Дом железных воронов - Оливия Вильденштейн

морю, Домицина и Ксема никогда не останавливались в Тарелексо. Даже когда они отправляются в Изолакуори, навестить моего дедушку Юстуса Росси, главу королевской гвардии.

Все трое стыдятся меня.

Я еще раз провожу расческой по маминым волосам, стараясь не задеть кончики ее ушей. Хотя прошло уже двадцать два года с того момента, как дедушка закруглил их при помощи стального лезвия, узнав о ее беременности, она все еще вздрагивает от прикосновения к ним. Я точно не знаю почему – из-за боли или стыда. Поскольку она редко приходит в себя, я боюсь, что никогда не получу ответа.

Соленые порывы ветра поднимаются с солоноватого канала и задевают кроны высоких хвойных деревьев, примыкающих к горному хребту. В отличие от остальной части королевства, эта лесистая местность не имеет официального названия. Она известна только болотом, или Ракоччи на лючинском языке. Между собой мы называем его Ракс. Нас, фейри, предостерегают от посещения этого места, наполненного людьми, нищетой и беззаконием.

– Мама, ты когда-нибудь бывала в Ракоччи?

Мама, как всегда, не отвечает, просто смотрит на узкий остров с его военными казармами и пропускными пунктами, на материк за ним. Среди серо-зеленой листвы мерцают огни и отражаются от коричневой воды. Издалека они придают лесу очаровательный вид, но я слышала от стражников, патрулирующих болота, что в землях смертных нет ничего очаровательного.

Я кладу расческу на туалетный столик рядом с чайником свежезаваренного рябинового чая.

– Ты думаешь, там действительно так ужасно, как все говорят?

Под ее окном проплывает гондола с солдатами, остроконечные уши сверкают золотыми украшениями. Жители Тарекуорина выбирают ограненные камни, солдаты же любят подбирать украшения под эфес их мечей.

Я улыбаюсь солдатам; они не улыбаются в ответ. У офицеров-фейри вечно мрачные лица, как будто они вот-вот ринутся в бой. Насколько я знаю, а знаю я довольно много благодаря работе с Сибиллой в таверне «Дно кувшина», наш народ уже больше двух десятилетий ни с кем не воевал, так что их мрачность не оправдана.

Мама что-то бормочет, но я не могу разобрать, потому что вслед за гондолой военных проскользнула еще одна – с фейри, которые, судя по громким голосам и вульгарному смеху, выпивали вино фейри. Один из них, мужчина с черными волосами до пояса, дерзко подмигивает мне.

Я качаю головой, прежде чем повернуться обратно к матери.

– Что ты сказала, мама?

– Пришло время.

Я хмурюсь:

– Для чего?

Мама широко распахивает глаза.

– Бронвен наблюдает.

Мурашки бегут по моей коже.

– Бронвен?

Голубые радужки глаз моей мамы, на четыре тона светлее моих фиолетовых, утопают в море белого.

– Бронвен наблюдает. – Она начинает раскачиваться взад-вперед, эти два слова безостановочно слетают с ее дрожащих губ.

Я обнимаю ее за плечи, присаживаюсь перед ней:

– Мама, кто такая Бронвен?

Ее ответ – все те же два слова.

Я отпускаю ее и наливаю чашку чая, затем подношу к ее губам, надеясь, что это ее успокоит. Может быть, Нонна знает, о ком идет речь.

Как будто почувствовав, что я думаю о ней, бабушка влетает в мамину спальню со стопкой простыней:

– Все в порядке?

Я заставляю маму выпить еще чая, и, как всегда, волшебный настой действует. Как только она перестает раскачиваться на стуле, я ставлю чашку и подхожу к креслу, чтобы помочь Нонне расправить ткань, пахнущую глицинией и солнечным светом.

– Мама говорила, что женщина по имени Бронвен наблюдает. Ты знаешь ее, Нонна?

Простыня выскальзывает из рук бабушки и скользит по матрасу в мою сторону.

– Я не имею ни малейшего представления. – Ее негнущиеся пальцы и расширенные зрачки говорят об обратном. Не поднимая на меня глаз, она заправляет простыню под матрас в одно мгновение.

Я смотрю на поднимающиеся над болотами завитки лавандового дыма от костров, которые люди разжигают, чтобы согреться ночью.

– Думаешь, это кто-то из жителей Ракса?

– Этот кто-то живет в голове Агриппины, вот и все.

Мое сердце болит за женщину, которая потеряла рассудок из-за отрезанных ушей.

Я ненавижу короля Марко за то, что он заставил моего дедушку наказать дочь, но еще больше я ненавижу дедушку за то, что он не сопротивлялся и не защищал свою плоть и кровь.

– Верно, но на этот раз в словах был смысл. – Интересно, эта Бронвен из Люче или из соседнего королевства? – Она также упомянула о том, что время пришло.

Нонна заправляет пуховое одеяло, пожелтевшее и истончившееся со временем, в кремовый пододеяльник, заштопанный во многих местах так, что напоминает топографическую карту.

– Фэллон Росси! – Мое имя гремит сквозь распахнутое окно маминой комнаты, сотрясая лозу глицинии, которая обвила три наши стены.

Я подбегаю к окну, на губах уже расцветает улыбка, потому что я узнаю этот голос, хотя не слышала, как он произносит мое имя, больше четырех лет.

Я кладу руки на подоконник, глядя на запрокинутое лицо моего гостя – его голубые глаза блестят, как утренняя роса.

– Ты вернулся! – легкомысленно выкрикиваю я, спутники принца ухмыляются, но меня не очень волнует, что они думают обо мне. Меня волнует, что обо мне думает Данте.

Я взрослела, все время ожидая, что он откажется от меня, но этого не случилось.

– Ты еще красивее, чем я запомнил.

Я смеюсь, наблюдая, как гондольер – воздушный фейри – изо всех сил пытается удержать лодку от раскачивания, но это трудно, когда два пассажира ерзают на бархатных сиденьях, а третий стоит.

– Ты насовсем домой или только на помолвку брата?

– Насовсем.

Четыре года не прошли для него даром. Он раздался в плечах, лицо приобрело четкие очертания, а каштановые волосы, заплетенные во множество косичек, такие длинные, что теперь задевают украшенную драгоценными камнями рукоять меча, который висит на богато отделанной кожаной перевязи. Только голубые глаза и смуглая кожа напоминают о прежнем Данте.

Он показывает большим пальцем через плечо.

– Моя казарма находится прямо напротив вашего дома, синьорина Росси.

– Как удобно.

Я чувствую чье-то присутствие у себя за спиной. Поскольку мама не встает, я знаю, что это бабушка.

Данте кланяется:

– Синьора Росси, вы, как всегда, выглядите неземной.

Я фыркаю от его нежности.

– Добро пожаловать домой, Altezza[10]. Я надеюсь, что ваше путешествие на север было самым благоприятным.

– Так и есть, спасибо. Если когда-нибудь начнется война, у нас есть опытные союзники, на которых мы можем рассчитывать.

– Война начнется, – слышится тихий мамин голос, и все же он, должно быть, достигает ушей принца, потому морщина появляется на его гладком лбу.

Чистокровные обладают непревзойденным слухом.

Мои щеки пылают от стыда, надеюсь, Данте пропустил зловещий шепот мимо