Записки научного работника - Аркадий Самуилович Дыкман

но я в нем уверен.

Как я уже говорил, ВНИИНефтехим был основан в 1929 году академиком Владимиром Николаевичем Ипатьевым — ученым с мировым именем. При советской власти институт гордо назывался головным. В начале девяностых гордость и «головитость» испарились одновременно с прекращением государственного финансирования науки.

Потихоньку сотрудники некогда прославленного института стали расходиться, а потом и разбегаться кто куда. Самые энергичные и способные пытались организовать собственный бизнес, базируясь на научных знаниях и производственном опыте, который приобрели в институте. Как правило, свои предприятия организовывали либо заведующие лабораториями, либо ведущие научные сотрудники. При этом они забирали с собой наиболее работоспособную часть коллектива, что еще больше ослабляло институт. Ну а дальше, как вы знаете, Иван Иванович, пришли злодеи — рейдеры, и остатков агонизирующего института не стало.

Что мы имеем сегодня? Молодежь после учебных заведений охотно идет в науку, конечно, при условии мало-мальски достойной зарплаты. Но из вуза выходит не подготовленный специалист, а, извините за грубость, полуфабрикат. Его надо учить. По моему опыту, в семидесятых и восьмидесятых годах прошлого века на «доработку» молодого специалиста уходило где-то от пяти до десяти лет. Но тогда были учителя — сформировавшиеся ученые, люди, достигшие сорока — пятидесяти пяти лет, становой хребет науки, как я их называю. В наше время ученых этого возраста мало, так как они должны были прийти в науку в девяностых, когда институты рушились. Процесс передачи знаний от одного поколения к другому оказался нарушен.

Люди более старшего поколения (после шестидесяти лет) работают, но их мало, почти все они истерзаны нищенской пенсией, маленькой зарплатой, неполной занятостью и невостребованностью, а главное — неопределенностью. Вот завтра закроют лабораторию или, еще хуже, институт, и поди проживи на пенсию. В таком состоянии сложно думать, как растить учеников. Не должен человек науки, творческой профессии быть нищим. Ни к чему хорошему это не приводит.

Вот поэтому, Иван Иванович, я считаю, что только финансирование — без наличия квалифицированных специалистов — приведет к потере денег, вложенных в проект «воссоздание института». Конечно, можно пойти по другому пути: найти иностранных специалистов и предложить им условия, от которых они не смогут отказаться. Но, с моей точки зрения, это будет одеяло, сшитое из лоскутков, а для успешных исследований нужна сплоченная и сработавшаяся команда. Самое трудное при этом то, что ее нужно создавать на голом месте, а это процесс длительный, затратный и без гарантии достижения успеха. А деньги, к тому же очень большие, без уверенности в их возврате, да еще и с прибылью, никто, как известно, не дает.

Кстати, Иван Иванович, кто-то из знакомых дал мне почитать выступление Путина на заседании Совета по науке и высоким технологиям девятого февраля две тысячи четвертого года в Институте биоорганической химии РАН. Если вам интересно, я пересказал бы несколько особо интересных моментов.

— Не интересно, а даже очень интересно, Аркадий Самуилович. Сделайте милость.

— Пожалуйста, начнем.

Фактом остается то, что с тысяча девятьсот девяностого по две тысячи второй год общая численность занятых научными исследованиями и разработками сократилась более чем наполовину. И основной «кадровый обвал» пришелся на период с девяностого по девяносто четвертый год.

Тем не менее кадровый потенциал науки оказался востребованным и в новом государственном строительстве, и в нарождающемся отечественном бизнесе. Однако политиками, чиновниками, предпринимателями стали люди, таланты которых могли наиболее ярко проявиться именно в науке, люди, которые при других условиях обязательно бы в ней остались.

В науке наметилась реальная опасность утраты преемственности поколений, — это тоже одна из проблем. Особенно быстро уменьшалась доля ученых и специалистов молодого перспективного возраста. Вы знаете проблему старения науки: в настоящее время средний возраст работающих в России исследователей составляет сорок девять лет, кандидатов наук — пятьдесят три года, докторов наук — шестьдесят один год.

При этом все соцопросы показывают: падения интереса к науке у молодых в России нет. Растут конкурсы в институты, университеты, аспирантуру. Российские вузы ежегодно готовят десятки тысяч молодых специалистов для научной работы. Очевидно, что молодежь хочет идти в науку, но реализовать себя по-настоящему часто не может.

Производство и наука по-прежнему существуют в разных измерениях. Есть определенные движения к сближению, тем не менее проблема эта остается. Мы крайне медленно учимся извлекать выгоду из собственных научных идей. Доля российской инновационной продукции на мировом рынке крайне низка.

Вот что сказал глава государства по обсуждаемому нами вопросу.

Надеюсь, я убедил вас, Иван Иванович, в своей правоте?

— Да, к сожалению, убедили, Аркадий Самуилович.

— Я специально не искал материалы о втором десятилетии нашего века, так как не думаю, что ситуация окажется существенно лучше. Вижу, что я вас уже утомил, Иван Иванович, и пора закончить мою невеселую лекцию.

— Что вы, что вы, Аркадий Самуилович, мне было очень интересно и любопытно услышать вашу точку зрения. Если хотите что-нибудь добавить, я с удовольствием вас послушаю.

— Добавить… — Я задумался. Хотел продолжить, но потом понял, что и так чрезмерно злоупотребляю временем занятого человека. — Да нет, Иван Иванович, эту тему можно обсуждать сутками, но, скорее всего, ничего не изменится. Могу сказать только, что, кроме денег, здесь нужен талантливый ученый и прекрасный организатор, подвижник, чьей целью станет воссоздание утерянного научного потенциала, а не освоение бюджета. Думаю, такого найти можно. Не оскудела же окончательно земля русская! А вот за короткий срок найти и подготовить кадры будет трудно.

— Хорошо, Аркадий Самуилович, а чем вы можете помочь выполнению этой задачи? Вас ведь выучили, то есть за вами в определенной мере долг.

Тут я взорвался:

— Давайте сразу же расставим все точки над «i»! Те усилия и денежные средства, которые были потрачены страной на мое обучение, я вернул сторицей, так что долгов за мной нет. И вообще, наверное, пора, что называется, на покой.

— Нет, что вы! Я ни в коем случае не хотел вас обидеть! — встрепенулся Иван Иванович. — Извините, если что не так, Аркадий Самуилович. Просто я пытаюсь найти выход из положения. Хотя, может, я не учел ваш возраст. Вы же не молодой человек, а я…

Я резко прервал Ивана Ивановича:

— Давайте не будем обсуждать мой возраст. И вообще, запись в паспорте ни о чем не говорит. Вы знаете, я как-то слушал выступление человека, который гораздо старше меня, — известного телеведущего Познера. На вопрос, не чувствует ли он себя стариком в свои восемьдесят лет, он ответил: «Нет. По трем причинам. Первая причина — я работаю». Как вы знаете, я тоже работаю. «Вторая — я два раза в неделю играю