Незабудка. Книга 1. На границе света - Гир Керстин

Я наугад повернул налево и побежал мимо садового пруда к низкому забору, который отделял этот участок от следующего. В доме у дедушки и бабушки Лассе горел свет, но их самих дома не было – когда они преподносили Лассе коктейльный сюрприз, то сказали, что идут в оперу. Свет они оставили только для того, чтобы отпугнуть воров. Мне этого тусклого освещения вполне хватало, чтобы понять, куда бежать. Синеволосой нигде видно не было. Я от души надеялся, что она каким-то образом выбралась. И что у неё есть телефон, и она может позвать на помощь. Мой сотовый, как всегда, лежал в кармане куртки, а куртка осталась на кровати у Лассе. В карманах штанов нашёлся только талон на бесплатный напиток, который я отобрал у Лассе.

«Очень “полезная” вещь в моей ситуации».

Я забрался на пихту, которая росла у следующего забора, и вдруг услышал приглушённый шум, похожий на шелест крыльев. Огромных крыльев, если быть точным. Инстинктивно я прижался к стволу, будто меня действительно собиралась заклевать гигантская птица.

Но когда я посмотрел вверх, там никого не было.

«Наверное, это испуганная сова сорвалась с ветки соседнего дерева».

Времени расслабляться у меня не было, потому что в тот же момент я услышал позади громкий визг, который не слишком соответствовал картинке с уютным домиком и садом, а был как будто вырезан из посредственного ужастика.

«Это чудище каким-то образом пробралось через забор и теперь идёт по моему следу!»

Вдруг я словно очнулся.

«Что здесь всё-таки происходит? Синеволосая девчонка, дед, огромная собачина и невидимая птица – все они вышли на охоту за мной? Что там подмешали в этот джин-тоник? Может, всё пройдёт, если на несколько минут окунуть голову в холодную воду?»

Но тут я снова услышал визг и вой, и звучало это настолько жутко, что мне ничего не оставалось, как спрыгнуть с дерева и бежать дальше. Посмеяться над собой я всегда успею. Сработал датчик движения, и в следующем саду надо мной зажёгся яркий фонарь. Я наискосок пробежал лужайку, резко свернул и по решётке забрался на крышу гаража, чтобы перебраться на противоположную улицу. Затем ещё одну. И ещё одну.

В голове промелькнули слова Ким: «Не останавливайся, пока не окажешься в безопасности…»

«Отличный совет. Только как понять, где она, эта безопасность?»

Меня окружали одноэтажные дома и сады. В такое время здесь стояла полная тишина, на улице можно было встретить разве что одинокого спортсмена или разносчика пиццы. Звонить в чью-то дверь было бесполезно: мне никто не откроет или захлопнет дверь перед носом… и тут же мне в затылок вопьются клыки этой собачины. Лучше уж бежать дальше, постараться оторваться от зверя.

Перепрыгивая через очередной забор, я чувствовал, что двигаюсь очень быстро, и это придавало мне уверенности. Паркур в темноте на незнакомой местности – это было необдуманно и опасно, но ноги сами принимали нужную позицию для идеального прыжка. Я, как пружина, перелетал с крыши одного гаража на крышу другого и чувствовал себя всё бодрее.

«Неужели кто-то сможет меня догнать? Это невозможно, и уж точно не дедуля в шляпе. И ни одна собака в мире не сможет запрыгнуть на крышу гаража».

Как ловкая белка, я взобрался на дуб. Кажется, это был дуб. Его ветки свешивались в сад следующего участка. С ликованием я вслушивался в тишину: ни шагов, ни хриплых указаний, ни жуткого воя…

«Я от них оторвался!»

Сейчас можно наконец-то глубоко вздохнуть и остановиться. Все события последнего часа казались полным сумасшествием, сценой из триллера или сном. Только в фильмах люди говорят фразы вроде: «Доставьте её живой!», «Главное, чтобы они не поймали тебя!».

И только в кино бывает такой жуткий шелест крыльев, раздавшийся в этот момент прямо над моей головой, а затем прозвучал резкий звенящий крик, который не мог издать ни человек, ни зверь. Это была какофония скрипа и шипения.

«Вот тебе. Размечтался».

