Тридевятые царства России - Анджей Иконников-Галицкий

В том, что это граница настоящая, а не выдуманная, мы убедились скоро. От Мерёва (это ещё Ленобласть) нам надо было пройти к деревне Чёрной Новгородской области, откуда путь лежит на Удрай – Батецкую – Передол. Карта уверяла нас, что тут есть дорога, через лес, километров двенадцать. Мы пошли по карте. На опушке леса, где дорога разветвлялась на непредвиденные нити, работали трактористы. Подхожу, спрашиваю, как пройти на Чёрную.

– Какую Чёрную? Тут никакой Чёрной нет, – говорит один.

– Не, – перебивает другой, – есть такая Чёрная, там, за лесом. Но вам туда не пройти, там – мох.

«Мох» по-местному значит «болото». Мы всё-таки рискнули, пошли дорогой, что вела в лес – и с ней произошло то, что часто случается с дорогами в России: она стала исчезать. Колея потерялась в подлеске; появились лужи, кочки… И мы, действительно, попали в «мох». Вот, оказывается, какова граница между Ленинградской и Новгородской областями. Её не выдумали, она есть, и была всегда, и представляет собой полосу чащ и болот, настолько труднопроходимую, что жители деревни Жеребут Лужского района Ленобласти имеют о деревне Чёрной Батецкого района Новгородской области представление такое же смутное, как о Тридевятом царстве. А расстояние-то всего – 12 километров.

«Мох» мы всё же преодолели. Правда, с пути сбились и в топь попали. Видно, эта дорога существовала издавна, да была заброшена. Местами на болотах попадалась старая, прогнившая гать. Местами – открытые участки посерёд леса, со следами вспаханных борозд. Прошли мы несколько чащоб и опушек, несколько болотистых полос. Змеи выползали нам навстречу, на болотные кочки. Они, видимо, служат тут хранительницами границ – со времён князя Олега. В конце концов замаячили впереди столбы электропередач и крыши домов деревни Чёрная. Мы вышли в страну Новгородскую. На верхушке старого засохшего дерева, что напротив колодца, при главной деревенской улице – тележное колесо; на колесе – гнездо, в гнезде аист. Это тоже географическая примета: севернее границы с Ленобластью аисты почему-то не гнездятся[2].

От Чёрной довольно далеко топать до деревни Удрай. Заночевали на полпути, при озере дивной красоты. Название этого места, наоборот, Белая. И рядом, во влажном и низкорослом лесочке, прячется творение древних: искусственный холм, служивший некогда крепостью для жителей окрестных селений. Такие укреплённые холмы существовали в дославянские времена. Учёные определяют их как городища-убежища. Но, честно говоря, побывав там, я проникся убеждением, что они играли не только оборонительную, но и культовую роль. Уж больно высока трава вокруг, больно обильно цветение, больно широки магические листья папоротников. Таинственное, колдовское место. Не иначе – справляли тут древние лесовики – водь – свои загадочные обряды-волхвования.

А в Удрае – памятники другого рода. На окраине деревни высится славянская сопка. Неподалёку от неё – странный погребальный комплекс, раскопанный питерскими археологами лет двадцать назад. Он не похож ни на славянские, ни на угро-финские могильники. Под насыпью – каменные стены-выкладки, оружие в погребениях. Попадаются вещи с христианской символикой, например, так называемые змеевики: металлическая бляшка, на которой с одной стороны изображён крест, а с другой – змея. Очевидно, это могильник смешанного славяно-варяго-христианского происхождения. Между прочим, один из древнейших погребальных памятников Северо-Запада, свидетельствующий о распространении здесь христианства и о становлении государственной власти.

Кажется, здесь откопали археологи нетленные мощи: часть женской руки в серебряном змеевидном браслете. Серебряная змейка сохранила кожные ткани от разложения. Удрай – место змеиное. Когда здесь работали археологи, то, помнится, к концу сезона, при снятии лагеря, в каждой палатке обнаружили по змее. Ползучие гады вели себя тихо, тактично. Никого не кусали. Не шумели. Право же, идеальные соседи.

До станции Передольской мы добрались уже ночью, впотьмах. Впереди и внизу заблестела река Луга. Прошли кладбище. Слева на опушке леса что-то огромное выдвинулось из ночной тьмы. Древнеславянское погребальное сооружение. Сопка Шум-Гора. Самая большая во всём славянском мире.

Действительно, сооружение, сравнимое по размерам с египетской пирамидой средних размеров. Высота её – около пятнадцати метров. Диаметр – метров семьдесят. Насыпана ступенчато – уступом. На уступе растут высокие деревья. Склон крутой, карабкаешься наверх пыхтя, а спускаешься едва ли не кубарем. Где-то посередине этой мощной земляной насыпи были сокрыты останки умерших вождей. В те времена славяне покойников своих не зарывали в землю, а сжигали. Пепел помещали в большие керамические сосуды, а сосуды закладывали в середину земляного кургана. Конечно, совершалось всё это в ходе непростого и, судя по размерам курганов, длительного погребального ритуала. Сама сопка строилась надёжно, прочно. В основе её сооружалась каменная конструкция в виде кольца со сложным внутренним рисунком. Возможно, это был символ солнца, или мироздания, или загробного мира. Это же каменное кольцо держало насыпь, не позволяло ей развалиться. При создании кургана, при свете погребальных костров, совершались поминальные пиршества – тризны.

