Хромая дама: Нерассказанная история женщины – тайного агента периода Второй мировой войны - Пернелл Соня

Также было ясно, что она должна освободить остававшихся в заключении агентов УСО, пока не стало слишком поздно и они не попали в руки нацистов безвозвратно. Выживание стольких хороших людей зависело только от Вирджинии. Объем задач, требующих ее времени и внимания, был заоблачным, а ожидания от нее – огромными. «Я делаю слишком много, – передавала она Лондону, – и мне трудно успевать следить за всей сетью»[207]. Она чувствовала особую ответственность за Олива, своего коллегу с Ривьеры, который спас ее от полицейской облавы в Марселе. Он сформировал впечатляющие тридцать диверсионных ячеек на Лазурном берегу; они успешно уничтожали грузовики, топливные баки, линии электропередач и железнодорожные вагоны. Он также собрал важные сведения об обороне стран «оси» в Средиземном море и завербовал нового курьера, сотрудника Генерального консульства Швейцарии в Марселе, который использовал свой дипломатический статус, чтобы переправлять чрезвычайно важные материалы через границу в Швейцарию, где передавал их офицеру британской разведки в Ла-Шо-де-Фон. Но примерно в то же время, когда происходили аресты в Лиможе, курьера разоблачили и он был задержан немецкой и итальянской военной полицией. Они вскрыли запечатанный дипломат, который был у него с собой, и обнаружили микрофильмы со всесторонней информацией о береговой обороне Сицилии – союзники планировали там нападение следующей весной. Курьер уверял, что ничего не знает о фотографиях, но в конце концов после нескольких дней пыток выдал Олива. Его арестовали 18 августа.

Вирджиния узнала, что через две недели полиция должна была перевезти Олива на поезде из Ниццы в тюрьму Монлюк в Лионе, и организовала план побега. Во время этапирования его должен был выкрасть вернувшийся Питер Черчилль вместе с группой помощников. Но когда они выследили Олива в переполненном экипаже к северу от Ниццы, они обнаружили, что его сопровождала сопровождает новая любовница мадемуазель Менье. Олив (который, кстати, был женат) заметил Черчилля, но дал понять, что не хочет, чтобы его освобождали при ней. «Теперь дело О. труба, – докладывал Черчилль в Лондон. – Чего я не понимаю, так это почему наши парни, если уж так приспичило сладенького, всегда выбирают какую-нибудь странную дамочку вместо серьезного и полезного партнера»[208].

Мадемуазель Менье вызывала беспокойство. Информаторы Вирджинии предупредили ее, что эта «страстная и опасная рыжуха» была «сыта по горло» и намерена продать гестапо все, что она знала об УСО. Вирджиния немедленно сообщила Бейкер-стрит, что мадемуазель Менье скоро может «ухудшить их положение». «Единственное логическое решение – неприятное», – предупреждала она, но ей нужно было «действовать быстро». Лондон ответил, что она может попытаться подкупить мадемуазель Менье, но, если это окажется невозможным, ей давалась «полная свобода действий». Это означало разрешение на устранение своенравной любовницы глупого коллеги. Несколько дней спустя Вирджиния отправила нетерпеливый запрос: «Где таблетки?», чтобы убедиться, что капсулы с ядом уже в пути. Тем временем Олив, все еще безнадежно влюбленный в мадемуазель Менье, томился в темной камере в Монлюке, по-видимому, безо всякой надежды. Вирджинии нужно было придумать для него еще один план[209].