Я встрепенулся и пополз по ветке, пока не скатился по ней через забор. Оказавшись в очередном чужом саду, я окончательно потерял ориентир, на какую улицу меня занесло. Движение на дорогах здесь было более оживлённым. Кажется, я находился где-то недалеко от окружной трассы. Значит, рядом открыты кафе, ездят трамваи, работают театры. И ходят люди!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Но здесь, в этом дворе, создавалось ощущение, что все уже легли спать. Даже когда от моего движения включилось сразу несколько фонарей, в доме ничего не изменилось. Снова раздался жуткий визг, который погнал меня дальше к гаражу. Я надеялся, что, добежав до дома, найду заднюю дверь открытой. Но я даже не успел нажать на ручку, потому что, приблизившись к зданию, я увидел два жёлтых блестящих глаза, которые пялились на меня из кустов.

«Нет! Это невозможно!»

И всё же… когда он вышел на освещённый участок сада, я понял, что на самом деле передо мной вовсе не гигантский пёс, а волк. Чёрный, лохматый, с угрожающе обнажёнными клыками. Он ждал меня в засаде.

Его жуткие зубы были огромного размера. На долю секунды я застыл от ужаса, а затем моё тело пришло в полную готовность помимо моей воли. Я вскочил на шаткую груду досок, сложенных под гаражом, а с них предпринял отчаянный длинный прыжок на крышу. Несколько досок с грохотом скатились на землю. В доме по-прежнему царила полная тишина. Если бы в эту минуту жильцам пришло в голову выглянуть из окна, перед их глазами предстала бы очень необычная картина: гигантский волк, скачущий галопом по лужайке и с рыком бросающийся на стену их гаража. Но, к несчастью, из окна никто не выглянул. Никто не пришёл мне на помощь. Точным прыжком я перелетел на крышу соседнего гаража, оттуда – на длинный навес, затем – на мусорные баки и на крышу очередного гаража.

Внизу я различил розовую неоновую вывеску парикмахерской. Здесь начиналась окружная дорога. Словно одержимый, я понёсся прямо на «Причёски на все времена года».

«Я спрячусь в лавочке с шаурмой, которая совсем рядом с парикмахерской. И оттуда позвоню в полицию. Или в зоопарк. Или родителям. “Папа, можешь меня забрать? Меня собираются растерзать волк и гигантская птица!”»

Из-за гула моторов машин я расслышал шелест крыльев, только когда тот раздался прямо над моей головой. В панике я не рассчитал следующий прыжок и не допрыгнул до соседней крыши. Я изо всех сил вцепился в водосточный жёлоб, но тот отделился от стены и с грохотом рухнул на тротуар вместе со мной. Ногу пронзила внезапная боль, но я не обращал на неё внимания, а продолжал бежать дальше по направлению к перекрёстку так быстро, как только мог. Фары проезжавших машин слепили глаза, поэтому я заметил волка, когда тот уже был в прыжке – он выскочил откуда-то сбоку и столкнул меня на проезжую часть. Последнее, что я услышал, прежде чем упасть на асфальт, был скрежет тормозов, показавшийся мне таким же жутким, как и визг летающего чудовища. Последняя мысль, которая пронеслась в моей голове: «Теперь все жители этой улицы наконец поняли, что шум и грохот раздавались вовсе не из телевизора». Но для меня было уже слишком поздно.

» 2 «

Матильда

До этого вечера шестое декабря для меня всегда было «тем самым днём, когда я разоблачила святого Николая». А для моей семьи – «тем самым днём, когда Матильда сорвала с дяди Ансгара искусственную бороду, потопталась на его праздничной шапке и испортила всем День святого Николая». Но теперь он навсегда останется для меня днём, когда Квинн фон Аренсбург попал в аварию.

И это случилось всего через полчаса после того, как на вечеринке Лассе Новака я пожелала ему попасть прямо в ад. Никакой связи, на первый взгляд, между этими двумя событиями нет, но я уже сотни раз желала Квинну гореть в аду. И хотя обычно меня мучают сильнейшие угрызения совести по любому поводу – Юли любит говорить, что «угрызения совести – это твоё второе имя», – но в этой ужасной ситуации я понимала, что не имею к произошедшему никакого отношения.

Весть о том, что Квинна сбила машина, резко оборвала вечеринку Лассе. В дом зашли полицейские, и последним, кого я увидела, покидая день рождения вместе с другими испуганными гостями, был именинник. Он сидел на диване, ошарашенный и отрешённый, и пытался отвечать на вопросы полиции. Рядом с ним на груди у полицейского безутешно рыдала Лилли Гольдхаммер, а тот в свою очередь не очень понимал, как себя с ней вести.