Гостья из тьмы - Тамара Маккинли

– Не думаю, отец, что мы можем ей чем-нибудь помочь…

– Это не наше дело, – отрезал Этан.

Эндрю задумался.

– Ты не говорил так, когда Мэри Томас приезжала к тебе за советом.

Этан повернул свое кресло к окну. Мервин Томас как раз проезжал первые ворота усадьбы; дорога до Чуринги займет у него по крайней мере сутки.

– Это разные вещи.

Тишина в кабинете нарушалась только тиканьем старинных часов деда Эбигейл, которые она привезла с собой из Мельбурна. Мысленно Этан перенесся в прошлое; он видел Мэри так ясно, как будто она стояла тут, рядом с ним. Выносливая, несгибаемая маленькая женщина, которую смогла победить лишь ужасная болезнь, медленно разъедавшая ее изнутри.

Мэри Томас была полной противоположностью жены Этана. Высокая белокурая красавица, холодная и сдержанная в проявлении чувств, – и маленькая, смуглая, порывистая женщина с непокорными вьющимися волосами цвета меди, небрежно заправленными в до неприличия старую фетровую шляпу. На носу Мэри были щедро рассыпаны веснушки, огромные голубые глаза под длинными темными ресницами полыхали огнем. Этан вспомнил, как он и Мэри впервые встретились после ее возвращения в Чурингу. Она была в ярости, забор на границе между их пастбищами сломался, и их овцы перемешались. Как сверкали тогда ее глаза, как она задирала голову, выкрикивая ему в лицо отнюдь не женские ругательства? Они тогда оба потеряли неделю драгоценного времени в самый сезон стрижки, пока разделили овец и починили забор. С тех пор они заключили весьма относительное перемирие, которое с большим трудом перерастало в дружбу…

– Вспомнил что-то забавное?

Голос Эндрю ворвался в воспоминания Этана, вернув его в настоящее.

– Не думаю, что мы должны так уж жалеть Матильду, если характером она пошла в мать. Скорее, надо пожалеть Мерва.

– Тебе нравилась Мэри, да? Почему же вы никогда не…

– Потому что она стала женой другого человека, – проворчал Этан.

Эндрю присвистнул.

– Черт возьми, отец! Надеюсь, я не наступил тебе на больную мозоль?

Этан вздохнул, вспомнив то время, когда у него был шанс, но он упустил его. Если бы обстоятельства сложились по-другому, кто знает, что бы из этого вышло. Если бы Мервин не вернулся из Галлиполи таким больным, тогда, наверное…

Этан не додумал до конца, так как внезапно в его голове зазвучали разрывы снарядов. Он в который раз увидел страшные картины войны и услышал смердящие запахи так ясно, что его чуть не стошнило. Это до сих пор накатывало иногда на него по ночам, хотя после войны прошло уже шесть лет. А ведь ему, можно сказать, повезло: он вернулся невредимый. Не то что бедняга Мервин, провалявшийся в госпитале еще два года после войны и столько же дома, в постели. Он стал жалким калекой, совсем непохожим на того бесшабашного парня, который в 1916 году садился в поезд, уезжая на войну. Куда делась безмятежная улыбка и подкупающее обаяние здорового увальня? Вместо него вернулся угрюмый калека со злобным взглядом, нашедший в конце концов утешение в бутылке.

«Он стал настолько же слабым и жалким, насколько его жена была сильной и несгибаемой, – подумал Этан. – И я его еще осуждаю, боже мой!» Этан попытался вспомнить обстоятельства их жизни. Все же тогда, когда он лежал прикованный к постели, Мэри было легче. Она еще могла за ним уследить и ограничить его пьянство. Но стоило Мервину встать и добраться до лошади – только его и видели. Он пропадал неделями, бросив все хозяйство на жену и проигрывая в карты крупные суммы. Мэри оказалась гораздо более стойкой, чем Этан ожидал, и, хотя это расстроило его планы, он не мог не уважать ее.

– Да, я восхищался Мэри! Она совершила почти невозможное в тяжелых условиях, что было бы не под силу даже мужчине. И хотя она крайне редко просила о помощи, я всегда старался помочь ей, если был в состоянии.

Этан раскурил трубку и достал бухгалтерские книги. Надо работать, и так полдня потеряно.

Эндрю спустил ногу с подлокотника и выпрямился.

– Знаешь, если Мерв наделает слишком много долгов, Матильда не сможет получить свое наследство. Года через два мы сможем предложить ей продать нам Чурингу. К тому времени ферму можно будет купить за гроши.

– Я собираюсь получить ее даром, сын. Не стоит тратить даже гроши, если можно обойтись без этого, – улыбнулся Этан, не выпуская трубки изо рта.

Эндрю поправил вихор на голове и недоверчиво улыбнулся:

– Но как? Матильда не так уж сговорчива. Она ни за что не отдаст ее даром.

– У меня есть план, Эндрю. Но тебе не стоит пока забивать себе этим голову. Держи язык за зубами – вот и все, что от тебя требуется.

Эндрю собрался что-то сказать, но отец жестом остановил его.

– Положись на меня, мальчик, и я гарантирую, что Чуринга станет нашей, не пройдет и пяти лет.

Матильда нервничала, тишина в доме угнетала ее. Она знала, что отец вот-вот вернется, – он никогда не исчезал больше чем на две недели, а этот срок уже подходил к концу.

Жара изматывала даже внутри дома. Красная пыль, которую она так тщательно вымела, опять начинала собираться на полу. Длинное, до колен, ситцевое платье прилипало к спине. Она быстро сняла фартук и бросила на спинку стула. Аромат тушеной крольчатины, томившейся на плите, заполнял кухню, и несколько мух бесновались под потолком. Полоски липкой бумаги, которые она недавно повесила от мух на керосиновую лампу, были уже черными. Мухи каким-то образом проникали в кухню, несмотря на ставни и защитную сетку в дверной раме, которую пару лет назад поставила мать.

Взмокшие волосы опять растрепались, и Матильда с трудом закрепила их в тяжелый узел на затылке. Она ненавидела свои волосы: их было слишком много, и с ними невозможно было справиться. А больше всего она переживала, что они, словно в насмешку, совсем не походили на чудесные, настоящие ирландские волосы матери. У той они были похожи на красное расплавленное золото.

Матильда вышла на веранду. Земля во дворе казалась раскаленной, горизонт подрагивал в знойном мареве. Перечные деревья с поникшей листвой стояли как мертвые, а ветки плакучих ив на берегу речки будто в мольбе тянулись к оставшейся в ямах воде. «Дождь, – прошептала Матильда, – как нам нужен дождь!»

Она мысленно отметила, что три ступеньки, ведущие с веранды во двор, нужно подправить, сам дом давно пора побелить и подкрасить, а крыша, которую недавно чинил отец, опять нуждается в ремонте. Закрыв глаза, девочка представила, какой могла бы стать Чуринга, если бы у них были деньги на ремонт.

Одноэтажный дом, но построенный из крупных бревен, был не слишком большим, основательным. Крыша из рифленого железа, нависающая над верандой, заканчивалась чудесной узорной резьбой, над ней возвышалась длинная кирпичная труба, веранда была широкой и окружала дом с трех сторон, надежно защищая его от прямых лучей солнца. Двери и ставни были выкрашены в зеленый цвет.