Примерно в то же время, как будто одной подружки-мошенницы было недостаточно, бывшая любовница Алена Жермен Жув вышла на свободу после шести недель в той же тюрьме. Как и опасались агенты, она пришла в ярость, обнаружив его в объятиях более молодой женщины, – невестки другого лидера Le Coq Enchainé. То, что вскоре после этого были арестованы двадцать четыре члена группы, не могло быть совпадением, и некоторые из задержанных явно раскололись. Теперь появились опасения, что Жув также могла продать агентов УСО, включая саму Вирджинию, поэтому она срочно запросила у Лондона еще таблеток. Но Жув исчезла, прежде чем Вирджиния успела что-либо предпринять. Угрозы со всех сторон заставляли ее стать хладнокровной убийцей, далекой от той январской Вирджинии, которая не могла заставить себя написать бранное слово в письме Бодингтону. «Я не смогла добраться до Жермен», – мрачно предупредила она Лондон 30 сентября. Эта новая версия Вирджинии поняла, что теперь, чтобы выжить самой, нужно убивать других.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ален вскоре ушел со сцены, но по другой причине. Секция F наконец осознала, что его распутство, хвастовство и пьянство – а также отсутствие каких-либо значительных достижений – делали его угрозой и для себя самого, и для других. Бейкер-стрит оценила его как человека «показушного, тщеславного и хвастливого»[210] и отозвала обратно в Лондон. Он попытался взять с собой на «Лизандр» новую любовницу, прежде чем вмешались другие агенты и отправили ее собирать вещи, затолкав Алена в самолет одного. «Мы все очень рады… тому, что А. уехал», – сообщала Вирджиния, запросив указаний от Лондона, что делать со всем лишним оружием, поставленным ему УСО. Она боялась, что, если она потеряет над ним контроль, между соперничающими группировками Сопротивления может вспыхнуть настоящая кровавая бойня. «Я не знаю, где и чем все это закончится», – предупредила она. Лондон избежал бы многих неприятностей, прислушавшись к Вирджинии с самого начала.

Теперь Вирджиния постоянно чувствовала, что за ней наблюдают. Несколько лиц, казалось ей, она видела слишком часто, чтобы это могло быть совпадением. Звук шагов позади вызывал у нее дрожь, и все чаще на глаза попадались внушающие страх черные «Ситроены» гестапо. Она ходила обходными путями, ловко исчезая в сети трабулей, держась в тени и постоянно поглядывая на окна над собой, чтобы вовремя различить движение, – в надежде на то, что все это поможет ей стать почти невидимой. Тем не менее, сильная жара только усиливала тошнотворный страх: гестапо все ближе и готовится ее убить. Одним знойным августовским днем    в просторной квартире на набережной Перраш, принадлежащей парфюмеру Жозефу Маршану, работал постоянный гость. Маршан, давний участник движения Сопротивления, сидел со своей женой и двумя другими агентами УСО, пока один из радистов Вирджинии Грегуар настукивал сообщения на своем устройстве; он уже несколько часов работал за радиопередатчиком. Бывший сотрудник «Америкэн Экспресс» только что отправил в Лондон важное сообщение: руководитель СС Генрих Гиммлер тайно планировал посетить Тулузу. Это послание доказало, насколько жизненно важной для военных действий союзников была информация, поступающая из Лиона. В ту же ночь были напечатаны листовки, и ВВС Великобритании сбросили их над городом, предупреждая жителей. Опасаясь за свою безопасность, разъяренный Гиммлер был вынужден отменить свой визит. Наконец Грегуар снял наушники с головы и начал разбирать антенну, полагая, что на сегодня он закончил. По его лицу и телу стекал пот от кропотливой работы и духоты. Внезапно снаружи раздался визг тормозов, за которым последовали стук автомобильных дверей и крики людей. Мадам Маршан подскочила к окну и увидела то, чего они так боялись. Улицу блокировали три черных «Ситроена» и классический серо-зеленый фургон-детектор функабвера. Чуть дальше по дороге в их сторону мчался грузовик армейского образца. «Bon Dieu!» – воскликнула она, когда шестеро мужчин в штатском с криками на немецком ворвались в здание. Еще четверо солдат с автоматами наготове заняли позиции у выхода.

Вирджиния хотела встретиться с Грегуаром и передать несколько последних сообщений, прежде чем он закончит рабочий день. Как раз в тот момент она спешила к многоквартирному дому Маршанов и была от него всего в нескольких ярдах. Она уже собиралась свернуть за угол, где происходила облава, но инстинктивно остановилась на мгновение, прежде чем свернуть в газетный киоск, чтобы убедиться, что никто ее не преследует. Она попросила газету, и, протягивая сдачу, продавец наклонился к ней и прошептал: «Не идите, там полиция».