The Мечты. О любви - Марина Светлая

табунами бегавшие по ее телу, потому что теперь знала — он тоже смотрит. Еще как смотрит! И зачем только?

Потом все разом принялись хлопать, смеяться и что-то говорить, устремившись толпой к виновникам торжества, и до Юли дошло, что это наконец-то свершилось ожидаемое последние семь лет. Она тоже шла, но уже скорее по инерции. Даже что-то произнесла, наверное, нескладное, потому что импровизировать сейчас было плохой идеей, а заранее ничего не заготовила, стишки с открыток — никогда не были сильной ее стороной. Но, кажется, и жениха, и невесту ее заикание удовлетворило.

А после все разбрелись за свои столики, здесь же, на пляже. Она сидела возле отца, Стеши и условного Саши. Моджеевские-младшие — обосновались за соседним. А Моджеевские-старшие с условной Лизой — как раз посередине, что делало ей обзор на Богдана и Богдану на нее невозможным. И Юлька хотя бы немного перевела дыхание, делая усилие над собой, чтобы успокоиться. Совершенно было неясно, с чего вдруг она так расходилась. Ну подумаешь — смотрит. Мало ли, кто на нее смотрит. Будто бы первый раз!

Хотя, конечно, если бы она была с Димой, то, наверное, и не заметила бы ничего.

Тут авторы позволят себе ремарку, что условные Саша и Лиза не случайно были именованы условными. Все объяснялось просто — никто не понимал, где в какой момент искать эту вездесущую мелюзгу, а законное место полагается каждому. Ожидаемо, дети курсировали между всеми столиками сразу, то там, то тут что-нибудь стаскивая и не прекращая своих игр. Кажется, даже к музыкантам успели поприставать. Юля смотрела на них и не могла припомнить, когда в последний раз столько хохотала.

В общем, все веселились как могли. А когда уже стемнело, зажглась вечерняя иллюминация, а аккордеонист затянул танго, неожиданно подлетела Лизка и дернула Юльку за подол платья:

— Он же все пропустит! — выдала племянница, с детским отчаянием глядя на нее.

Юля не с первого раза врубилась, что происходит. Саша стоял за Лизкиной спиной и никуда не девался, потому эта версия была отметена ею сразу.

— Бодя все пропустит! — горестно добавила Лизка, узрев теткино недоумение. — Таня не знает, где он, а будет салют! Представляешь? Большой салют!

— Прямо настоящий? — вскинула брови Юлька, потому что положено было удивляться.

— Ага! Папа сказал, что без салюта свадьба ненастоящая!

Юлька не выдержала и рассмеялась. Если исходить из этой логики, то ее свадьба была вообще категорически ненастоящей. Интересно, что сказала бы об этом Женя? Впрочем, приставать к сестре ей было неудобно прямо сейчас, потому она взъерошила пушистую Лизкину голову и заговорщицки проговорила:

— Ну ладно! Делать нечего! Пойду его искать. Только вы тут оставайтесь, ладно?

— Ладно! На море нам и так запретили! — звонко ответила Лиза.

— Потому что оно холодное и мы заболеем, — важно пробасил за ее спиной Сашка.

Глядя на этого эксперта по температуре воды в море и ее влиянию на возможность заболевания всяческой респираторкой, Юлька снова расхохоталась. Отправила обоих к Стеше, а сама покрутила головой. Богдана рядом действительно не наблюдалось, а если он пропустит фейерверк — будет прямо трагедия. Для племянницы — точно. Пришлось обойти всю площадку, мощеную под их мероприятие. Но не найдя Моджеевского нигде поблизости, Юлька попросту сняла туфли, оставив их где-то возле арки. Потом взяла у пробегавшего мимо официанта два бокала с шампанским. И ступила на песок.

Этот шаг на песок, несмотря на октябрь, все еще теплый, наверное, был самым главным шагом в ее жизни. Но тогда она об этом совсем ничего не знала. Даже не догадывалась. Она просто слушала шум моря и слушала себя. А после двинулась наугад вдоль воды, подкатывающей и отступающей, мимо редких все еще неубранных отсюда шезлонгов — любители искупаться до сих пор находились. Их было мало, но они были в тельняшках. А спустя еще несколько минут увидела Богдана. Он сидел на одном из них — достаточно далеко, чтобы звуки танго были немного приглушенными. Но и не настолько, чтобы не слышать их. И огоньки, отражавшиеся на воде, казалось, танцевали под музыку.

Она подошла ближе, и ее бедра тоже будто бы чуть пританцовывали, плавно покачиваясь в такт при ходьбе.

— Ну и что ты тут делаешь? — просто спросила Юля у его профиля.

— А ты? — отозвался он, не шелохнувшись в ее сторону.

— У меня опять спецзадание. Найти тебя. А то ты не увидишь фейерверк. Твоя сестра и моя племянница крайне озабочена этим вопросом.

— В этом году слишком много свадеб на один квадратный метр, — невпопад сказал Богдан, — и фейерверков тоже.

— А тебе не нравятся свадьбы?

Он оторвался от созерцания моря и повернул к Юле голову, глядя на нее снизу вверх.

— В принципе нравятся. Но не чаще одной в год.

Юлька улыбнулась. Чуть не ответила ему полушутя-полувсерьез, что у нее в этом году, всего-то в апреле, тоже была, даже рот почти раскрыла. И вдруг остановила себя на выдохе — почему-то показалось, что это неуместно. Особенно сейчас. И еще едва ли не впервые задумалась — а он-то вообще в курсе, что она замужем? Должен быть, по идее. Если кто-нибудь ему об этом додумался сказать…

С другой стороны, какое ему может быть дело?

Потому только и оставалось, что шагнуть вперед, протянуть бокал с шампанским. Тот, что припасла для него. И важно сообщить:

— Они были бы реже, если бы кое-кто еще семь лет назад поженился, а не ерундой занимался.

— И ты была бы здесь… семь лет назад? — спросил Богдан и взял бокал, коснувшись ее пальцев. Это прикосновение было почти невзначай, но Юльке показалось слишком ощутимым. Она смутилась и отступила куда-то вбок, наткнувшись на соседний шезлонг. На него и опустилась, надеясь, что Моджеевский не заметил.

— Если честно, не знаю… наверное, правильно было бы быть, — пожала она плечами. — А еще думаю, что если они за семь лет не разбежались, то тогда… все так и должно было случиться. Ты же больше не сердишься на Женю?

Богдан не сразу ответил. Он снова, в который уж раз за вечер, внимательно разглядывал ее лицо — то ли запоминал,