Царевна-лягушка для герпетолога (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев"

— У тебя, Василиса, не мозг, а суперкомпьютер! — восхищалась я.

Она только польщенно улыбалась, накручивая на пальцы рыжие пряди:

— Так у меня аналитический тип мышления наследственный. В семье — несколько поколений ученых. Одна я пошла в музыканты.

За Ваней она и в самом деле присмотрела и показала ему не только город, но и такие виды тайги и гор, от которых даже на любительских фото и видео дух захватывало. Часть кадров брат сделал явно с воздуха. На мой вопрос Ваня только беспечно улыбнулся.

— Так это нам друг семьи Мудрицких Константин Щаславович Бессмертный экскурсию на своем вертолете устроил, — как о чем-то само собой разумеющемся пояснил Ваня. — Он крупный бизнесмен, генеральный директор аффинажного завода. Ну, того, где из вторсырья золото вытягивают. А еще он взял в аренду полигон для хранения промышленных отходов и собирается там строить завод по экологически чистой утилизации.

Я лишь головой покачала. У нашей семьи таких влиятельных друзей не водилось. Впрочем, я знала еще от Василисы, что ее отец не только преподает и проводит исследования, но и занимает какую-то должность в областном природоохранном ведомстве.

Константин Щаславович, который навязчиво лез в кадр на Ванькиных видео, мне не понравился. И не только оттого, что выглядел настолько импозантным даже в походной амуниции, что рядом с ним мой Иван в своих потертых джинсах, видавших виды берцах и ветровке казался сущей деревенщиной. Просто лицо бизнесмена с правильными, почти античными чертами слишком напоминало каменное изваяние, а в глазах застыл лед, под которым бурлил недобрый, опасный огонь. Несколько раз это пламя прорывалось наружу. Когда Константин Щаславович смотрел на Василису.

Портрет Константина Щаславовича от P.Elena_art

Иван мой тоже, кажется, разглядел, что дочка профессора Мудрицкого, оказывается, еще и интересная девушка. Из поездки Ваня вернулся в приподнятом, хмельном настроении. Несколько первых недель витал в сладких грезах, отвечая невпопад и улыбаясь чему-то своему. И я могла с уверенностью сказать, что думал он не только о редкой фауне таежных болот.

Если раньше мессенджеры и соцсети он использовал редко и только по учебе, а фотографию на страничке мог не менять годами, то теперь на его аватарке красовалось сделанное Василисой фото из заповедника, а его самого можно было в любое время суток застать за перепиской явно не делового или научного характера. Из-за разницы во времени общаться с Васей им приходилось урывками, поэтому брат либо засиживался допоздна, либо подскакивал ни свет, ни заря и расцветал, как поле тюльпанов, увидев сообщение о том, что искомый абонент в сети. Да что там говорить. Он даже завел инстаграм и сразу подписался на Василису, ставя лайки под ее фото едва ли не раньше публикации.

В начале осени они с Василисой несколько раз сходили на какие-то выставки: то ли в ботанический сад МГУ, то ли в Аптекарский огород. Следовало же как-то отдать долг за гостеприимство. Потом Иван провожал Васю после концертов, когда меня забирал Никита или мы возвращались домой вместе с Левушкой. Вот только дальше прогулок и разговоров дело не пошло. Отношения достаточно быстро вернулись на уровень переписки, а потом и вовсе затухли, причем во многом по инициативе Василисы. Поначалу Ванька недоумевал.

— Да некогда ей все как-то: работа, учеба, — отвечал он на настойчивые материнские расспросы.

— У твоей сестры тоже работа, учеба, однако и на Никиту времени хватает, — возразила мать.

— Голову твоему брату эта девица морочит, — авторитетно заявил мой Никита. — Или другого завела.

— Да нет у Василисы никаких парней, — обиделась я за подругу, слегка удивившись, с какой легкостью мой богатырь берется судить о незнакомых людях.

Если он и видел Василису, то только после концертов и мельком.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Откуда ты знаешь? — пожал могучими плечами Никита. — Ты же не следишь за ней двадцать четыре часа в сутки.

