Практика по фольклору - Елена Саринова

— Как не знать? — хмыкнуло существо не то с обреченностью, не то с досадой. — Она — моя бабушка.

Однако на нашего студента данная информация произвела совершенно иной эффект:

— Да что ты?! Тогда давай знакомиться, — шеркнув об штанину, протянул он существу ладонь. — Иван Вичнюк. Студент-практикант из Куполградского университета.

— Фрош, — шмыгнув носом, пожало ее существо.

— Фрош… Значит, ты — Примулы Брэмс… внук?

Существо замерло. Собака с интересом склонила на бок голову.

— Ага-а, — ну, хоть с полом определились. — А это — мой пес. Зовут Геша, — на всякий случай уточнил внук ученой. Собака почему то вздохнула. Студент — просиял:

— Ясно. А давай, Фрош, я тебе помогу?

Потому что помогать таким тщедушным подросткам — прямой долг уважающего себя мужчины (ведь бреется уже, хоть и раз в неделю). Однако сам благородный процесс затянулся ненадолго. И уже из-за второго поворота новые знакомцы вывернули прямо пред отшельничье жилище… Да. А ведь домом назвать «ЭТО» язык точно б не повернулся. Хотя, и стены и крыша и даже окна в наличии имелись. Вот с фундаментом был напряг — его вообще не было. Потому что жилище Примулы Брэмс висело между дубов. На досчатой платформе, с которой к земле спускалась полноценная деревянная лестница высотой в ярда четыре.

— А это…

— Для безопасности, — в ответ на разинутый студенческий рот, пояснил подросток. — Или «в большом мире» считают, что Примула совсем без мозгов, раз в таком месте поселилась?

Честно говоря, Иван вообще не был в курсе, что именно «в большом мире» думают об этой выдающейся ученой. Он и про нее-то саму узнал всего несколько часов назад. Поэтому рот свой закрыл и ведро с земли вновь поднял:

— Ух, ты. А листик то теперь здесь плавает. Я его видно прямо из колодца… того, — буркнул, пытаясь придать лицу «столичное» скучающее выражение.

Фрош с прищуром оценил результат:

— Ага-а, — и словил «ведерного диверсанта» пальцами. — Готов или еще рожи примеришь? Примулу больше всего «заумные» раздражают. Она таких сразу посылает.

— Да что ты? Хотя, тут есть куда послать… Буквально рядом, — озадаченно протянул Иван. — А почему ты свою бабушку Примулой зовешь?

— А ты свою как?

— Я? «Ба».

— Ба?.. Ха-а. Уж лучше б по имени. Ба-а, — басом протянул малец.

— Фрош, кляйне флигэ! Что это за дылда рядом с тобой?! Если, очередной корреспондент или дипломник, пусть валит, направление ты знаешь! Мне некогда! — и ведь что обидно — «рожа» у нашего героя была в тот момент совсем не заумной.

Да видно седовласой даме, секунду назад пропавшей в поднебесном окне, на такие нюансы внимание обращать тоже было некогда. И Иван вопросительно воззрился на ее внука:

— Это и есть твоя Примула?

— Она, — не по-доброму скривился тот и направился в сторону лестницы. — Постой ко еще. Недолго.

— Ну-ну…

Родственное общение было слышно хорошо и студенту, прохаживающемуся вокруг ведра, и псу Геше, бдительно разлегшемуся у нижней ступеньки. Первый — хмыкал и чесал затылок. Второй — вслушивался и периодически прятал нос в лапы. Хотя, что он там понимал? Да их даже Иван понять был не в силах с его-то знанием языков (латынь — не в счет). И уж точно орали не на эллинском, не на арабском, не на древнем кенво. Без эльфийских длинных слогов и даже не на заморском чидалийском. Но, хоб побери, с какой душой! И наш герой уже стал сомневаться: его ли скромная персона вызвала такой бурный межродственный разбор, когда внезапно все стихло. Иван настороженно замер. Геша высунул нос из-под лап. Из окна наверху с достоинством прочистили горло:

— Молодой человек, поднимитесь… И ведро с водой не забудьте.

— Хо-рошо, — сглотнув слюну, в третий раз взялся Иван за ведерную дужку…

Глава 4

«…Но вот однажды, подбросив свой золотой мяч, королевна поймать его не успела — он упал наземь и покатился прямо в колодец. Заплакала тогда она, и стала плакать все сильней и сильней, и никак не могла утешиться. И вдруг слышит — кто-то ей говорит:

— Что с тобой, королевна? Ты так плачешь, что и камень разжалобить можешь.

Она оглянулась, чтоб узнать, откуда этот голос. Вдруг видит — лягушонок высунул из воды свою толстую, уродливую голову:

— Успокойся, — говорит лягушонок. — Я тебе помогу. А что ты мне дашь, если я найду твою игрушку?

