Шерше ля фам, или Возврату не подлежит! - Людмила Гетманчук

— Я стока не выпью! — заявила я, проморгавшись. — Нельзя ли выдавать новости чуть реже? Я как-то не готова к мужу…

— И он наверняка не готов к тебе, — пробурчал маг, мрачнея, словно грозовая туча.

Это навело меня на мысль, которая лягнула меня в мозг, и понеслось:

— Ты тучка-липучка, а вовсе не медведь! И лучше бы закрыл ты рот, чтоб с катушек не слететь!

Это я выдала на бис и дождалась аплодисментов от «скандинавов». Им вообще все нравилось во мне, ну просто абсолютно все! Меня подобное отношение страшно вдохновляло.

— А давайте поговорим о ваших увлечениях! — влезла тетушка, обреченно понимая, что концерт только начинается. — Александра, съешьте пирожное!

Я сфокусировалась на блюдечке передо мной. Там красовались три башенки из сливок на тоненьком слое бисквита, украшенные ягодами и мармеладом. Или две?..

Я ткнула ложечкой в среднюю. Промахнулась. Решила переждать качку и в промежутке сообщила:

— Люблю камины! — И мечтательно зажмурилась.

— Я тоже, — многозначительно поддакнул Грэг, заглядывая мне в декольте. Или только показалось?..

Я уставилась на него, закрыв один глаз для избавления от множественных Грэгов. Столько Грэгоров я не выдержу!

— И нечего примазываться к моему хобби! — отбрила я, обидевшись. — С твоим фитилем даже свечку не зажечь!

— Только потому, что ты пьяна как не знаю кто!.. — прошипел маг, привставая с места. — Только поэтому…

— Показать хочешь? — вытаращилась я на него. — Чтобы другие тоже оценили?..

— Я тебя сейчас!.. — как-то неопределенно пообещал мужчина.

— Грэг, — предостерегла графиня, внезапно становясь очень серьезной. — Ваш отец этого не одобрит! При нашей личной встрече я буду вынуждена поведать ему…

— А кто у нас папа? — ловко поинтересовалась я, всеми силами гоняясь с чайной ложкой за пирожным на тарелке. Подлый сливочно-мармеладный гриб от меня удирал как зачарованный! Я уж не говорю о регулярной смене количества! Пирожных было то три, то пять!

— А какое у вас увлечение? — сладко пропела Лоретта, с завидным мастерством меняя тему разговора и обращаясь к Грэгу.

— Мне нравится магия, — неохотно признался мужчина, в рассеянности лепя хлебный шарик и сосредоточенно катая по тарелке. Обшлага на рукавах синего камзола задрались, показывая странные витые браслеты с прозрачными камушками на обеих руках. — С ней можно сделать много полезного.

— Точно! — влезла я. — Например, сэкономить на презервативах!

— О Пресветлая Царица! — закатила глаза тетя. — Вы можете не упоминать о плотском?

— А что, тут уже изобрели такую защиту от назойливых мужиков? — искренне удивилась я.

— Не знаю, о чем вы, — созналась графиня. — Но по смыслу все было очень понятно.

— Вам больше повезло, — протянула я. — Мне уже давно ничего не понятно. Вот даже эта вредная сладкая штука — и то не понятно почему каждый раз оказывается на другой стороне тарелки!

— Может, уже хватит пить? — издевательски предположил Грэг.

— Может, — тут же согласилась я, выуживая перо шляпы из сливок. — Но тогда я начну убивать…

— Что бы вы хотели сделать в жизни, Александра? — умело отвлекла меня от идеи тотальной зачистки Грэга тетя.

— Я бы с удовольствием построила дом, — выложила я свою мечту. — Это так увлекательно!

— Да… я бы хотел, чтобы ты построила дом для меня, — тихо сказал маг как-то не в тему.

— Напомни, чтобы я подпилила несущие балки! — Утомившись ловить десерт, сейчас я просто слизывала его с пальцев. — И вообще, использовала некачественные стройматериалы!

— ВСЕ!!! — рявкнул волшебник, вскакивая из-за стола и хватая меня в охапку. — Мое терпение не безгранично!

— Угу. — Я с трудом справлялась с симптомами морской болезни. — Оно бескрайне. Выносит мозг и освобождает место для…

— ЗАТКНИСЬ! — злобно посоветовал он мне, утаскивая прочь, будто мешок картошки.

— У-у-у! — раздалась сверху тоскливая песнь осиротевшего волка. Непорядок, почему на крыше?

— Поняла, — пьяно кивнула я и продолжила: — Рассказываю! Я тебя любить ненавижу и простить никагдю!

Ответа не последовало. Ну, если не считать за ответ категорическое встряхивание моего бренного тела.

Пришлось самой продолжить беседу, как спецу разговорного жанра:

— У меня от души даже запаха не осталось! Это тебе, гоблин в маскировке!

Меня дотащили до кровати и скинули на матрас. Вместо долгой непечатной тирады я получила эмоциональный выстрел в упор:

— ТЫ!

И столько в этом звуке для сердца женского слилось! Но не туда отозвалось.

— Будет и на моей улице распродажа нижнего белья, — только и хватило меня, а потом пришло забытье…

ГЛАВА 17

Ну вы, блин, даете!

Кинофильм «Особенности национальной охоты»

Когда после приличного подпития вам во сне шепчут: «Ласковая моя… нежная…» — начинайте беспокоиться! Это к вам пришла белая горячка с целью отвоевать у вас жизненное пространство. Если потом не хотите жить в мысленной коммунальной квартире — принимайте меры.

Я начала принимать их сразу, как донеслось:

— Покажи мне…

— Ага! — согласилась я и показала свой кулак. Даже два.

Мои судорожно сжатые пальчики встретились с чем-то твердым и теплым. И это большое и тяжелое ойкнуло и чертыхнулось. Я заволновалась. Неужели опоздала и глюки тут, а я все еще там? На той стороне бутылки.

— Нет! — твердо сказала я глюкам и начала лягаться!

— Ну зачем же так, котенок? — заявили мне, прижимая к кровати.

И тут до меня дошло! С опозданием, но все же! Это не сон, и не белая горячка, и даже не глюки. Это гораздо хуже. Это молодой, здоровый, разгоряченный мужик на мне. Сразу как-то стало неуютно и тоскливо. Я попыталась воздействовать на ранимое и промычала:

— Я не в состоянии, у меня это…

— У тебя ЭТОГО нет, — нежно прошептали мне и настойчиво продолжили изучение моей «Австралии».

— Как это нет? — Я с трудом разлепила глаза. — Есть! У меня похмельный экстаз!

Глаза-то я разлепила. Правда, не поняла — зачем. При таком обзоре из амбразуры было видно только грудь, не поддающуюся идентификации. Все остальное терялось в темноте. Можно было, конечно, поднять голову. Но нужно ли? У меня там поселилась колония дятлов, и сейчас у них был как раз сеанс игры на барабанах.

— Уйди, — жалобно попыталась я в последний раз воззвать к чужой совести. — Мне и так плохо!

— Я сделаю, что будет хорошо, — сказал мне местный Ганнибал Лектор и продолжил ставить опыты.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});