Впрочем, славянское это сооружение или скандинавское – сказать трудно. Видимо, оно было построено уже тогда, когда оба компонента слились в один, именуемый Русь. Похоронен в нём был какой-то великий витязь. Местные жители, конечно, верят, что это сам Рюрик. И утверждают, что если приложить ухо к камню, лежащему на вершине Шум-Горы, можно услышать звон. То звонят колокола города, ушедшего под землю.

Создатели передольских «пирамид», или их близкие потомки, жили неподалёку. В соседней деревне сохранились остатки городища, которое археологи датируют X–XII веками. Это поселение, типичное для эпохи образования Древнерусского государства. Большой холм, на вершине которого – остатки земляных валов; когда-то был и частокол. Внутри, по-видимому, находился центр княжеской администрации. В те времена такие центры называли «погостами». Княжеская власть была чужой, внешней, её носители – чужаки, «гости»; отсюда и название – «погост». У подножия холма и под защитой расположенной на нём мини-крепости – селение, «посад». Земля тут чёрная, в отличие от окружающих серо-подзолистых почв: это многовековой культурный слой. Возможно, что это селение над рекой Лугой, на месте коего сейчас тихой жизнью живёт деревушка Подберезье, основала сама княгиня Ольга. В древней летописи сказано, что она «устави по Мсте повосты и дани и по Лузе оброки и дани», то есть установила погосты по рекам Луге и Мсте.

Километрах в пятнадцати выше по течению Луги – ещё одно городище, у деревни Косицкое. Холм выше и просторнее, чем в Подберезье. Места, как видно, издревле густо населённые. Правда, река Луга за столетия сильно обмелела. Глядя на её заросшее водной травой русло, хочется представить, как по тёмной воде проплывала длинная лодка, а в ней на помосте рядом с гребцами сидела женщина в длинной, шитой золотом одежде, в шапке и платке, с суровым, властным лицом. Княгиня Ольга.

Лирика и эпос Славенского озера

Таинственное и прекрасное место – район озера Самро, что между Сланцами и Лугой. Один из тех краёв, куда надобно не идти или ехать, а «попадать».

Вот когда бродишь с рюкзаком по олонецким, вологодским или там карельским долам и весям, то обращаешь внимание: местные жители не говорят «идти»; они говорят «попадать».

– Здравствуйте, скажите, как бы мне на Сидозеро добраться?

– Сидозеро? Сидозеро! Далёко. Это так попадать надо…

Даже есть у них такое слово: «попажа»:

– Ой, туда худа попажа! Километров сорок, и всё мох (т. е. болото)… Разве зимой только…

На Самро раньше ходил автобус из Питера, три, кажется, раза в неделю, а теперь – не знаю, ходит ли. Другой путь: на лужской электричке в Толмачёво, оттуда ехать до посёлка Осьмино на автобусе, а там ещё на автобусе, местном, или на попутках до деревни Самро, покоящейся на заросшем тростником берегу обширного озера. Однако интересно выйти, не доезжая километров двух до Самро, на остановке «Полоски» и, пройдя немного назад, свернуть с трассы по мирной полевой дороге. Там недалеко увидите несколько странных холмов посреди густых зарослей, образовавшихся на заброшенном поле. А дальше – лесочек. А в лесочке – озеро прячется, маленькое, продолговатое, невероятно тихое.

Холмы эти – погребальные сооружения древних славян. А озерцо так и именуется до сих пор: Славенское. Рядом с ним славяне поселились очень давно, придя сюда почти тысячу лет назад, о чём свидетельствуют изученные археологами фрагменты древнего поселения. И сопки тоже – наследие тех времён.

Всё кругом странное, загадочное, по крайней мере вечером, в сумерках. Как-то раз шёл я по этому полю, свернув с грунтовки к берегу озера. Прозрачный вечер после прекрасного светлого июньского дня. Вдруг – как-то стремительно, минут за пять-десять – небольшая тучка, висевшая в небе у меня над головой, спустилась и легла на поле. Сопки мгновенно потонули в тумане, исчез и край леса, и вообще все ориентиры. В плотной влажной мгле ничего не видно стало на расстоянии вытянутой руки. Высокая трава мгновенно намокла, как после проливного дождя. Я брёл в ней, спотыкаясь, не ведая куда, будто по пояс в воде. К счастью, скоро упёрся в склон сопки, от которой до палаток наших, стоящих на краю леса у озера, оставалось метров двадцать. Доковылял.