Боспорское царство - Виктор Францевич Гайдукевич

из бассейна Эгейского моря к северному побережью Черного моря происходили уже в середине II тысячелетня до н. э., когда в Греции еще процветала эгейская (крито-микенская) культура, предшествовавшая античной эллинской цивилизации.

Следы древнейших связей с эгейским миром установлены памятниками материальной культуры северо-западной части Причерноморья. Благодаря раскопкам, производившимся советскими украинскими археологами, около селения Усатово (близ Одессы) в вещественных остатках поселения эпохи бронзы и в могильнике выявлены некоторые элементы крито-микенской культуры.10 Они могут быть объяснены как результат морских сношений агейцев с населением берегов Черного моря.

Смутное отражение древнего периода еще доколонизационных связей Эгейского бассейна с северным Причерноморьем сохранилось в предании об ежегодном принесении начатков хлеба, т. е. первых пшеничных колосьев, в виде священного дара (άπαρχαί) Аполлону от гипербореев на остров Делос.11

Эти сношения, повидимому, осуществлялись, главным образом, карийцами.12 Карийцы, пользовавшиеся широкой известностью в древнем мире как морской народ, жили во II тысячелетии до н. э. почти на всех островах Эгейского моря. Бесстрашные мореходы, бороздившие моря во всех направлениях, карийцы нередко наводили ужас на приморские области своими разбойничьими набегами. С карийцами вел борьбу легендарный царь Минос, прославленный владыка Крита. Что карийцы проникали в Черное море, подтверждают античные литературные источники. Известно, например, что в античную эпоху, когда на западном побережье Черного моря существовали греческие города-колонии, один из населенных пунктов этого побережья носил название «гавани Карийцев», а прилегающая к нему местность называлась Карией.13

Из древней литературной традиции, дошедшей до нас через римского писателя Плиния Старшего, мы также знаем, что низовьями реки Танаис (теперь Дон) владели карийцы, прежде чем туда проникли греки.14 Стало быть, карийцы не только поддерживали связь с Причерноморьем, но кое-где имели и свои морские базы. Греческие купцы-мореходы позднее, начиная с VII в. до н. э., следовали по проложенным карийцами путям. Весьма популярные у древних греков легенды об аргонавтах, храбрых мореплавателях, которые в поисках золотого бараньего руна достигли Колхиды (Кавказ), а по некоторым вариантам легенды — даже Танаиса (Дон),15 отражают в мифической, разукрашенной фантазией, сказочной форме реальные сношения эгейцев с причерноморскими областями. Следствием этих доколонизационных сношений явились и отраженные в творениях Гомера сведения о народе Гиппомолгов и Глактофагов — доителях кобылиц и млекоедах,16 — живших севернее Дуная, в которых с полным основанием можно видеть кочевников причерноморских степей.

В какой мере опыт древнейших морских сношений с северным Причерноморьем был использован потом греческими, и прежде всего ионийскими, купцами-мореходами, когда последние распространили свою торговлю до Причерноморья, — неизвестно. Все же можно полагать, что некоторый запас общих сведений о северном Причерноморье был получен ионийцами от своих предшественников, тем более, что ионийские греки в Малой Азии находились в тесном общении с карийцами.

Различного рода предметы греческого художественного ремесла, главным образом расписные глиняные сосуды, найденные на Керченском полуострове, в Донбассе и др. местах, свидетельствуют о самой ранней поре проникновения древних греков в районы северо-восточного Причерноморья с торговыми целями.17 На рис. 1 показан расписной кувшин, найденный в скифской могиле на Темир-горе (близ Керчи). Кувшин принадлежит к группе так называемой родосско-ионийской керамики (он изготовлен, вероятно, на о-ве Родосе) и относится к середине VII в. до н. э., т. е. к тому времени, когда греческих городов-колоний в районе Керченского пролива еще не существовало. Это был период первых случайных заездов греческих купцов-мореходов.

Греков влекла к северным берегам Черного моря возможность получать там хлеб. Равным образом важной приманкой служило изобилие превосходной рыбы в низовьях крупных рек, в лиманах, в проливе, соединявшем Азовское море с Черным, и т.д.

Устройство рыбопромысловых сезонных стоянок наряду о организацией торговых факторий было, вероятно, одной из наиболее ранних форм оседлых греческих поселений в береговой полосе северного Причерноморья.

Рис. 1. Родосский расписной кувшин на скифской могилы на Темир-горе. Середина VII в. до н. э. (Эрмитаж).

Нелегки и небезопасны были эти морские рейды к северным берегам Черного моря, когда еще не было там постоянных, достаточно надежных торговых поселений. Плавание по Черному морю, которому свойственны частые штормы, представлялось грекам опасным, особенно если принять во внимание отсутствие в нем островов и достаточного количества больших заливов, где можно было бы находить укрытие. В сравнении с привычным грекам Эгейским морем, изобилующим островами и хорошими гаванями, облегчавшими передвижение кораблей, Черное море, естественно, казалось более суровым и опасным. Грекам к тому же оно представлялось значительно большим по своим размерам, чем это было в действительности. Еще во времена Геродота длина Черного моря исчислялась в 2000 км (11100 стадий), что почти вдвое больше реальной длины.18

Не только природные особенности Черного моря создавали трудности для первых греческих мореходов, отважившихся пуститься в плавание по нему. Подстерегали их и другие опасности. Некоторые племена, обитавшие в приморских районах (например тавры, занимавшие южную часть Крыма), перехватывали в открытом море корабли. Разграблению подвергался не только груз, не менее плачевна была и участь экипажа корабля, попавшего в плен. Захваченных в море греков тавры обыкновенно приносили в жертву своей богине. Обряд состоял в том, что после удара дубиной по голове жертва сбрасывалась с кручи скалы.19 Ходили у греков и более страшные рассказы о том, что некоторые «необщительные» причерноморские варвары, живущие в Скифии, убивали для жертвы чужестранцев и ели их мясо, а из человеческих черепов делали чаши.

Естественно, что ранний период знакомства греков с Черным морем, при наличии указанных выше условий, определил и соответствующее наименование моря. Греки его сначала называли Понтом Аксинским, т. е. Негостеприимным (это название сохранилось у Пиндара, Еврипида, Страбона). Повидимому, греки узнали, что местные жители Причерноморья называют море Ахшаэна, т. е. древнеиранским словом, обозначавшим темный цвет моря (ср. современное название «Черное море»).20 Не понимая смысла этого иноземного названия, греки истолковали его по-своему, сблизив местный термин с греческим словом άξεινος (негостеприимный), что вполне отвечало тем впечатлениям, которые тогда у греков сложились об этом море. Но по мере того как греки все более осваивали Черное море, широко развернув колонизацию его берегов, когда налаженные и оживленные сношения через Черное море между Грецией и северным Причерноморьем стали приносить греческим купцам большие доходы, прежнее название моря сменилось другим, более отвечающим той роли, которое оно теперь играло в экономической и культурной жизни. Обычным у греков стало название Понт Евксинский (море Гостеприимное), иногда его называли еще и Понтом Скифским;21 чаще употреблялось сокращенное наименование — Понт.

Ранние морские рейсы греческих купцов из Эгейского моря в Понт