В самом деле, Вася не относилась к тем, кто о каждом своем шаге докладывает. И только потом я поняла, что она моего бедного Ванечку просто пыталась защитить.

Тем временем в столицу по делам аффинажного предприятия и строительства завода по утилизации промышленных отходов пожаловал и Константин Щаславович. Впервые я с ним столкнулась осенью на одном корпоративе, куда он по Васиной рекомендации ангажировал наш ансамбль.

Девчонки, честно поднеся гостям хлеб-соль и исполнив во время вечера еще несколько величальных и плясовых, радовались дармовому угощению и прикидывали, куда потратить неплохую выручку с халтуры. А я не могла даже шампанским пропихнуть внутрь тарталетку с икрой, глядя, как рядом с «другом семьи» мрачнеет и тускнеет Василиса. Будто Константин Щаславович, точно Великий Полоз из сказа Бажова, хочет ее забрать в Подземный или, хуже того, загробный мир, где холодно и темно, и среди золотых слитков, переплавленных из старых разъемов и коронок мертвецов, вовек не увидишь живых цветов и солнца. Возможно, я просто надумывала, но к запаху дорогого парфюма бизнесмена примешивался тлен. Или это ветер с бульваров приносил дурманный дух прелой листвы?

— Не бери в голову. Это все из-за дел отца, — вымученно улыбнулась мне Василиса.

Только рыжие волосы, подчеркивая почти восковую бледность лица, пламенели тревожным пожаром, и в золото иного мира раскрашивала город подсвеченная фонарями желтеющая листва.

Потом я от Вани узнала, что профессор Мудрицкий отказался подписывать экологическую экспертизу очистных сооружений будущего завода.

Впрочем, тогда все отошло на задний план в суете будничного чередования лекций, семинаров, репетиций, разучивания новой программы и занятий с детьми. Вася, которая устроилась в музыкальную школу теоретиком, очень помогала мне с презентациями по творчеству русских и зарубежных композиторов. Я ей подкидывала частников, которых требовалось подтянуть по теории и сольфеджио.

Ноябрь закончился морозцем и снежком, а за вьюжным и снежным декабрем подошли и святки. В тот год на праздники мы с девчонками из ансамбля «наколядовались» от души. И мешки топорщились не только от бутафорской снеди.

Другое дело, что к концу святок нас уже и ноги еле носили, а перед сном от мелькания пестрых костюмов и рогожных масок ряженых рябило в глазах. Разухабистая коза потешно дрыгала копытами и норовила боднуть малахольного охотника с соломенной бородой. Гремучая помесь виноградий, щедровок и овсенек крутилась в мозгу, сплетаясь в причудливый ком благопожеланий и шуточных угроз, обретая новые, современные рифмы. «Не дадите нам варенье, вам отключат отопленье». Хорошо, что школьные утренники провели еще до Нового года. А где-то в промежутках мы с Васей и другие девчонки-студентки сдавали экзамены.

На Старый Новый год Константин Щаславич попросил нас устроить для зарубежных гостей интерактивную программу, посвященную русским традициям с колядками и святочными гаданиями.

— Повторяйте подблюдные. Покажем иноземцам обряд гадания под песню, — кратко обрисовал круг задач руководитель ансамбля.

— А ворожить-то кому будем? — старательно наплетая косы, уточнила Лера Гудкова. — Иностранным гостям?

— Ну почему только басурманам? — обиделась Валентайн Пьянзина. — Давайте друг другу тоже. Вдруг кому-нибудь принц на черном мерседесе выпадет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Губкозакатыватель тебе не подарить? — насмешливо смерил ее взглядом руководитель. — А валторниста своего беспортошного куда денешь?

Василиса в общем веселье участия не принимала и даже не корпела, как обычно, над своими конспектами, задачками по гармонии или расшифровками. Сидела в сторонке и то заплетала, то расплетала долгую рыжую косу, будто золото из нее мыла.

— Константин Щаславич мне предложение сделал, — поделилась она, чуть не плача, показывая мне дорогое кольцо с огромным бриллиантом чистейшей воды.