Проект Садовник. НАЧАЛО - МУЛ

узбекского плова, который умудрялся из обыкновенных ингредиентов создать шедевр. Случайно попробовав его стряпню, хозяин местного ресторана был просто шокирован этим чудом, и сразу предложил работать на него. Вкус плова, приготовленного уроженцем Узбекистана, понравился многим, и это блюдо стало фирменным в меню, увеличив в несколько раз количество посетителей. Ресторатор оказался не жмотом, предложив своему новому повару хорошую зарплату. Это позволило парню снять однокомнатную квартиру, и пригласить приехать родителей в гости, чтобы похвастаться перед ними своими успехами в самостоятельной жизни.

Надев на голову традиционную тюбетейку, он также как и я спал одетым, только в отличие от меня в спортивный костюм, покашливая, отец семейства спустился вниз. Внизу его ждала уже проснувшаяся семья. Два брата были отправлены умываться, а его жена Зульфия опа, стала накрывать на столике нехитрый завтрак. Жители Узбекистана испокон веков считались земледельцами, и поэтому привычка просыпаться чуть свет всей семьёй, была у них в крови. Дехканину (земледелец в Узбекистане) нужно проснуться, когда еще темно, чтобы чуть только начнет светать, уже быть в поле или саду. Желательно успеть сделать большую часть дневной работы до того момента, когда полуденное солнце раскалит воздух так, что невозможно нормально дышать, а пот, заливающий глаза, делает тебя слепым. Только тогда можно сделать себе небольшое одолжение. Покрыв голову влажным носовым платком, придавив его тюбетейкой, посидеть с друзьями в маленькой чайхане, расположенной рядом с весело журчащим арыком, распространяющим благодатную прохладу. Неспеша выпить чайник ароматного чая, и дождавшись уменьшения полуденного зноя, выйти опять в поле, чтобы работать не разгибая спины до того момента, пока позволят наступившие сумерки. Нелёгкий труд дехканина передавался от деда к отцу, от отца к сыну и поэтому в народе на генетическом уровне закрепилось уважение к человеку труда, готовность помочь в любой жизненной ситуации, и негативное отношение к праздности и лени.

Заметив, что я тоже уже не сплю, мой сосед по верхней полку, подошёл к моей заправленной постели, на которой я лежал и, улыбнувшись, сказал:

— С добрым утром, сынок. Спускайся вниз. Раздели с нами наш скромный дастархан. Позавтракай вместе с моей семьёй.

О еде не хотелось даже думать, и поэтому, чтобы не обидеть своим отказом хорошего человека, предложившего от всего сердца, ответил, не подумав, на родном для него языке:

— Катта раҳмат, ота. Мен оч эмасман. (Большое спасибо отец. Я не хочу, есть.) — чем очень его удивил.

— Что же ты молчал, сынок, что так хорошо говоришь по-узбекски и знаешь язык? — спросил он.

Вот так и проваливаются разведчики и шпионы. Я не помнил, что раньше рассказывало ему мое тело и поэтому пришлось импровизировать на ходу:

— Я почти нечего не знаю по-узбекски. Просто со мной в комнате, в детском доме, жил мальчик из Узбекистана, который пытался научить нас, своих близких друзей, родному языку. Ну а я, как самый неспособный, смог запомнить только несколько расхожих фраз. Еще раз большое спасибо за приглашение, не буду вам мешать — проговорил я, спустившись с верхней полки, и вышел из купе.

Время до Москвы пролетело быстро, и вот сбавив скорость, вальяжно раскачиваясь, состав втянулся под крышу Казанского вокзала. Сердечно попрощавшись с попутчиками, и объяснив им, как они смогут добраться до Дмитрова, я выйдя на перрон и широко вдохнув особый воздух Столицы, вместе с многочисленной толпой приезжих направился к зданию вокзала.

Проследовав через зал ожидания и миновав открытые стеклянные двери, провинциал Миша Горбатов оказался на улице. Перед его взором развернулась, радуя гомоном многочисленных ярко одетых москвичей и гостей стольного града, знаменитая "площадь трех вокзалов", описанная во многих произведениях классиков литературы. Последний раз на ней я был ровно за три года до рождения этого тела. Мы, трое молодых специалистов, отправлялись учиться в Витебск на курсы по управлению и ремонту специальных роботехнических комплексов. А так как прямого авиасообщения не было, то делали пересадку в Москве. Говорят, что когда японские инженеры увидели эти комплексы в работе на выставке, то глаза у них стали больше, чем у героинь их аниме, настолько поразили их простота и надежность примененных технических решений. Не все так было плохо с техникой при Союзе, как любят сейчас порассуждать об этом разные "знатоки от техники", забывая при том, что первый человек в космосе был Наш.

Во время учебы в институте, от преподавателей я слышал одну занятную историю. Ведущая немецкая машиностроительная фирма решила для себя приобрести несколько станков для фигурной резки стального листа, и объявила тендер на их поставки. В финал вышла одна японская фирма и станкостроительный завод из Союза. Оба изделия удовлетворяли заказчика, и для принятия правильного решения было решено провести сравнительные испытания. Два станка установили рядом, подключив энергопитание. На изделие созданное гением японской технической мысли было просто приятно смотреть. От перемигивания разноцветных лампочек, сообщающих о состоянии многочисленных датчиков, невозможно было отвести глаз. Этот станок мог быть украшением любого производства. Изделие же отечественной промышленности было тяжело и надежно как танк, покрашенное в тот же самый зелёный защитный цвет. На передней панели было только два патрона с лампочками, закрытых разноцветными колпачками: зажженная зеленая лампочка означала, что станок работает, а красная что станок, почему то, не работает. Во время испытания оба станка одинаково быстро резали металл и не вызывали нареканий. Мнение комиссии склонялось к тому, что надо купить японца, тем более он был почти в два раза легче. Кто же, находясь в здравом уме, захочет возиться с лишней тяжестью? Но тут один из инженеров заказчика задал "детский" вопрос: "А что будет, если попытаться разрезать лист стали, чуть толще, чем допускают технические характеристики?" Начали с японца. Лист металла вставили в приемную щель и нажали кнопку ПУСК. Тут же на табло вспыхнула надпись: "превышена допустимая толщина металла, операция запрещена к выполнению, стоп". То же самое проделали с Союзным станком. Изделие Союзных станкостроителей оказалось полным идиотом, и разрезало все, что ему смогли просунуть в приемную щель. Как не издевались над ним немецкие инженеры, они так и не смогли зажечь красную лампочку, которой, может быть, там вообще не было, за ненадобностью. Немцы купили станки, сделанные в Союзе, и потом, как говорят, об этом никогда не жалели.

Вступив на Комсомольскую площадь, и повернув налево, я направился в сторону гостиницы Ленинградская. Захотелось, есть, а на вокзале это делать, по возможности, не