Девять рассказов (сборник) - Джером Сэлинджер

Мэри Джейн снова откинула голову и захохотала, но Элоиза уже скрылась в кухне.

Одной в комнате заняться было нечем, и Мэри Джейн встала и подошла к окну. Отодвинула штору и уперлась запястьем в переплет, но, ощутив на коже грязь, отняла руку, вытерла ее и распрямилась. На улице зримо подмерзала слякоть. Мэри Джейн отпустила штору и мимо двух набитых книгами шкафов вернулась к синему стулу, даже не глянув на корешки. Уселась, раскрыла сумочку и в зеркальце осмотрела зубы. Сомкнула губы, с нажимом провела языком по верхним зубам и посмотрела еще раз.

– Снаружи такой лед, – сказала она, оборачиваясь. – Господи, ну ты быстрая. Содовой не доливала?

Элоиза с полными стаканами замерла. Оттопырила указательные пальцы, точно стволы пистолетов, и сказала:

– Всем стоять. Вы окружены к чертовой матери.

Мэри Джейн расхохоталась и убрала зеркальце.

Элоиза подошла ближе. Стакан для Мэри Джейн шатко утвердила на картонке, а свой не поставила. Снова растянулась на кушетке.

– И что, по-твоему, она там делает? – спросила она. – Сидит на своей жирной черной заднице, читает «Мантию»[9]. Я уронила формочки со льдом, когда вытаскивала. Она с таким раздражением на меня посмотрела.

– Мне больше не надо. Я серьезно. – Мэри Джейн взяла стакан. – Ой, послушай! Знаешь, кого я видела на той неделе? В главном зале «Лорд-энд-Тэйлорз»?[10]

– Не-а, – ответила Элоиза, поправляя под головой подушку. – Акима Тамироффа[11].

– Кого? – спросила Мэри Джейн. – Это кто?

– Аким Тамирофф. В кино снимается. Всегда говорит: «Ви силно пашутили – ха?» Ужасно его люблю… Что ж такое, в этом чертовом доме нет ни одной приличной подушки. И кого ты видела?

– Джексон. Она…

– Которую?

– Откуда я знаю? Ту, что у нас на психологии сидела.

– Они обе у нас на психологии сидели.

– Так. Ту, у которой здоровские…

– Марша Луиза. Я тоже с ней как-то столкнулась. Она тебе все уши оттоптала?

– Ой господи, да. Но знаешь, что говорит? Доктор Уайтинг умерла. Говорит, получила письмо от Барбары Хилл, и та сказала, что у Уайтинг прошлым летом обнаружили рак и она взяла и умерла. Весила всего шестьдесят два фунта. Когда умерла. Кошмар, правда?

– Нет.

– Элоиза, ты стала такая черствая.

– Угу. Что еще сказала?

– Ну, что она только из Европы. Муж у нее стоял в Германии или где-то, и она была с ним. Дом в сорок семь комнат, и жили там только еще одна пара и штук десять слуг. У нее была своя лошадь, а конюх, который у них работал, раньше служил каким-то личным берейтором Гитлера. Ой, и еще она мне стала рассказывать, как ее чуть не изнасиловал цветной солдат. Прямо посреди главного торгового зала «Лорд-энд-Тэйлорз» как давай мне об этом – ты же знаешь Джексон. Говорит, шофер мужа, вез ее однажды утром на рынок или куда-то там. Говорит, так струсила, что даже не…

– Погоди секундочку. – Элоиза подняла голову и крикнула: – Это ты, Рамона?

– Да, – ответил детский голосок.

– Закрой за собой, пожалуйста, дверь, – сказала Элоиза.

– Это Рамона? Ой, до смерти хочу ее увидеть. Представляешь, я же ее не видела с тех пор, как у нее…

– Рамона, – крикнула, закрыв глаза, Элоиза. – Зайди на кухню, пусть Грейс тебе галоши снимет.

– Иду, – ответила девочка. – Пошли, Джимми.

– Ой, я просто до смерти хочу ее увидеть, – сказала Мэри Джейн. – Ой господи! Ты посмотри, что я наделала. Я ужасно извиняюсь, Эл.

– Оставь. Оставь, говорю, – сказала Элоиза. – Я этот чертов ковер все равно терпеть не могу. Я тебе еще принесу.

– Нет, смотри – у меня еще больше половины! – Мэри Джейн показала ей стакан.

– Точно? – спросила Элоиза. – Дай-ка сигаретку.

Мэри Джейн протянула свою пачку:

– Ой, просто до смерти хочу ее увидеть. На кого она сейчас похожа?

Элоиза чиркнула спичкой.

– На Акима Тамироффа.

– Нет, серьезно.

– На Лью. Она похожа на Лью. Когда его мамаша приезжает, они все смахивают на тройняшек. – Не вставая, Элоиза дотянулась до стопки пепельниц на дальнем краю журнального столика. Ей удалось поднять верхнюю и переставить себе на живот. – Мне нужен кокер-спаниель или кто-нибудь, – сказала она. – Чтобы смахивал на меня.

– Как у нее с глазами? – спросила Мэри Джейн. – В смысле, не хуже, а?

– Господи! Да вроде нет.

– Она без очков вообще видит? В смысле, если ей ночью в туалет надо встать или еще зачем?

– Она никому не говорит. Вся из себя такая таинственная.

