Пастырь крови - Соломон Корвейн

жизнь в этом мире – ничтожна. Неважно было, как он умрёт – его задерут чудовища, сожрёт нежить или же прикончат больные психопаты. Таких как он – ещё миллионы по миру, и никто кроме родителей не взгрустнёт.

Ещё один вздох, боль становилась сильнее. Казалось, часто сам Бог его оставил, теперь в его глазах всё скрывает тень. Спустя пару секунд в конечностях воцарился проклятый холодок, плоть стала неметь.

- Прими… мою… душу.

Что ж, сегодня Небо ответило на его мольбы.

- Ты не умрёшь, мой милый, - к сидящему парню прильнула эльфийка, которая вышла из тёмно-алого марева и серого смога. В темнеющем взгляде он увидел её зеленоватые одежды, её лицо и выразительные глаза, которые сейчас походили на сверкающие изумруды. На окровавленных губах проступала слабая улыбка. Её ладони прикоснулись к раненному боку, из них потекла магия света – всю левая часть его тело окружило сияние, а по плоти разлилась волна приятного покоя. Этиен чуть наклонился, ощутив оттенки запаха розы.

- У тебя прекрасные духи, - тяжело пошевелил губами парнишка.

Люссиэль не отвлекалась. Чуть прижав уста, она полностью сконцентрировалась на ране – ладони водили по жилету, а заклинание врачевало плоть – ткани срастались, рана затягивалась. Регенерация сопровождалась лёгким гудением.

- Вот и всё, - леди опустила ладони, в её глазах человек увидел дикое изнеможение. Битва закончилась, и девушка решила положить свою голову ему на плечо… им ничего больше не угрожало.

Глава 7. Дети проклятой крови

Утро.

- Вставай, давай, - Этиен ощутил лёгкий и осторожный толчок. – Милый мой человек, пора уже вставать.

Посланник Лаодикия и не спал особо, он до этой секунды наслаждался теплом спины женщины. Он не знал почему, но прикосновение к телу другого пола вызывало что-то похожее на радость и ликование, смешанное с трепетным волнением.

- Да, Люссиэль, - поднялся юноша, откинув одеяло. – Ты спала?

- Нет, мне пока не нужно, просто перевела дух, - ответила эльфийка. – Сил ещё достаточно.

Они легли прямо в одежде, устроившись на лежанке в доме Фаринга. Уставшие и хотевшие только отдыха, ночью они вместе с гномом пришли в его дом и очень быстро парень отключился. Этиен не видел снов, не зрел красочных картин, создаваемых душой, только пара мгновений прерывистого мрака, завершённого мелодичным голосом.

- Спасибо тебе за то, что ты спасла меня, - повернул к ней лицо инспектор. – Тебе я буду должен до конца дней своих.

- Всё хорошо, - она протянула руку и погладила напарника. – Мы вчера еле как пережили нападение. Если бы не помощь маркграфа, нас бы перебили.

«Это всё для поддержки с её стороны», - подумал слуга Инквизиции, отгоняя от себя зародившийся скоп мыслей, не достойных слуг Церкви.

- Ты права. Готфрид появился как нельзя кстати, - стал развивать её мысль парень. – Я даже удивлён, что он оказался тут. Каков шанс того, что он был бы в паре часов перехода, а не в своей крепости? Особенно после посиделок в таверне.

- Этиен, тут до крепости его всего пара часов, - улыбнулась эльфийка.

- А, точно же. Прости, я забыл.

- Давай, готовься. Он нас ждёт.

Человек потянулся – от края пальцев рук до ног пробежала лёгкая неприятная боль, всё тело ломало от вчерашних приключений. Он повернул голову, к окну. Утро уже во всю стучалось в стекло, говоря о том, что новый день не просто пришёл, а вступил в полные права. Тут, в тускло освещаемом помещении, оформленном в суровом гномьем стиле, тепло и хорошо. За крепкими стенами чувствовалась прохлада, неприятная атмосфера, созданная не плохой погодой, а последствиями битвы. Но нужно работать, так как картина постепенно собирается в единый образ. Республиканцы появились как нельзя кстати, во время битвы куда-то пропал отец Иннори, который был сильнейшим магом во всей окрестности, и его поддержка поставила бы крест на наступлении ещё до его начала.

Тяжело поднявшись, потянувшись, Этиен претерпел неприятную боль. Он осмотрел себя – всё обыденно, кроме пальто. Да и только на кожаном жилете с металлическим подкладом виднеется порез от сверхострого оружия. Вид сего напомнил о бесстрашном латнике, который дрался подобно демону.

«Или он зелий напился перед битвой, либо продал душу низшим дьяволам», - нашёл ответ посланник Лаодикия.

Инспектор подошёл к небольшому сундуку, куда сложил небольшой скарб, и откуда Фаринг позволил взять пару других вещиц. Крышка слабо скрипнула, и перед глазами явилось содержимое. Юноша быстро вытащил найденный арбалет, пальто и подсумок с болтами. Тут же на дне валялось пару свитков – бумага, исписанная магическими символами – только стоит её развернуть и зачитать, как чары явят свою силу. Он видел красные печати заклинаний огня и синие – воды. И им нашлось месте в карманах. Ещё на самом нижу лежал небольшой кинжал – это короткое оружие с косым острием, каменным орнаментом и рунами гномьего языка. Взяв его и покачав, слуга Церкви почувствовал его достаточную тяжесть, но проведя пальцем по лезвию понял – это довольно острое оружие.

Полностью экипировавшись, накинув подарок Лаодикия, Этиен с Люссиэль направились к выходу. Скрипнув мощной дверью, они оказались на крыльце.

- Зараза, - тяжело вздохнул парень, смотря на унылую и убогую обстановку.

Лациасс до этого не отличавшийся особым изыском или красочностью, сейчас просто дышал хандрой. Некоторые дома стояли чёрными обгоревшими «скелетами», некоторые постройки были покошены – стены и окна разбиты, заборы выломаны и разбросаны.

Солнца не видно из-за тёмно-серого небесного шатра, накрывшего полностью маленькое городище. На голову падал слабый дождь, холодная морось. Морозности добавлял пронизывающий ледяной ветер. Кожу закололо.

Идя по улице, Этиен видел понурых людей. Кто-то пытался собрать разрушенные жилища, другие плакали над убитыми, иные радовались, что выжили после страшной ночи, прикладываясь к старой доброй бутылке. Трупов нет – санитарные команды постарались на славу. Но вот пятен крови – неимоверное количество, кажется, что на каждой улочке, в каждом месте кипела битва. Ещё одно последствие — это воины. Сержанты маркграфской гвардии несли патрули – пятёрки воинов с усиленными арбалетами и длинными мечами на поясах ходили по улицам и краям Лациасса.

- О Господи милостивый! – вопили женщины, чьи мужья пали в битве или были тяжело ранены. – За что Ты нас так наказываешь?