Роскошная и трагическая жизнь Марии-Антуанетты. Из королевских покоев на эшафот - Пьер Незелоф

в появлении некоторых неудобств. Ей пришлось сопровождать мать в ее визитах с благотворительными целями, видеть вблизи нищету, находить слова поддержки, но все это было ничто в сравнении с обязанностью появляться на официальных церемониях.

Тогда приходилось часами неподвижно стоять в одеяниях, тяжелая роскошь которых душила; иногда она должна была отвечать на адресованные ей приветствия на латыни. В этих случаях она произносила на языке Вергилия речи, которые приходилось зубрить наизусть в течение многих дней и в которых она порой не понимала ни единого слова.

Казалось, что внешняя воля отныне начертала ее жизненный путь, чтобы привести ее к давно намеченной цели.

Мария-Терезия задумала научить ее хорошим манерам, которыми блещут в обществе. По ее мнению, сделать это мог лишь французский учитель. Императрица решила, что для ее дочери нелишне будет взять двух учителей, и вот однажды вечером из Парижа в Вену приехала пара знаменитых актеров с ореолом славы и хорошего тона вокруг их париков. Господину Офрену было поручено обучение декламации, а господину Сенвилю – пению. Теперь каждое утро госпожа Антуан пела и декламировала.

Но скоро девочку ждал жестокий сюрприз. Однажды Мария-Терезия навестила апартаменты дочери и устроила той своего рода экзамен, в первую очередь по орфографии и письму. Императрица сразу все поняла.

– Этот ребенок ничего не знает! – воскликнула она. – Разве ее совсем ничему не учили? Это необходимо изменить!

И с недовольной миной вышла. Через час Метастазио был отчитан, словно набедокуривший школьник, а назавтра госпожа Антуан узнала, что ее добрая и ласковая гувернантка, госпожа фон Брандеис, уступила свое место госпоже фон Лерхенфельд, суровой, никогда не улыбающейся даме, получившей строгие инструкции.

Госпожа Антуан чувствовала себя неуютно. С некоторых пор мать смотрела на нее с озабоченностью. При ее прохождении начиналось шушуканье. Придворные демонстрировали ей почтение, которым не удостаивали ее сестер. Наконец, стало много разговоров о Франции, и при этом всегда поглядывали на нее.

Что ей готовило будущее? Госпожа Антуан смутно предчувствовала, что против нее что-то затевается, и с тревогой ждала…

Глава III. Брачные планы

Заканчивался 1778 год. Стоял пасмурный день, мороз сковал землю.

Госпожа Антуан в двадцатый раз перечитывала и не могла уместить в голове немецкие предлоги, управляющие по каким-то непостижимым правилам дательным и винительным падежами.

– Итак, – говорила она себе, – их восемь: in, vor, auf, unter… Ох, как же мне тяжело!

В этот момент вошла госпожа фон Лерхенфельд.

– Ее величество просит ваше высочество немедленно прийти к ней, – сказала она. – Она ожидает вас в своем кабинете.

Несколько успокоившись, госпожа Антуан повиновалась. В чем она снова провинилась? Войдя, она сразу заметила, что у матери непривычно серьезный вид.

– Подойди, мое дорогое дитя, – сказала императрица, – не бойся, то, что я тебе сообщу, доставит только радость.

Доверившись столь любезному вступлению, девушка улыбнулась и подошла.

– Иди сюда, – продолжала Мария-Терезия, – сядь возле меня.

Когда они обе сели рядом на диван, императрица взяла дочь за руки и ласковым ровным голосом произнесла речь, слова которой, должно быть, долго взвешивала заранее.

– Антуан, – сказала она, – тебе идет четырнадцатый год, то есть ты уже не ребенок. С тобой можно говорить о серьезных вещах, а то, что я сообщу тебе сегодня, имеет особую важность…

Госпожа Антуан удивленно повернулась к матери.

– Не тревожься, – успокоила ее императрица, – речь идет о твоем счастье. Ты знаешь, какие виды у меня были на твоих старших сестер. Мария-Анна и Елизавета хотят уйти в монастырь. Я им это позволила, ибо для женщины нет лучшей доли, чем стать Христовой невестой. Два года назад я выдала твою сестру Кристину за саксонского принца. Йозефа должна была выйти за короля Неаполитанского, но оспа унесла ее, да примет Господь ее душу! Ее место заняла Каролина. Скоро ты будешь присутствовать на свадьбе Марии-Амалии с герцогом Пармским. Теперь настал твой черед…

– Не может быть, матушка! – воскликнула госпожа Антуан. – Вы собираетесь выдать замуж и меня тоже?

– Конечно, дитя мое, но будь спокойна: хоть ты и последняя, ты будешь счастлива не менее их.

– О, матушка, я никогда не сомневалась в вашем добром отношении ко мне.

– Послушай, Антуан, я мечтала для тебя о самой прекрасной, самой завидной судьбе. Чтобы осуществить ее, я тружусь вот уже десять лет, и мне в моем деле помогают такие люди, как Кауниц и граф де Мерси, наш посол в Париже. Тебе известно, что Франция наша союзница. Людовик XV и я нашим согласием обеспечиваем мир Европы. Но что такое союз? Ничего не стоящий пергамент, если его не скрепляют кровные узы. Я попыталась создать такие нерасторжимые узы. Когда твой брат, император Иосиф, потерял жену, мы какое-то время надеялись, что он вступит в новый брак с Луизой Орлеанской, но этот проект провалился. Вскоре у Кауница и у меня появилась новая надежда. Когда в июне прошлого года овдовел Людовик XV, Мерси ему намекнул, что я была бы счастлива отдать ему в жены твою сестру Елизавету. Переговоры продвигались успешно, но проект сорвался из-за появления в Версале одной женщины…

– Какой женщины, матушка?

– Г-жи Дюбарри, однажды ты с ней познакомишься.

– О! Я ее уже ненавижу.

– Остерегайся излишне горячих чувств, дитя мое. Необходимо думать, прежде чем судить. Но оставим это… Тем не менее у меня осталась одна надежда, Антуан, та, что была наиболее дорога моему сердцу…

Голос Марии-Терезии дрогнул от едва сдерживаемого волнения. Госпожа Антуан, похолодевшая от нарастающей тревоги, не могла оторвать взгляд от губ матери, с которых должно было слететь объявление о ее судьбе.

– Ты оправдаешь наш девиз: Bella gerant alii, tu, felix Austria nube… – с усилием продолжала императрица.

– Что вы сказали, матушка? – переспросила смущенная девушка.

– Это означает, что Австрия должна больше рассчитывать на браки, чем на силу оружия… Но вернемся к твоему браку. При версальском дворе есть юный принц, внук Людовика XV, дофин. За него ты и выйдешь замуж.

– Я?

– И в один прекрасный день станешь королевой.

– Я? Королевой Франции?

Госпожа Антуан прижала обе ладони к груди. Кровь мощными волнами приливала к ее щекам. Голова закружилась. Мария-Терезия улыбнулась при виде этого волнения.

– Успокойся, дитя мое, и позволь мне рассказать о твоем будущем женихе. Он христианин, его чувства прямы, его воспитание было особо тщательным; это рассудительный молодой человек, любящий порядок. Если захочешь, ты станешь с ним счастлива, и таким образом совпадут радости твоего сердца и интересы наших государств.

Госпожа Антуан слушала. Ей казалось, что слова матери долетают до нее сквозь туман, в котором оставляют неясный свет.

– Большую поддержку в этом