ПОЛИТИЧЕСКИЕ ДЕЯТЕЛИ РОССИИ (1850-ых—1920-ых гг.) - Давид Шуб

Согласно взглядам Герцена, личность одного человека имеет такую же бесконечную ценность, как и личности многих людей. Каждый человек должен иметь возможность развивать все особенности его личности во всем их своеобразии и многогранности. Верховной целью человеческого общежития является достижение наибольшего внутреннего богатства духовного содержания человека. Герцен был безусловным социалистом, но в то же время его всего более страшило господство толпы, подавление индивидуальности. Это господство толпы он выражал термином «мещанства» и торжество мещанства ему казалось опасностью для человеческой культуры. Задолго до революции известный русский ученый экономист, бывший марксист, профессор Михаил Туган-Барановский, писал о Герцене, что

«он предвидел возможность мещанского социализма, но социализм, по его представлению, мог получить осуществление и в другой форме, совершенно чуждой обезличению человека, и за такой социализм он всеми силами боролся».

Герцен много писал во французской и английской печати и очень много сделал для ознакомления европейцев с Россией, русской литературой и русским освободительным движением. Его книга «Былое и думы», переведенная на многие иностранные языки, занимает выдающееся место в мировой мемуарной литературе. В начале 1870 г. Герцен в Париже простудился на одном из митингов и 21 января умер от воспаления легких. Позднее его прах был перевезен в Ниццу и там похоронен, рядом с его женой. В 1912 г. ко дню столетия его рождения, на могиле был поставлен бронзовый памятник.

V

4 апреля 1912 г. Г. В Плеханов в своей речи к столетию дня рождения Герцена на его могиле в Ницце сказал:

«Герцен горячо дорожил интересами русского народа. Он не лгал, когда писал о себе, что с детских лет бесконечно любил наши села и деревни. И он был русским до конца ногтей. Но любовь к родине не осталась у него на степени зоологического инстинкта, как известно способного проявляться подчас зверским образом; она была возведена на степень осмысленной человеческой привязанности. И в той самой мере, в какой она возвышалась у него на эту ступень, он становился всемирным гражданином. «Мы не рабы нашей любви к родине, — писал он, — как не рабы ни в чем. Свободный человек не может признать такой зависимости от своего края, которая заставила бы его участвовать в деле, противном его совести». Так говорил он. Это, поистине золотые слова.»

— сказал Плеханов.

— Каждый из нас должен как можно чаще вспоминать их теперь, зайдет ли речь о жестоких и постыдных еврейских погромах, или о нарушении финляндской конституции, или о запрещении украинским детям учиться по-малорусски, или вообще о каком бы то ни было угнетении какого бы то ни было племени, входящего в состав населения нашего государства».

В заключение Плеханов сказал:

«Герцену не суждено было вернуться на родину. И если бы он дожил до нынешнего дня, то, может быть, ему и теперь пришлось бы скитаться в изгнании. Дело веков поправлять не легко… Если бы Герцен жил теперь, он, конечно, не разочаровался бы в Западной Европе. Он много страдал от своего разочарования в ней. Но и после этого разочарования он не утратил веры в Россию. Нынешний день оживит и нашу веру в лучшее будущее нашей многострадальной страны».

Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ( 1829-1889)

I

29-го октября 1969 г. исполнилось восемьдесят лет со дня смерти знаменитого русского ученого экономиста, публициста и литературного критика Николая Гавриловича Чернышевского. Карл Маркс, который не был щедр на похвалы, печатно назвал Чернышевского «великим русским ученым и критиком». А знаменитому русскому революционеру-народнику Герману Лопатину Маркс не раз говорил, что «из всех современных экономистов Чернышевский представляет единственного оригинального мыслителя, между тем как остальные суть только простые компиляторы».

Чернышевский родился 24 июня 1828 г. в Саратове, где отец его был священником. Он учился сначала в тамошней духовной семинарии, потом поступил в Петербургский университет, который окончил в 1850 г.

Чернышевский был с ранней юности и до конца жизни революционером и социалистом. Еще юношей, в 1848 г., он писал в своем «Дневнике»:

«В сущности я нисколько не подорожу жизнью для торжества своих убеждений, для торжества свободы, равенства, братства, уничтожения нищенства и порока, если я только буду убежден, что мои убеждения справедливы и восторжествуют, и если уверен буду, что восторжествуют они, даже не пожалею, что не увижу дня торжества их».

Тогда же он писал в своем «Дневнике»: —

«Историческое значение каждого русского великого человека измеряется его заслугами родине, его человеческое достоинство — силой его патриотизма».

Далее Чернышевский объяснял, в чем, по его мнению, заключается истинный патриотизм. Он писал: —

«Неужели наше призвание ограничивается тем, что мы имеем миллион пятьсот тысяч войска и можем, как гунны, как монголы, завоевать Европу, если захотим?… Таково ли наше назначение? Быть всемогущими в политическом и военном отношении и ничтожными по другим высшим элементам жизни народной? В таком случае лучше вовсе не родиться, чем родиться гунном, Аттилою, Чингисханом, Тамерланом или одним из их воинов и подданных».

Чернышевский был убежденным противником как расового, так и национального гнета. Еще юношей он по поводу подавления венгерского восстания русскими войсками Николая I, писал в своем «Дневнике» 17-го июля 1848 года: —

«Я друг венгров, желаю поражения там русских и для этого готов был бы самим собой пожертвовать».

В 1850 г., по окончании университета, он вернулся в Саратов, где был преподавателем в гимназии. В 1853 г. он переехал в Петербург. Сначала он и там занимался педагогической деятельностью, но вскоре всецело посвятил себя литературному труду. Писал вначале в журнале «Отечественные записки», а потом стал писать исключительно для журнала Некрасова «Современник». Благодаря ему и привлеченному им Добролюбову, «Современник» скоро приобрел огромное влияние. «Современник» был самым популярным журналом в русском образованном обществе того времени. В 1861 г. тираж его дошел до 7.125 экземпляров, что было для той эпохи самым большим тиражом. Каждый экземпляр «Современника» читался коллективно, таким образом действительное число читателей журнала во много раз превышало его тираж.

Чернышевский был одним из образованнейших людей в России. Он знал 16 иностранных языков. Из 225 юношеских рукописей Чернышевского было написано: на немецком языке 12 работ, французском — 4, латинском— 62, греческом — 12, арабском —3, персидском — 5, татарском — 10, древнееврейском — 3. Некоторые из этих рукописей переведены на русский язык. За сравнительно небольшой период (1855-1862) из-под его пера вышло свыше 250 работ, посвященных вопросам внутренней и международной политики, философии, истории, политической экономии, теории и истории литературы.

Верховной ценностью мира Чернышевский, как и Герцен признавал человеческую личность; возможно полная свобода развития человеческой индивидуальности была, в их глазах, конечной целью общественного союза; если они были социалистами, то именно потому, что только социализм мог в их глазах обеспечить человечеству свободу.

II

Чернышевский был убежден в неизбежности крестьянской революции в России, и в этом он расходился не только с тогдашними либералами, но также с Герценом. В 50-х годах Герцен верил в возможность мирного разрешения вопроса об отмене крепостной зависимости. Герцен в своем лондонском журнале «Колокол» взял русских либералов под свою защиту от критики «Современника» и в оскорбительной форме отзывался о Чернышевском и Добролюбове. По настоянию Некрасова Чернышевский поехал в Лондон объясниться с Герценом. Во время встречи с Герценом, состоявшейся 25 июня 1859 г., Чернышевский вел разговоры по принципиальным коренным вопросам, связанным с практической подготовкой крестьянской революции. В мемуарах современников сохранились отзывы Герцена и Чернышевского друг о друге, вызванные их встречей.

«Какой умница, какой умница… и как отстал»

, — сказал Чернышевский о Герцене.

«Ведь он до сих пор думает, что продолжает остроумничать в московских салонах и препирается с Хомяковым. А время идет теперь с страшной быстротой: один месяц стоит прежних десяти лет.

Присмотришься — у него все еще в нутре московский барин сидит».

«Удивительно умный человек, — заметил в свою очередь Герцен, — и тем более при таком уме показательно его самомнение. Ведь он уверен, что «Современник» представляет из себя пуп России. Нас грешных они совсем похоронили. Ну, только, кажется, уж очень они торопятся с нашей отходной — мы еще поживем».