Парламентеры (сборник) - Владимир Васильев

Даугмир понимающе покивал.

– Хорошо! – Тьёрндаллен решительно хлопнул широкими, как лопаты, ладонями по столешнице. – Запуск я санкционирую, секретарь потом пришлет официальную директиву. Ты там начинай, а я пока внука проинструктирую: ему на аудиенцию с людьми-парламентариями идти, сурового кузнеца с молотком изображать. Как раз от них отделаемся к твоему докладу.

– Слушаюсь, Владыка! Прикажете идти?

– Погоди, – буркнул предводитель гномов.

Грузно встал с кресла, подошел к книжным полкам у стены, нашарил на одной из полок небольшой инфракрасный пульт. Ткнул в овальную кнопочку.

Посреди декоративной книжной полки отворился небольшой со вкусом отделанный бар. Тьёрндаллен молча взял пузатую бутылку, наполнил две рюмки и жестом подозвал Даугмира.

– За удачу! Я очень надеюсь на этот спутник, дружище. Не подведи.

– За удачу, учитель! Спутники – будущее нашего народа. Я прекрасно понимаю, как нам нужен шестой.

Зуммер у двери снова запел. Спустя пару секунд в кабинет Тьёрндаллена вошел молодой гном, как и все гномы, невысокий и коренастый. Он был одет в грубо выделанную куртку и обут в столь же грубые башмаки, а плащ, небрежно накинутый на плечи и скрепленный на груди фибулой с громадным изумрудом, был украшен старинной гномьей эмблемой – двумя скрещенными молотами на фоне языков пламени.

«Надо же, какое совпадение, – подумал Тьёрндаллен, одобрительно глядя на внука. – У людей капитан парламентеров сегодня тоже дебютирует. И только старая лиса Иланд держится на контакте уже хрен знает сколько лет. Ну, ничего! Запустим позиционирование в штатном режиме, и мир будет наш!

А люди – это ненадолго…»

© Август 2007Николаев

Проснуться на Селентине

Глава первая

1.

«Назову ее Селентиной», – решил Ник.

Планета была красивая – голубовато-зеленый шар, похожий на елочную игрушку, маленькое чудо на фоне бестелесного космоса и равнодушных далеких звезд.

Ник не любил звезды. Впрочем, звезды способны любить лишь те, кто никогда не выходил в пространство. Это только считается, что космолетчики жить не могут вдали от звезд и шалеют от расстояний: без этого не сможет жить только законченный псих. Любят обычно то, чего лишены. Лишены хотя бы частично.

Космолетчики, например, любят кислородные планеты. А что еще любить? Не метеориты же…

Рейдер переходил из маршевого режима в маневровый, потом – в орбитальный; Ник, зевая, слонялся по рубке и пялился на услужливые экраны. Желтое, словно сыр, солнце какого-то там спектрального класса, искрилось, как ему и положено, да сияло. Ника оно мало заботило – спецы будут с ним разбираться, а у него, Ника то есть, свои дела. Не заботил его и узкий серпик планеты-соседки на внешней орбите. Или, возможно, спутника Селентины – Ник не стал даже уточнять. «Сядешь – все само собой прояснится», – давно усвоил Ник. Подыскать имя луне можно и позже, внизу, через сутки-другие. Куда спешить? Вдруг луна снизу как-нибудь по-особому выглядит?

Ник ввел имя планеты в картотеку и пошел выращивать разведзонды.

Рейдер был огромен – даже по меркам дальнего флота. Идеальный цилиндр полутора километров в длину, километр в поперечнике. Летающий склад. Жилой сектор на двух человек занимал едва одну десятитысячную объема. Ник, правда, летел один, без напарника. Бурундук на огромном мешке с орехами…

По идее, он должен был испытывать какую-нибудь фобию – психологи перед вылетом голосили вовсю, предсказывая всевозможные ужасы. Однако Ник ничего подобного не испытывал, разве только раздражение, когда приходилось таскаться в дальние отсеки. Вместо привычных велосипедов в промт-ангаре обнаружились некие хромированные конструкции, абсолютно Нику не известные и вызывающие ощущения, сходные с теми, что испытываешь при виде музейной бормашины с механическим приводом. Трогать их Ник не решился и ходил пешком.

Запустив зонды, Ник отправился спать, потому что делать человеку на рейдере, как правило, нечего.

Часов через десять, взбодрившись душем и подкрепившись какой-то синтетической дрянью (ясное дело, совершенно безвкусной, но зато страшно питательной), Ник долго колебался: идти ли в рубку за данными разведки или же предаться гораздо более приятному занятию – подготовить к охоте любимую винтовку, которой Ник уделял больше внимания, чем всей аппаратуре рейдера вместе взятой.

Чувство долга победило – он поплелся в рубку. Впрочем, возможно, что победила самая заурядная лень: если на Селентине неподходящие условия, никакой посадки не будет, а значит, прощай охота и регулярно являющийся в снах шашлык по-крымски. Тогда винтовку и расконсервировать не стоит, до следующей планетной системы где-то там, в пустоте, на другом конце пути длиной в несколько десятков парсек. Но списать решение, разумеется, следует на чувство долга.

Ник даже прогудел нечто бравурное у самой перепонки: «Пам-парам-пам-пам!!»

Перепонка лопнула и тут же затянулась, уже за спиной; Ник оказался в рубке. Усевшись перед терминалом, он уткнулся в экран и стал невнимательно перелистывать поступающие данные.

Так. Кислород, азот… проценты… В картотеку все, не глядя…

И зеленая рожица в половину экрана – довольная, ухмыляющаяся.

Это означало, что вид homo sapiens sapiens, оказавшись без скафандра на поверхности Селентины, не помрет ни от удушья, ни от жары, ни от радиации; ни сразу, ни потом. Если бы рожица была красной и озадаченной – тогда Ник попросту развернулся бы и улетел. Если желтой, сомневающейся, тоже улетел бы, но сначала заставил бы лабораторию сделать все замеры, а резюме немедленно скормил бы ненасытному кристаллическому мозгу.

Цифры, по-прежнему не глядя, Ник сваливал в компьютер рейдера – они сыпались в бездонную память машины и оседали там плотными слоями, чтобы скучные спецы на Земле, Венере, Коломбине или Офелии могли в любой момент запустить туда любопытную руку и выловить необходимую информацию. А какое, к примеру, магнитное склонение на Селентине, система звезды такой-то (Ник не помнил), в точке с такими-то координатами? А такое-то!

Ник вздохнул и попытался представить себе человека, которого могло бы всерьез интересовать магнитное склонение на Селентине в какой-нибудь точке.

Ничего не вышло.

Сам он запоминал только то, что действительно понадобится там, внизу.

Полный оборот вокруг оси – 32 часа. Ровно.

«Здорово!» – обрадовался Ник. Биоритм у него перекрывал стандартные земные сутки чуть ли не в полтора раза. В результате, привыкнув в рейдах есть и спать, когда этого требовал организм, на Земле Ник бодрствовал то днем, то ночью, в самое непредсказуемое время, отчего родственники приходили в необъяснимый ужас. Почему-то они были твердо убеждены, что в темное время суток непременно нужно спать, а делами заниматься днем. Ник это утверждение с негодованием отметал, но частенько сам страдал от скачущего жизненного ритма, ведь нужные ему люди ночью, как правило, предпочитали спать. Приходилось ждать утра, а на рассвете вдруг наваливалась неодолимая сонливость и зевота, Ник падал на диван и отключался до следующей полуночи…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});