Обнажённые души - Антон Беляев

Продолжая разглядывать окруживший меня сонм бестелесных созданий, я не удержался:

– Но почему они все такие разные? Честно говоря, я представлял себе ангелов как людей с огромными крыльями за спиной, в длинных светлых балахонах, похожих друг на друга….

– Вовсе не обязательно, – улыбнулась Изабель. – Каждый выбирает себе тот облик, который наиболее близок ему самому. Наш образ – воплощённые в реальность фантазии, причём далеко не всегда соответствующие прошлой жизни на земле. Просто это то, кем бы мы хотели быть, то, что нам ближе духовно….

Слушая ангела, я тем временем пытался уловить хоть частичку разговора из общего гула голосов, но не мог понять ни единого слова. Изабель заметила мои потуги.

– Хочешь знать, о чём они говорят? Можешь не стараться, всё равно ничего не выйдет. Собеседники изолированы от окружающих и могут общаться лишь друг с другом.

– Почему? – спросил я и тут же, несколько запоздало, поразился звуку собственного голоса. Не присущая моим речам напевность и бархатные тона резко контрастировали с резкими, отрывистыми фразами, которые ранее извергало моё бренное тело.

– А зачем? – вопросом на вопрос ответила Изабель и на какое-то время замолчала, видимо, ожидая от меня проблесков интуиции. Не тот случай…. Не дождавшись возможных вариантов, пояснила: – Мы получаем только нужную нам информацию, не обращая внимания на посторонние, не имеющие отношения ни к нам самим, ни к нашим подопечным, разговоры. Вступать в контакт между собой мы можем легко, не чувствуя ни языковых, ни каких других барьеров, но лишь когда это действительно нужно….

– Ты сказала подопечным….

– Да, Марк. Ты мой подопечный, ведомый, называй, как хочешь – суть одна, и ты у меня не единственный. Просто в данный момент я больше занята с тобой, чем с остальными….

Не прекращая объяснений, Изабель ловко лавировала между окружающими и влекла меня за собой. Едва поспевая, я чуть не столкнулся с высоким господином в длинном сюртуке и роскошном цилиндре, который улыбнулся в ответ на мою несуразную попытку приветствовать его и тут же устремился куда-то вдаль, оставляя за собой лёгкую дымку, быстро таявшую в абсолютно недвижимом воздухе.

– Что это с ним? – не сдержал я любопытства, дёрнув за широкий рукав свою опекуншу. – Куда он пропал?

– Почувствовал угрозу для своего ведомого…. Скорей всего, поступил сигнал.

Я хотел спросить, что за сигнал, но сдержался. Слишком много впечатлений, слишком много непостижимого и фантастического происходило вокруг меня, да и со мной самим. Я не чувствовал страха, не пытался бежать, не сомневался в том, что всему, что меня окружает, есть какое-то логичное объяснение. В-принципе, я желал лишь проснуться, и в то же время хотел оттянуть как можно дольше это самое пробуждение. Я желал познать и сомневался в безвредности постижения. Двойственные ощущения, двойственные мысли, двойственные чувства….

Пока я разглядывал толпу и одновременно пытался прислушаться к происходящим в сознании переменам, мы прошествовали мимо нерабочего фонтана в виде двух красивых полуобнажённых девушек, венчающего середину длинной улицы. Осталось преодолеть четыре квартала и перед нашими взорами предстанет набережная. В это время из-за угла стоящего впереди обшарпанного жилого дома появилась фигура мужчины, бредущего нам навстречу. Он шёл, тяжело понурив голову и явно не замечал многоликую толпу, окружающую его со всех сторон. Грузный силуэт сильно отличался от окружающих выразительной законченностью черт, угрюмой насыщенностью красок, грубостью движений…. Человек? Меня поразило что ангелы, которые попадались у него на пути, абсолютно не обращали внимания на движущуюся навстречу преграду и, не прекращая милой беседы, спокойно просачивались через мужчину, так же как дым проникает через тонкую оконную тюль. Расстояние между нами сокращалось довольно быстро и через полминуты мы оказались лицом к лицу. Признаюсь, в последний момент я просто-напросто струсил и торопливо нырнул в сторону, видимо не привыкнув ещё к своей новой ипостаси. Я успел заметить его уставшее после долгого дня обветренное лицо и тёмные, припухшие от бессонницы глаза. На какое-то мгновение наши взгляды даже пересеклись, как мне показалось, но человек не увидел меня. И тогда мне вдруг стало не по себе…. Не знаю, чего я ожидал, но именно в тот момент я с болью осознал, что для мира людей меня больше не существует. Вернее, где-то лежит моя плоть, которую утром найдёт хозяйка квартиры; её увезут в больницу, где положат на белоснежные накрахмаленные простыни под паутину капельниц, наденут кислородную маску, подключат к приборам и так далее и тому подобное…. Но это уже не я, а лишь оболочка. Бренная, лишённая жизни, внутренне обезличенная оболочка. А меня, Марка Конти, тридцати четырёх лет, начинающего писателя и жителя Марселя – уже нет!!!

