Красный вервольф 4 - Саша Фишер

никого, — расслабленно бросил второй. — Ну или псина может бродячая.

— Какая псина, их местные русские уже всех на гуляш пустили, — презрительно отозвался второй.

— Гуляш, ха-ха, — первый нервно рассмеялся. — Я бы сейчас навернул тарелочку горячего гуляша.

— Проклятый дождь, — второй шмыгнул носом. — Опять усилился.

Прочавкали шаги. Парочка чуть удалилась. Зашли под брезентовый навес, наверное.

— Кстати, к нашему разговору, — усмехнулся первый.

— Вы про герра Штернхоффера? — настороженно спросил второй.

— Знаете анекдот про Геббельса и Рузвельта? — чуть тише проговорил первый.

— Что за анекдот? — первый снова шмыгнул носом.

— Американский президент берет интервью у Геббельса. А тот говорит: «Если бу американский президент завел себе СС, как Гитлер, то у вас давно уже не было бы никаких гангстеров. А тот ему отвечает: 'Конечно! Они все были бы штандартенфюрерами!»

Двое фрицев заржали. Потом резко осеклись и замолчали.

Первый закашлялся.

— Не понимаю, как он дослужился до штандартенфюрера, — сказал он. Голос начал звучать еще более гнусаво, чем раньше. Простыл, бедняжечка. Что же с тобой зимой в наших суровых краях будет? — Смешной анекдот, да. И на Штернхоффера очень похоже.

«Штандартенфюрер Штернхоффер, — повторил я про себя. — Надо бы запомнить это имя, кажись, значимая фигура на этой стройплощадке, что бы она такое ни была».

Фрицы продолжали сплетничать, только свернули с опасной дорожки обсуждения своего нового начальника на более безопасный треп о сослуживцах более низкого звания.

А я слушал уже не столько потому что это была важная информация, сколько потому что шевелиться не мог, иначе наделал бы кучу лишнего шума, и тогда меня бы точно засекли.

Спас меня неожиданный лязг со стороны котлована. Не разбираясь, что это там загрохотало, я отпустил спасительный куст и съехал по глинистому обрыву вниз, к реке.

«Пожалуй, надо ненадолго остановиться», — подумал я, присел и привалился спиной к дереву. Бррр! Вроде ничего не делал, а устал, как собака! Продрог в промокшей одежде, в сапогах хлюпает, и вообще я весь похож на ком грязи. Надо сделать чутка покомфортнее. А то топать еще далеко. Местечко как раз подходящее, ручеек журчит, куртку можно прополоскать.

От стройплощадки я отошел уже довольно далеко, но все равно старался не шуметь особо. Насколько я помнил карту, чуть выше по этому ручью должна быть деревенька. Но заходить в нее я бы не стал. Слишком рядом она с этим вот «объектом круглосуточного функционирования». Значит там наверняка квартирует толпа фрицев, которые обирают селян насчет продовольствия.

Я прополоскал куртку от грязи, как мог отжал из нее лишнюю воду. Повесил на куст. Выполоскал грязь из шевелюры. Затылком прямо пробороздил, пока под брюхом грузовика висел. Теперь сапоги…

Портянки насквозь, конечно, хреновое дело.

Недолго сбить себе ноги в такой обуви. С тоской подумал про берцы и носки. Переобуться в них — отличная идея, но до избушки Кузьмы еще дотопать надо, тайник с моей «горкой» и ботинками как раз там неподалеку.

Может, к деревне подойти поближе, разжиться там чем-нибудь сухим?

Нет, дурацкая мысль. Местным жителям и так живется несладко, еще меня не хватало.

Не сахарный. Дотопаю как-нибудь до сторожки в мокром, не раскисну.

Отжался десяток раз, чтобы согреться. Не очень-то помогло, конечно, но кровь чуть-чуть разогнал, стало пободрее. Натянул, ежась, мокрую куртку.

Прикинул, куда мне топать примерно.

Вроде не должен заблудиться, если моя привязка к местности верна.

Чуть заплутал. Опомнился, когда вышел практически к крайнему дому Заовражино. Бл*ха, лишних километра три, получается, сделал. Но зато теперь я точно знал, где я, дорогу с закрытыми глазами найду.

И часть пути можно по утоптанной тропе пройти, а не лесом ломиться.

Запах гари я почуял издалека. Сначала подумал, что Кузьма печку топит, но чем ближе подходил, тем тревожнее мне становилось.

Ох, не печкой это тянет…

От избушки Кузьмы почти ничего не осталось. Сгоревшее пепелище, угли еще теплые. Значит, сгорела она аккурат пока я дрых, заныкавшись в подвале. Вокруг ни души, можно осмотреться, не таясь.

Включил фонарик, обежал тусклым лучом все вокруг. Следы. Немецкие сапоги, мотоциклы. Два, как минимум.

Эх, Михалыч, неужели попался?

Сердце тоскливо заныло.

Так, спокойно, дядя Саша, давай-ка без соплей! Может, обошлось еще. Не факт, что Кузьма сюда возвращался. Может с ребятами к Слободскому двинул.

Лоханки лесника на привычном месте не было, уже хороший знак…

Я еще раз внимательно осмотрелся. Вокруг сгоревшей избушки валялись вещи. Кособокий котелок, чайник, тарелки… Ватник старый, что у Кузьмы на вешалке перед дверью висел. Всякая прочая мелочевка. Следов крови или стреляных гильз нет.

В голове постепенно складывалась картина.

Похоже, фрицы приехали утром. Четверо или пятеро. Провели грубый обыск, перевернули тут все вверх дном, а потом сожгли избушку. И уехали.

Был ли тут в это время Кузьма — непонятно. Если и был, то его, получается, забрали с собой. Сапоги на нем немецкие же, так что следы могут быть и его тоже.

Но по грубым прикидкам, не было его тут.

Отлегло немного. Может и обошлось.

Подумать подольше холод мне не позволил. Стоило перестать двигаться, как зубы начинали выбивать чечетку.

Рассчитывал тут передохнуть, но увы. Надо дальше двигаться. Переодеться только надо.

Тайник, к счастью, оказался на месте. Не добрались до него фрицы. Клацая зубами, я содрал с себя мокрую одежду. Потер пальцами мокрые сморщившиеся ступни. Натянул шерстяные носки, сунул ноги в сухие боты и чуть не застонал от удовольствия.

В «горку» переодеться?

Я комкал в руках свой камуфляж. Слободский меня в этом уже видел, да и Хайдаров тоже. А по лесам прятаться в камуфляже всяко удобнее, чем в этой мокрой брезентовой хламиде.

Но Наташа говорила, что на их базе прописались эти особо секретные НКВД-шники. С ними тоже придется как-то общий язык искать. Наверняка ведь прицепятся…

Да и черт с ними!

Я натянул сухую «горку».

Дождевиком бы еще разжиться немецким, вообще было бы шоколадно. Мечты, мечты.

Ладно, будет день, будет пища.

Доберусь до лагеря партизан, уже там вместе с ребятами подумаем над моей экипировкой. Наташа… При мысли про девушку сразу же стало теплее, а губы моментально расплылись в улыбке. Будем теперь бок о бок сражаться, а не видеться от случая к случаю мимоходом.

Я скатал мокрые вещи, сунул их обратно в нычку, привалил бревном. Проверил по карманам, все ли взял.

Порядок.

Рассвет застал меня как раз на подходе к нужному месту. Приметные телеграфные столбы, уже давно без проводов. Дерево, надвое разбитое молнией… А вот и засечки, о которых Наташа говорила.

Значит я где-то совсем рядом.

Глава 3

Я сидел на камне, привалившись спиной к корявой осинке. Не скрывался особенно, даже наоборот, ждал, что появится дозорный, меня заметит и отведет в расположение сам. Можно было и поискать лагерь. Я даже, скорее всего, его бы без проблем нашел. Все-таки, не иголка в стоге сена, да и я в лесу не то, чтобы совсем уж новичок. Но что-то я и подустал, да и напрягать ребят внезапным появлением не хотелось. Так что, как договаривались — пришел на место и жду. Даже задремал почти.

Дозорный появился по моим внутренним часам где-то в районе десяти утра. Вышел, крадучись, по едва заметной тропке. Прошелся туда-сюда буквально в паре шагов от меня. Башкой покрутил. Взобрался на развилку дерева, обозрел окрестности пристально, но меня не заметил. Мосинку за спину забросил, присел на травяную кочку, пошарил в сумке и принялся «козью ножку» сооружать.

Я усмехнулся про себя, дождался, когда партизан деловито раскурит свое творение и тихонько свистнул.

Как его подбросило, прямо любо-дорого! Самокрутка полетела в одну сторону, шапка в другую, он торопливо схватился за винтовку, но ремень зацепился, тот его дернул, чуть не упал.

— Да что ж ты так всполошился-то, Сергей Гаврилыч? — хохотнул я, удерживая знакомого дядьку от падения. — Цигарку выронил, а ну как пожар устроишь?

— Тьфу на тебя, бл*ха-муха! — Серега выдохнул и в сердцах бросил мосинку обратно за спину. — Чуть сердце не оборвалось!

— Не бережешь ты себя, Сергей Гаврилыч! — я подобрал еще тлеющую «козью ножку» и вручил партизану обратно. Тот затянулся нервно. Снова присел на кочку, пошарил рукой по мокрой