзя.

Через двадцать минут на пороге возникли нужные медики. Только они не походили на классических психиатров. Санитар — худенький молодой человек с крючковидными руками и выпирающими скулами. И доктор, маленький, аккуратненький дядечка, с очень живыми и начитанными глазами. В приёмнике испугались: вдруг они не справятся с разошедшимся пациентом, но инстинкт самосохранения решил предоставить проверку возможностей психиатров по данному вопросу им самим в одиночку.

Клиент сидел в коридоре и опирался на швабру. Психиатры неказисто приземлились рядом и по-дружески завели беседу.

— Расскажите, пожалуйста, что у вас случилось?

Наша шайка за углом. Смотрит. Если что — бежит. Но не помогать, а прятаться. Всё же вышеупомянутый инстинкт за годы работы гипертрофировался. Или, может быть, как пишут в газетах, жизнь подорожала?

— Да меня похитить хотят, — откровенно выдал больной.

— И кто, если не секрет? — поинтересовался доктор.

— Зелёные человечки. Они меня чуть не утащили.

— Человечки — это старая тема, — вполголоса резюмировал врач с глазами. — Может, с нами поедете? Так сказать, в убежище. Надёжное.

— Чего? — не расслышал пациент и как-то не по-доброму взглянул на медиков. — А вы с ними не заодно случайно?

В следующую секунду тяжелобольной своей нездоровой головой попытался боднуть доктора в дых. Однако врач, видимо, предвидел подобное развитие событий и ожидал возможную атаку. Ловко увернувшись, он переместился вбок от пациента и хлёстким ударом по шее обезвредил гуманоида (такие пациенты выпадают из касты людей). Подключившийся санитар помог коллеге, и уже через сорок секунд буйный больной оказался скрючен и низложен. Вежливо попрощавшись, «хиленькие» психиатры покинули наше скромное заведение.

До следующего тяжёлого клинического случая.

Вызов № 53 КРУЧЕ БОТКИНА?

Не мы такие, жизнь такая.

Поговорка

Трудно отрицать, что в медицине на первом месте стоит грамотная диагностика. Правильно поставленный диагноз — залог успешного лечения. Поэтому психиатрам, в отличие от нас, терапевтов, гораздо проще. Их пациенты видны за километр. А наши? Иногда даже после сбора всех анализов разобраться довольно трудновато. Хотя порой, говоря о фактах, исследования больше мешают, нежели помогают. Ведь как в стародавние времена, например, Сергей Петрович Боткин ставил диагноз, пока больной шёл от двери до стула. И никаких тебе МРТ. Это, конечно, высший пилотаж. Однако и в наши дни у вас может появиться шанс угадать нозологию в стиле знаменитого терапевта, устройтесь только работать к нам в ГБ.

В ту описываемую пору график Михалыча в больничке никак не подразумевал суточные дежурства. Ежедневно, ровно в шестнадцать ноль-ноль, дождавшись очередную смену, мой товарищ пулей убегал из клиники. Он переодевался в гражданскую одежду и рассасывался в толпе снующего туда-сюда народа. Не планировалось им оставаться в приёмнике и в текущие сутки. Тем более, что на Михалыча напал вирус гриппа, и всю свою смену он коротал с температурой тридцать семь и нарастающей общей слабостью. В итоге, когда стрелки перевалили за три, академик мечтательно видел себя дома с тёплой кружечкой молока и горячим малиновым вареньем. Кто же знал, что мечты могут так и остаться мечтами.

— Михал Сердеевич, — в ординаторскую заглянула заведующая. — Не желаете поишачить до утра?

— Нет, Вена Летальевна, — откликнулся заболевший. — Я, похоже, простуду где-то украл. Температура так и пляшет.

— Да, мне уже доложили. Просто доктор Бабкин звонил, больной. Он даже физически из дому выйти не может. Выручайте. Вы же всё равно здесь. Может, вас подлечат?

Академик вздохнул и вспомнил «Свадьбу в Малиновке»:

— Мне бы такой работы, чтобы поменьше работы, — улыбнулся он. — Да и как я пациков смотреть буду?

— Так в ваши смены практически не везут никого. Ставки можно делать! Подежурите? Я вас умоляю.

Михалыч задумался. Для приличия требовалось хоть капельку поломаться, но товарищ ценил отношения с заведующей, да и жутко ломило мышцы, так что было не до капризов.

— Хорошо, останусь, — выдохнул он бациллами.

— Вот спасибо! Я этого не забуду.

— А вы мне не угрожайте, — пошутил Михалыч и добавил: — Договорились.

— Очень смешно, — улыбнулась Летальевна и, попрощавшись, исчезла из отделения вон.

Михалыч остался дежурить. Коллеги вкатали ему противовирусный укол и дали немного соснуть. Пророчества заведующей тоже сбылись: поступлений категорически не замечалось. Однако на состояние товарища подобная безработица лечебных свойств не оказала. Ближе к десяти часам вечера он таки нагрелся до тридцати восьми градусов и возлежал в регистратуре аки подбитая собака (то есть такой же несчастный и добрый).

Правда, единичные поступления не могли не иметь места, и в приёмный покой поступили-таки терапевтические больные.

— Что везём? — любимый вопрос приёмника услышал Михалыч, когда по пандусу заплясали синие маячки «скорой помощи».

— Пароксизм мерцательной аритмии, — огласился диагноз, и стало ясно, что придётся поврачевать.

Наш товарищ косолапо повернулся на бок. Встать на ноги и посмотреть пациентку живьём ему и в самых смелых мечтаниях не представлялось возможным. Штаммы инфекции превратили сильные мышцы с костями в кисель, злостно обездвижив единственного на всю больничку эскулапа.

— Принесите мне ЭКГ, — попросил академик и открыл глаза. Со стороны это походило на сцену из знаменитого сборника Н. В. Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки», когда Вий обратился к вурдалакам: «Поднимите мне веки».

Когда принесли кардиограмму, стало очевидно очевидное, и наш товарищ разговорился.

— На плёнке пароксизм. Девушку мы кладём. Лерочка, запишите под диктовку назначения, а то я даже ручку держать не способен. А утром, когда отлежусь, может, и осмотр как-нибудь накалякаю.