– Успокойся, Марк. Я же обещала, что ты ещё вернёшься. Твоё время ещё не пришло, поверь мне, а раньше чем должен, ты не уйдёшь….

– А когда должен…? – ухватился я за спасительную мысль, но Изабель словно не расслышала вопроса. Она остановилась так резко, что я машинально пролетел ещё несколько шагов вперёд, прежде чем заметил её отсутствие.

– Иди сюда…! – милое лицо Изабель превратилось в застывшую маску. Она будто прислушивалась к чему-то, недосягаемому для остальных, в том числе и для меня. Я торопливо приблизился вплотную к ней. – Надо лететь, Марк. Закрой глаза….

Глава 5

Я послушно выполнил её указание и почувствовал узкую ладонь, сжавшую мои пальцы. Куда лететь? Зачем? Что случилось? Множество вопросов рвалось с языка, но задать их своей спутнице я так и не успел. Неведомая сила толкнула меня вперёд, я почувствовал порывы шквального ветра вокруг себя, но через несколько секунд всё разом стихло. Мы остановились….

– Делай, что я скажу, и ни во что не вмешивайся, – в голосе Изабель послышались стальные нотки. Куда делся благозвучный, радующий слух напев…?

Открыв глаза, я огляделся. Мы стояли посреди уютно обставленного помещения на вытоптанном ковре ручной работы. По мебели, по внутреннему убранству и главным образом по бревенчатым стенам я понял, что это одна из комнат большого деревянного дома в каком-нибудь селе. Кружевные салфетки на резных стульях, белоснежная скатерть, венчающая большой круглый стол, на котором стояли две одинаковые тарелки и накрытый салфеткой хлебный каравай, сшитое из разноцветных лоскутков покрывало на пустующей железной кровати, аккуратно застеленной накрахмаленным бельём. Это всё смутно напомнило мне собственное детство в забытой Богом деревушке на юге Франции. На стене висели чёрно-белые фотографии каких-то людей. Судя по схожим чертам – несколько поколений одной семьи. Продолжая озираться вокруг и мысленно воздавая хвалу радивым хозяевам, я уловил лёгкий шум за входной дверью. Рука Изабель стиснула мою ладонь.

– Иди туда, – она указала на застеленную покрывалом кушетку в противоположном от входа углу. – Стой там и ни в коем случае не вмешивайся, что бы не происходило. Ни в коем случае, Марк…!

Мне не надо было повторять. По выражению бледного лица ангела я понял, что происходит нечто из ряда вон выходящее и моё присутствие здесь как минимум неуместно. Едва я переместился на указанное мне место, как в комнате раздался чуть слышный шорох и мутное беспросветное облако, просочившись сквозь закрытую дверь, замерло на месте. Не надо было напрягать зрение, чтоб разглядеть в дымке очертания сгорбленной фигуры в длинном бархатном балахоне. Стоя спиной к нам, пришелец протянул руку к двери и уже утопил ладонь в дощатой обивке, когда раздался напряжённый голос Изабель:

– Стой, Мэрдок! Ты не сделаешь этого…!

Фигура замерла, словно наткнувшись на невидимую преграду. Вытянутая вперёд рука медленно вернулась на место. В тишине, которую поистине можно было назвать гробовой, раздалось свистящее шипение, будто кто-то выпустил воздух из велосипедной камеры.

– Опять ты, Изабель…? Давно же мы с тобой не встречались….

Мэрдок резко развернулся, отчего полы бархатного балахона взметнулись вверх. Сложив руки на груди, он замер, глядя на Изабель, и мне удалось неплохо рассмотреть непрошеного гостя. Невысокий сухощавый старик, одетый в длинное полумонашеское платье, которое со спины я принял за плащ. Тонкие губы сжаты, злые, с красными белками глаза светились ненавистью и необузданной злобой. Первое, что я испытал, разглядев его с ног до головы, был ни с чем не сравнимый ужас. Я помню, что меня даже передёрнуло от трепета, и хищный взгляд старика тут же устремился в мою сторону.

– Привела новенького, Изабель…? Я слышал, что ты почти завершила искупление. Думал, больше не встретимся, а оно вон как сложилось. Опять ты мне дорогу переходишь….

Он перевёл взгляд кровавых глаз на мою спутницу и препротивно хихикнул: