Флейтистка на часовом холме - Фаина Гримберг

Уже несколько дней подряд Марина и Лазар виделись каждый день, говорили… Ночами потолки в гостинице и в больничной палате одинаковые — белеют… Заснуть трудно… Так ярко представляется прошлое… в ярких лицах, живых движениях, громких звуках… Лазар видит себя 12-летним, босые ноги привыкают к сандалетам, тонкая белая рубашка, локти сбиты и по-мальчишески заскорузли… Мать вымыла ему с мылом лицо и шею — горит… Это городок Латаня в области Амарга, здесь, на табачной фабрике, довольно большой (или казалось?) работает его отец, он десятник… Отец с большой сумкой в руках стоит у калитки, мать что-то говорит отцу… Упрекает?… Мать красивая и энергичная, ее зовут Савета или Иси, а отца зовут Феодорос Териаги, Териаги Тури или еще — Тошко Ташев… Впрочем, здесь любой имеет по крайней мере два имени, так ведется… Отец невысокий и некрасивый, зато он веселый… Лазар едет с отцом на свадьбу в большой город Шехе… После они стоят на каком-то дворе, нет, это два двора — ограда нарочно повалена, чтобы стало больше места… Очень много людей… Устроено высокое крыльцо, застлано ковром. Распоряжается страшный человек, с искалеченным лицом, кость выбита из носа, огромный темный нос расползается по всему лицу, два клыка — из расползшихся губ, тяжко нависли брови, глаз не видно… и вдруг вспыхнут на миг — странное выражение — и страдальческое и одновременно жесткое, даже жестокое… Лицо и руки — темные, очень смуглые… Он сильно хромает, но ходит быстро, хотя и с палкой… Он — в черном — черный пиджак, кепка, брюки… Это — господин Векили Вахаб!… Отец Лазара все подходит к нему, заговаривает, но тот отвечает лишь, что да, все будет, как уговорено, иди!… Отец вздыхает и отходит, но уже через минуту снова глядит с восторгом вокруг… Лазар — тоже из рода Векили! Его мать из этого рода, и если он скажет «бана Векили» (по матери происхожу из рода Векили), этого уже достаточно для уважительного отношения… Род Векили, конечно, не то, что угасший королевский род Стратиги или почтенные роды Турани, Аль-Мадари, или Аладжа… Но… Когда в XVI веке юноша Хасан Аладжа (Хасан Пестрый), Фара, спустился из горной деревни Лэта и явился ко двору короля, зана (зан-король) Алмаса, с ним неотлучно пребывал его брат Векил. Хасан сделался величайшим Фара, его прозвание было Йилдыз Лазо (воин-звезда), наследный принц Энцо был им обращен в правую веру и получил имя Сулейман, внучку одного из своих братьев, красавицу Анис, Хасан выдал замуж за молодого короля и так породнился с родом Стратиги. У Хасана было два брата, через одного он породнился с королем и еще основал род Аладжа, другой брат, Векил тот самый, отказался от почестей, и от него пошел род Векили — вечных слуг рода Аладжа. Хасан был величайший Фара, он был сали, дал обет безбрачия, и благословение его обладало такой силой, что это он избавил все окрестные страны от грозной чумы. Он был советником короля Сулеймана и страна процвела… Все это Лазар учил в школе… А теперь забавно… Лазар в гостинице, на постели, улыбается и закидывает руки за голову… Стать советником короля, и никого не убирать со своего пути… И не делать подлостей… И оставаться святым… Чтобы сложилось такое мнение, надо, конечно, чтобы миновало четыреста лет!…

Неподалеку от Латаня есть совсем маленький городок — Челер. Жители его давно живут за счет паломников, кормят их, дают ночлег. На окраине Челера — знаменитая мечеть Фара. Маленькая, с нежно-голубым куполом, словно мальчик в чалме. Кто-то из рода Аладжа воздвиг эту мечеть. В мечети хранится священный холст с изображением Фара. Лазар видел этот холст, когда показывали. Но это не портрет, а вроде такого узора — лица нет, но в узоре можно увидеть мужскую фигуру в богатой одежде, и много разных изогнутых линий… Фара — это человек такой иногда рождается в роду Стратиги или Аладжа (Аладжа ведь тоже происходят от Стратиги), это один и тот же человек рождается, всегда один и тот же. Фара обладает большой силой, но надо знать, как ею пользоваться. Это много тайн. Хасан знал, какая у него сила. От Фара может родиться Флейтистка, она — то же самое существо, что и ее отец, только женщина. Тоже очень сильная, и это тоже тайная сила. Кажется, Флейтистка никогда не рождалась, никто не знает, какая она может быть. А Фара живет сейчас. Это его свадьба. И Лазар увидит его… Этот Фара — из рода Аладжа, а Петар, дедушка Лазара, отец его матери, — из рода Векили… Считается, что этот Фара был влюблен в мать Лазара. Хотя даже сложно себе представить, когда это могло быть. Пока им шесть лет не исполнилось, что ли? В шесть лет этого Фара увезли в столицу, в Лагана, учиться. После он, кажется, один только раз и видел младшую дочь Петара, когда им было лет по 14-ть… Но эта странная и, наверно, никогда не бывшая любовь — предмет гордости Тури-Тошко, и предмет раздражения его жены Саветы-Иси. Ей досадно, что ее муж гордится непонятно чем… Отец и имя Лазару дал в честь этого Фара, «Лазар» — одно из его имен, а у Лазара — это единственное имя. От отца Лазар уже перенял все эти чувства к Фара — гордость, восторг, преклонение… Когда Лазар был поменьше, ему хотелось думать, что он сам — сын Фара, хотя он знал, что так думать — плохо, обидно для матери… Однажды он решился и даже сказал отцу, но так, не напрямую, а вот, что, наверно, хорошо быть сыном Фара… Отец все понял, засмеялся, а мальчик насупился. Отец посерьезнел и сказал, что у Фара не может быть сына, и дочерей не бывает, потому что Фара так устроен, что от него может родиться только одна дочь, И она — Флейтистка…

Свадьба Фара — событие редкостное… Когда-то, очень давно, когда еще не было никаких древних греков, а только одни рока (так написано в учебнике), жил могучий Фара по имени Ачо. И он решил жениться на девушке Иси. Но однажды он, посмотрел на красавицу Мазане и она решила, что он влюбился в нее. Тоже влюбилась и стала тосковать и злиться. Заколдовала красное покрывало и подарила невесте. Та сразу загорелась огнем и сгорела совсем. Фара опечалился, сел на холме и стал ждать небесного знамения. И небо дало одно знамение, что это так должно было быть, потому что нельзя, чтобы родилась Флейтистка. Тогда Ачо простил Мазане и выдал ее замуж за греческого царя. После греки это переделали по-своему и стали рассказывать, как свой греческий миф. А это правда было у рока. И в учебнике так, и ага Петар так рассказывал. И тогда еще было знамение, что если какой-нибудь Фара захочет жениться, какая-нибудь девушка, на которую он раньше смотрел, должна подарить невесте красное покрывало, и если не будет огня, значит, небо хочет рождения Флейтистки!… Но Савета-Иси решительно отказалась, поэтому покрывало будет дарить ее муж…

Вот на крыльцо вышли Фара и девушка в белом платье и с откинутой фатой. У нее бледное лицо… А Фара в том самом богатом костюме из Челера! На голове у него шапка, высокая, с хвостами такими висячими меховыми. Он сам — очень высокий. Но его лицо затмевает всю одежду! Такой свет, доброта и веселье доброе — на этом лице… Музыка заиграла, и вдруг перестала… С покрывалом в руках отец шагает, стараясь твердо ступать… Невеста немного склоняется и он набрасывает на нее покрывало… Все пугаются на миг, ведь и огонь может случиться!… Но огня нет!… Невеста откидывает покрывало с головы на плечи и становится красивая, как древняя богиня в учебнике… Отец в тишине, невысокий, приподымается на носки туфель, уже не новых, и выкрикивает с легкой визгливостью: Зито! Машалла! Зито!… Чтобы никто не сглазил жениха и невесту, и пусть живут долго, — это значит!… И все кларнеты, барабаны и аккордеоны играют с таким весельем… Со всех сторон кричат что-то вроде «Пусть благословит! Пусть!»… Невеста уходит в дом. На крыльцо поднимается хромой ага Вахаб, отставляет палку, и отец уже здесь, подносит поднос, на подносе — сладости. Поднос медный и отблескивает. Теперь наклоняет голову Фара, ага Вахаб что-то взял с подноса и кладет ему в рот. Это обыкновенные сладости — паклама какая-то, с медом и с орехами, ка Иси тоже печет такое. Но ага Вахаб знает что-то тайное, и от кусочка обыкновенной пакламы этому Фара сделается так весело, что он сможет дать благословение людям… Фара медленно, как во сне, поднимает руки, летят на тонких мускулистых руках широкие рукава из темной блестящей материи… Лазар не может определить свои ощущения… Хорошо ему?… Легко?… Радостно?… Пожалуй, сегодня он назвал бы это — «гармония», но и это слово — совсем бедное, ничего не передает…

Тогда говорили, что Лазар похож лицом на свою мать, Савету-Иси…

* * *

…они сидели в той же комнате… Лазар немного удивился, потому что она к его приходу была такая же, как вчера, а ведь любая женщина на ее месте (он знал точно!) попыталась бы хоть как-то приукрасить себя. А ей это и в голову не пришло… Она обрадовалась его приходу… Лазар вынул из сумки маленький магнитофон, чуть надавил кнопки… Она услышала голоса своих родителей… Сначала старческий, слабо подрагивающий голос женщины, которая, должно быть, изо всех сил старалась не заплакать… Неужели это — ка Алики, ее мать?… — Милая Марина… мы любим тебя… и ждем… — голос, как паутинка… Мы… — ка Алики всхлипнула… — желаем тебе здоровья… Не могу!.. — ка Алики заплакала… Щелкнуло что-то… зашуршало… — Вот так! — проговорил Лазар грустно и смущенно… Она посмотрела на него этими жалостными глазами — Ага Лазо будет говорить?… Он поспешно снова что-то сделал с кнопками… Она напряженно склонила голову к металлической коробочке… Это голос ага Лазо! Тоже такой старческий, но она может узнать, это его голос!.. — Тина! (так обычно всех маленьких девочек зовут у рока, от «Фатима», и как бы раньше ни назвали девочку, одним из имен было «Фатима» — дочь пророка, а маленьких всех одинаково любили звать в обиходе — «Тина»)… — Тина!… Тина!… Марина!.. — он будто нарочно так окликал ее, как. издали окликают, и немного смешливо… — Марина-а!… Все… будет хорошо!… И пока человек — живой, даже когда ничего не остается, все равно остается что-то!… Голос его прервался. И тоже, должно быть, от слез… Марина сгорбившись, глядела на умолкшую коробочку… Лазар подумал, что ему такого рода мудрость уже слышится пустословием, но, вероятно, для Марины эти слова могут служить утешением…