В Plaz’e только девушки - Мила Бограш

– It’s impossible…

– Что невозможно? – не поняла я: – Открыть сейф? Почему? Нет клерка, у которого второй ключ?

Дело в том, что сейф в отеле был необычный. Открывать его полагалось двумя ключами. Один был у служащего, другой – у владельца ячейки. Я была уверена, что есть и третий, запасной. На тот случай, если растяпа-турист, вроде меня, лишится своего ключа.

– Вот!

Она достала из ящика ключ от моей ячейки и, словно дразня, повертела им перед моим носом.

– А еще один? – нетерпеливо спросила я.

Сотрудница что-то залопотала на таком англо-индийском наречии, что перевести его я была не в силах.

Видя мою растерянность, подошел еще один клерк и на сносном русско-английском все объяснил. Запасного ключа в отеле нет. Никогда не было и быть не может. Иначе каким образом отель может гарантировать сохранность денег, если ключей будет видимо-невидимо? Я его слова перевожу вольно, но смысл был именно такой. Теперь, чтобы открыть мою дверцу, взамен потерянного, надо сделать новый ключ.

– Делайте! – согласилась я.

– No. Наша, – ткнул он в себя пальцем, – не можно…

– А кто может?

– Слесарь из Мумбая.

Так я впервые услышала эти магические слова. Но тогда еще до конца не осознала все могущество и величие этого незримого властелина ключей.

– Почему из Мумбая? – удивилась я.

Мумбай был в трехстах километрах от места, где я остановилась. А приморский городок – вот он, в двух шагах. Неужели нельзя вызвать мастера отсюда?

– No, – горестно покачали головой клерк-полиглот и грустная индийская девушка, – ключ делать слесарь из Мумбая. Мы не иметь права.

Все это напоминало начало сказки про волшебные яблоки. Чтобы их сорвать, надо отправиться в тридевятое царство. Я всегда удивлялась, когда в детстве слушала эту непонятную историю. Почему те самые яблоки нельзя было набрать в местном саду? Что за сорт такой, что его невозможно культивировать у себя на приусадебном участке? Но так же, как нельзя было, не отходя от дома, отведать удивительных яблок, не мог сделать мой потерянный ключ никто, кроме слесаря из Мумбая.

– И когда же он… Сколько его ждать? – наконец осознав всю глубину постигшей меня неудачи, спросила я.

– Один… Два… – показала на пальцах индианка.

– Два дня!

Возмущению моему не было предела.

Она кивнула.

– А как мне жить? У меня денег нет… Совсем… – демонстративно вывернула я карманы. – И подзарядка в сейфе. Телефон того и гляди вырубится. Я даже в Москву позвонить не могу.

В отеле я заказала только завтраки, и теперь костлявая рука голода приветливо помахала мне со стороны Мумбая.

– Деньга нет? – огорчился за меня клерк и нахмурился.

Я подумала, что он переживает за мою судьбу. Но его волновало совсем другое.

– Деньга нет – сейф не открыть…

– Почему?

Похоже, он решил меня уморить прямо сейчас, чтоб не мучилась.

– Открыть сейф – пять тысяч рупий, – он ткнул пальцем в объявление.

Я видела. И не собиралась уклоняться от индийской обираловки. Так и сказала:

– Приедет ваш слесарь, достанет из сейфа деньги, я ему заплачу.

– No, no! Нельзя… – заволновался он. – Сначала деньга… Потом сейф.

Вот тут я поняла: мне настал конец. Вся моя не слишком долгая, тридцатилетняя, жизнь промелькнула перед глазами. Разрешить парадокс было не по силам даже великим индийским богам. Чтобы получить свои деньги, надо открыть сейф. Но сейф отомкнут тогда, когда заплатишь за это деньги. А деньги в сейфе. Но сейф закрыт. А деньги… Закружилась голова. Клерк успел поддержать меня, усадил в кресло, смочил мои виски водой из расписной глиняной миски с плавающими лепестками роз.

Я пришла в себя. Но уже совсем другим человеком. Человеком, которому предстоит решить неразрешимую задачу. У меня даже внешность изменилась. Вместо веселой легкомысленной мордашки в зеркале было насупленное чело гения парадоксов. Мне показалось, что у меня седеют и редеют волосы, как у автора теоремы Ферма, начинает пробиваться борода, как у Леонардо да Винчи, а взгляд становится печальным, как у Льюиса Кэрролла, певца зазеркалья.

Incredible India свела меня с ума…

Никогда не выясняйте отношения натощак. Голод – враг логики.

– Ты это твердо решил? – спросила она спозаранку.

– Что «это»?

Еремей стоял у распахнутого холодильника и думал совсем о другом. Марта подкралась незаметно, как кошмар всех писателей – маразм, и теперь смотрела на него, прислонясь к кухонной двери.

– Ты уезжаешь без меня?

– Мы же обо всем договорились… – поморщился Еремей.

Он нарушил собственное правило – никогда не устраивать «прощальную ночь». Черт его дернул вчера оставить Марту у себя. Вечером она вполне мирно восприняла известие о том, что он решил поехать на Гоа. Один. Без нее. А вот утром до нее дошло…

Ему везло на женщин. Вернее, не так. Ему везло на «сезонных женщин» – как он их называл. Он старался выбирать подруг, в чьих именах была какая-то временная заданность – Майя, Юлия, Августа, у него была даже Октябрина. Нет, встречались, конечно, и другие – Ани, Тани, Мани, но на них его внимание не фокусировалось. А «месячные» (он хмыкнул) подруги были его фишкой.

Первой была Майя. И встретил он ее тоже в мае. Может, потому и запал на имя. А расстался в июне. Майя была замужем за военным и приехала из далекого гарнизона на месяц «посмотреть столицу». Такие вояжи похожи на ритуальное действо – провинциалы непременно стремятся посетить сакральные места Москвы – метро, ГУМ, Кремль, Воробьевы горы, Арбат….

Встретились они на пути ее паломничества – он вышел из машины у Никольской купить сигарет. Она подошла и спросила, как добраться до Арбата. В тот день спешных дел у него не было и он подвез симпатичную незнакомку. Сначала показал Арбат, а потом свою квартиру. Ей там гораздо больше понравилось. На следующий день Майя из гостиницы переехала к нему. А спустя месяц, нежно поцеловав на прощанье, отбыла в свой северный городок. Еремей даже не спросил его название. Все было, как в рекламе – «просто и вкусно». Это запомнилось. Правда, больше таких совпадений – имени и соответствующего месяца не случалось. Но с тех пор «календарные» девушки вызывали в нем особый трепет. Ему казалось, что в самих их именах заключена мотыльковая мимолетность, необременительная страсть и сиюминутность любви.

Коллекционировал ли он их? Неважно. Он был слишком занят и слишком ленив, чтобы тратить на женщин больше времени, чем нужно. Своим временным подругам ничего не обещал и от них обещаний не требовал. Так было честнее и проще. Нет, с некоторыми из них он был не один месяц. Но всегда наступало время, когда женщина уходила. Или он уходил от нее. У каждой был свой срок. Это он знал с самого начала.

И вот теперь – Марта. С Мартой он познакомился в декабре. Когда девушка назвала свое имя – сердце сладко дрогнуло, как у охотника, узревшего дичь, как у рыбака, взглянувшего на подрагивающую леску. Это была егодевушка. Она была с ним дольше всех – почти год. Слишком долго для сезонной спутницы. «А может, я сам настраиваю себя на скоротечность отношений?» – с некоторым сожалением подумал он. Но эта мысль ничего не меняла – Марта зажилась у него. Не то, чтобы она ему надоела… Хуже. Он начал к ней привыкать. Это его раздражало, потому что нарушало правила игры, которую сам же придумал. Игра в календарных девушек была захватывающей, и обрывать ее именно на Марте не хотелось. Ведь есть еще Юния, Ноябрина, Януария, Феврония и даже чудесное сербское имя Апреля. Можно было расширить рамки и включить в список Снежану, Весняну, Цветану, Осенину… Почему надо зацикливаться непременно на Марте? К тому же Марта уходить не собиралась. Она вдруг уверовала, что он – ее судьба. Даже чертила их общие астральные карты. Ему очень хотелось подрисовать черточку в этих судьбоносных схемах – что тогда будет? Так и подмывало щелкнуть по носу несостоявшегося астролога.

Вообще-то у каждой из его сезонных дам была своя заморочка.

Юлия была помешана на психологии, хотя работала бухгалтером. Какое отношение заковыристая психология имела к ее сухим квартальным отчетам, он понять не мог. Но почему-то каждое его слово она крутила так и эдак. Ей мало было его бренной плоти, она мечтала залезть внутрь – в душу, в подсознание. Прочно обосноваться там на оголенных нервах, скрытых комплексах, потаенных инстинктах. Она все время переспрашивала: «Что ты имел в виду?» Даже когда он просто предлагал ей переспать. В итоге он понял, что ему остается одно – либо стать глухонемым, либо выгнать Юлию к какой-то матери. Он выбрал последнее. Не попрощавшись, уехал к морю, чтобы не услышать напоследок, что он имел в виду? Когда вернулся, она уже препарировала подсознание другого козла.