— Всё, что захочешь, милый лягушонок, — ответила королевна.

— А вот если ты меня полюбишь и со мной подружишься?

— Да, да, обещаю тебе всё, что хочешь, только достань мне мой мяч!..» —

отрывок из «Сказки о Короле-лягушонке или о Железном Генрихе».

— Та-ак. Поправьте меня, если я вас неверно понял, — студент Вичнюк, как можно спокойнее поставил кружку с чаем на стол и звучно потянул носом. — Значит, за то что вы, уважаемая госпожа Брэмс, предоставляете мне до утра все свои материалы по прошлой научной работе…

— А-а, — открыв рот, вскинула дама пальчик.

— Все свои материалы, — надавил Иван.

— Примула?

— Гут. То есть, подавитесь.

— Угу… И черновик самой работы тоже… — на всякий случай сделал он паузу. — За всё это я беру с собой в обратную дорогу вашего внука, Фроша?

— До Куполграда, — хмуро уточнила дама. — Может, письменный договор составим?

— На крови? — зыркнув по сторонам, отозвался Иван. А что, в окружающем то антураже, вполне…

— Примула, ты мне тоже обещала, — а вот у подростка, в отличие от закаленного студенческими буднями Ивана, терпение явно заканчивалось. И как бы второго разбора не дождаться.

— Так заключаем? — на всякий случай встрял студент.

— Обойдусь, — по-змеиному улыбнулась дама сразу обоим своим оппонентам. — Но, имейте в виду, господин Вичнюк — Фрош будет на полном вашем попечении. Так как я в данный момент средствами совершенно не располагаю.

— Зато ими теперь располагает один очень шустрый эльф.

— Фрош! Я бы попросила относиться к чужим слабостям, как к своим собственным! Подумаешь… — напыжилась ученая. — пропорции в том рецепте неверными оказались. Зато составлял его сам…

— Какие пропорции? — ошарашено произнес студент. — Какие… То есть как это, «на полном вашем попечении»? Да у меня у самого денег лишь…

— Примула?!

— Меркантильная молодежь!.. Ладно!

— Ладно?! — хором отозвались представители молодежи.

— Ладно, — подтвердила бессеребренница, поднимаясь из-за стола. — Будет вам, господин Вичнюк, компенсация за труды, — и удалилась за занавеску в дверном проеме.

В течение следующих нескольких минут заинтригованные слушатели развлекали себя отдаленным пыхтением, чихом и парой сдавленных ругательств — ученая дама усердно рылась в своих закромах. А еще через минуту появилась и она сама, в доказательство выводам — с толстой коричневой книгой в руках.

— Это что? — вопросил Иван, уже успевший в уме прикинуть: сколько ж она, проклятая, весит?

— Примула?

— Да. Это она и есть — бесценный сборник сказок еще на исходном языке шедевральных авторов, братьев Гримм.

— Угу-у, — сколько ж она, бесценная, стоит? — А можно глянуть по ближе? Пролистать до… определенной страницы? — вдруг, знакомый штамп встретится.

— Можно. Только, на ней — знак сохранности, — понятливо оскалилась дама. — Книге то — больше пятисот лет. Так что лезть вовнутрь, пока не снимете, искренне не советую. А вот фасад оценить…

«Фасад» Иван оценил — красивый. И сразу видно, «исторический артефакт». Со следами позолоты на витиеватой тесненной рамке и такими же полустертыми словами в центре. Естественно, тоже — на исходном языке:

— А что за язык то? — зачем то понюхал он книгу.

— О, генерацион де изель[7], - закатила к потолку глаза госпожа Брэмс. Язык — немецкий. Великий язык ее авторов. У меня эту книгу лет семь назад слезно просила одна ваша преподавательница, истовая поклонница немецкой словесности. Но, я ей отказала.

— Сдается мне, Бонна Мефель, — покачал головой студент.

— Точно, — всплеснула рукой дама. — Та еще… курва[8].

А вот после такой «ласкающей душу» характеристики сама Примула Брэмс показалась нашему герою роднее всех родных и краше всех… крашенных. И он даже представил себе на миг, как возвратившись в Куполград, извлекает бесценный фолиант из сумки на свет божий. И как к нему тут же устремляются и хозяин антикварного магазина на Мраморной, господин Понский, и знакомый коллекционер, Дуда Гидорьян. И, конечно, госпожа профессор. Она заламывает свои худые руки, и молит Ивана вручить именно ей сей артефакт. За что угодно: хоть, под седло и галопом по всей столице, хоть публично отречься от всех своих убогих принципов, хоть…

— … господин студент! Вы с нами?

— Что?.. — и придет же такое на ум.