Мэри Джейн повернулась на стуле.

– Ну, здравствуй, Рамона! – сказала она. – Ой какое красивое платьице! – Она отставила стакан. – Ты, наверное, меня уже не помнишь, Рамона.

– Конечно, помнит. Кто это, Рамона?

– Мэри Джейн, – ответила Рамона и почесалась.

– Великолепно! – сказала Мэри Джейн. – Рамона, ты не чмокнешь меня в щечку?

– Прекрати, – сказала Рамоне Элоиза.

Рамона перестала чесаться.

– Ты не чмокнешь меня в щечку, Рамона? – снова спросила Мэри Джейн.

– Я не люблю никого чмокать.

Элоиза фыркнула и спросила:

– А где Джимми?

– Тут.

– Кто это – Джимми? – спросила Мэри Джейн у Элоизы.

– Ох господи. Это ее ухажер. Ходит за ней хвостиком. Делает то же самое. И все с большой помпой.

– Правда? – восторженно вскрикнула Мэри Джейн и подалась вперед. – У тебя есть ухажер, Рамона?

Глаза девочки за толстыми очками не отразили ни капли воодушевления Мэри Джейн.

– Мэри Джейн задала тебе вопрос, Рамона, – сказала Элоиза.

Рамона сунула палец в нос-кнопку.

– Прекрати, – сказала Элоиза. – Мэри Джейн спросила, есть ли у тебя ухажер.

– Да, – ответила Рамона, не отвлекаясь от носа.

– Рамона, – сказала Элоиза. – Перестань. Сию секунду.

Рамона опустила руку.

– Ну, по-моему, просто чудо, – сказала Мэри Джейн. – Как его зовут? Ты мне скажешь, Рамона? Или это большая тайна?

– Джимми, – ответила Рамона.

– Джимми? Ой, я обожаю имя Джимми! Просто Джимми, Рамона?

– Джимми Джиммерино, – ответила Рамона.

– Стой спокойно, – сказала Элоиза.

– Да! Вот так имечко. И где сейчас Джимми? Ты мне скажешь, Рамона?

– Тут, – ответила Рамона.

Мэри Джейн огляделась, потом перевела взгляд на Рамону, улыбаясь как можно шире.

– Где – тут, лапуся?

– Тут, – ответила Рамона. – Я держу его за руку.

– Не понимаю, – сказала Мэри Джейн Элои зе, которая как раз допивала.

– А что ты на меня смотришь? – ответила та.

Мэри Джейн снова перевела взгляд на Рамону.

– Ой, я догадалась. Джимми – это невидимый дружок. Великолепно. – Мэри Джейн участливо подалась вперед. – Ну здравствуй, Джимми.

– Он с тобой не будет разговаривать, – сказала Элоиза. – Рамона, расскажи Мэри Джейн про Джимми.

– Что рассказать?

– Встань ровно, пожалуйста… Расскажи ей, как он выглядит.

– У него зеленые глаза и черные волосы.

– А еще?

– Нету мамы и папы.

– А еще?

– И веснушек нету.

– А еще?

– Есть сабля.

– А еще?

– Не знаю, – ответила Рамона и снова принялась чесаться.

– Какой красивый! – сказала Мэри Джейн и подалась еще ближе. – Рамона. Скажи мне. А Джимми снял галоши, когда вы в дом вошли?

– У него сапоги, – ответила Рамона.

– Великолепно, – сказала Мэри Джейн Элоизе.

– Не то слово. Я целыми днями это слышу. Джимми с ней ест. Купается с ней. Спит с ней. Она в постели на самый край сползает, чтоб ненароком его не задеть, если будет ворочаться.

Мэри Джейн все эти сведения, похоже, так увлекли и восхитили, что она прикусила нижнюю губу – затем отпустила и спросила:

– А откуда у него такое имя?

– Джимми Джиммирино? Бог его знает.

– Может, так мальчика по соседству зовут?

Зевнув, Элоиза покачала головой:

– По соседству нет никаких мальчиков. Здесь вообще детей нет. Меня зовут Тучной Кучей за гла…

– Мама, – сказала Рамона, – а можно, я еще погуляю?

Элоиза посмотрела на нее.

– Ты только что пришла, – сказала она.

– Джимми опять хочет на улицу.

– Интересно знать зачем?

– Забыл саблю.

– Ох, опять он со своей чертовой саблей, – сказала Элоиза. – Ладно. Иди. Галоши не забудь надеть.

– Дай я возьму? – спросила Рамона, извлекая из пепельницы обгоревшую спичку.

– Можно мне взять. Можно. Не бегай, пожалуйста, на дорогу.

– До свидания, Рамона! – пропела Мэри Джейн.

– Пока, – ответила девочка. – Пошли, Джимми.

Элоиза вдруг вскочила.

– Давай стакан, – сказала она.

– Нет, честно, Эл. Я должна быть в Ларчмонте. Мистер Вайинберг – он же такой милый, не хочется…

– Позвони и скажи, что тебя убили. Да отпусти ты этот чертов стакан.

– Нет же, честно, Эл. Там уже так подморозило, что просто ужас. А у меня в машине антифриза почти нет. То есть, если я не…

– Так и пускай морозит. Иди и звони. Скажи, что умерла, – сказала Элоиза. – Давай сюда.