Я Береза, как слышите меня - Анна Тимофеева-Егорова

- А старики рассказывали, что раньше-то в нашем Володове была своя школа и свой учитель, который учил крестьянских ребятишек грамоте еще до отмены царем крепостного права, - разговорилась мама.

- Каким еще царем? - спросила я.

- Да Александром Вторым. Разве ты не видела у нас в амбаре на полке лежит чугунная плита с изображением царя Александра освободителя?

- Вот новости!

- Да какие новости. Мой дядя, отец Гавриил, рассказывал, что в нашей деревне в 1859 году был учитель, портной и пастух остальные занимались сельским хозяйством. В школе училось одиннадцать мальчиков и восемь девочек, а всего в деревне было двадцать дворов. Нынче, Слава Богу, наконец-то открыли семилетку в деревне Ново, вот и пойдешь туда учиться.

Так и порешили с моим образованием. А в тот вечер, помню, мама продолжала рассказывать вспоминая о былом:

- Мы, володовские, были приписаны к Бараньегорскому приходу. Какая же там была красивая церковь с высокой колокольней! Один колокол был такой голосистый, что даже у нас в деревне было слышно, как он зазывает к заутрене или обедне. Все порушили при советской власти...

Староста вот был в деревне. Все вопросы решали на сходке и не нужно было идти к районным властям за десять километров. Придешь, а там или обеденный перерыв, или заседание, или скажут что приема нет сегодня, - вот и хлюпай обратно по бездорожью не солоно хлебавши.

- Так, что, по твоему, раньше - до Октябрьской революции жили лучше?

- Несомненно! - твердо ответила мама. - Ведь был порядок. Если нагрешишь, - идешь в церковь к священнику исповедоваться и вроде на душе станет легче. С жалобой идешь к своему старосте, он вот тут недалеко жил от нашего дома. Староста по справедливости рассудит, потому что он наш, деревенский, у всех на виду и напраслины не допустит.

- Довольно, мама, дореволюционное время восхвалять. Посмотреть кругом одна нищета осталась нам, строителям социализма, - по-пионерски уже сопротивлялась я "пережиткам прошлого". Но у мамы был свой взгляд на жизнь.

- Ой, дочушка! Так прошла первая мировая война, потом эта Октябрьская революция, затем гражданскую развязали. Сколько из-за этого разрушений, крови, слез... Комиссары после революции начали все разрушать, богохульствовать...

В тот год в деревне Ново открылась семилетка ШКМ- школа крестьянской молодежи, и я поступила в пятый класс. В ту школу из нашей деревни ходило семеро ребятишек. Каждый день - пять километров туда, пять обратно - и в стужу, и в дождь, и по занесенным снежным дорогам, и по непролазной грязи. В шестой класс мы уже ходили только вдвоем. Я да Настя Рассказова.

Учились, помню, во вторую смену, домой возвращались поздно. Особенно плохо было ходить осенью: темень, грязь по колено. Полем идти веселей, чем лесом, и мы пели песни, а приближаясь к лесу, замолкали. Лес пугал своей таинственностью, все казалось, что стоит только в него войти, как схватит кто-то страшный. Иной раз и волчьи глаза светились в темноте...

Из школы мы с Настей стали возвращаться все позже и позже. Учитель математики и физики Константин Евгеньевич Белаевский оставлял нас порешать непрограммные, придуманные им самим задачи. Радовался он, да и мы тоже, если решали те задачки "своим" способом! Он загорался, смотрел в наши тетрадки, искренне, как нам казалось, удивлялся нашим способностям и предлагал "раскусить еще один орешек", который якобы и сам не сумел одолеть. Константин Евгеньевич учил нас самостоятельности мышления. Нередко мы "из ничего" делали приборы для физических и химических опытов, мастерили игрушки и разные поделки для украшения класса и школьного зала. А с учительницей русского языка и литературы репетировали, а потом ставили спектакли, да не только в нашей школе, но и в деревнях Замошье, Прямухино, Велеможье (вельможи здесь жили Полторацкие), Тавруево, Обобково, Баранья Гора... Названия все древние. Взять хотя бы Тавруево и Обобково. Здесь была битва против татаро-монгольской орды. Когда татары взяли Торжок, новоторжокская дружина отступила в леса. На помощь ей вышла новгородская дружина. Соединившись, они дали татарам большое сражение. Вот тут оно и было - у Бараньей Горы. Вернее-то не Баранья Гора, как теперь говорят и пишут, а Бранья Гора. Была брань. Здесь наши и остановили татар-то. Здесь и погибли полководцы Батыя - Таврул и Обоб. Их похоронили, а войско без полководцев - ничто. Орда не дошла до Новгорода. Обо всем этом нам рассказывала учительница истории и мы даже всем классом написали на эту тему пьесу.

До сих пор с благодарностью и душевным восторгом вспоминаю я учительницу Анну Дмитриевну. Она, бывало, войдет в класс - высокая, с гладко причесанными русыми волосами, в своей постоянной "униформе" - белой кофточке и черной юбке, как-то по-доброму сверкнет синими глазами, скажет: "Дети, сегодня поговорим об истории нашего родного края", - и мы, зачарованные и гордые, слушаем, дивимся и радуемся тому, что вот какая красивая наша Родина и какие героические были наши предки...

Она нам рассказывала еще о том, что на Бараньей Горе (кстати, горы тут особой нет, а есть несколько холмов, на которых небольшая деревенька с церковью) бывали художники Н.К. Рерих, а позднее К.Ф. Юон. У Рериха о здешних древних местах написана картина "Горец" а Юона - "Табун".

Ходили мы и на экскурсию в знаменитое Прямухино. А знаменито оно было хозяевами имения, его гостями и парком. Парк вместе с деревней и усадьбой основан еще при Петре I - это легенда, а настоящая его история началась с 1790 года, когда здесь поселился молодой дипломат, доктор философии, поэт и переводчик А.М. Бакунин. У Бакуниных было одиннадцать детей. Старший сын Михаил, в молодости артиллерийский офицер, затем член кружка философов и поэтов, и прославил род Бакуниных.

Морячки

Однажды в наш в класс пришел молодой человек и отрекомендовался секретарем Каменского райкома комсомола. Он рассказал нам о Программе, Уставе ВЛКСМ, а затем спросил:

- Кто желает быть комсомольцем? Прошу поднять руку.

Мы все подняли руки. Через неделю тот же паренек в присутствии учителей торжественно вручал многим из нас комсомольские билеты. Помню, выходили мы по одному к столу, покрытому кумачом, и произносили слова клятвы - быть всегда в первых рядах строителей и защитников своей Родины. Выступали мы впервые, говорили кто как мог, краснея и заикаясь, но с великим наслаждением и гордостью стали носить защитного цвета гимнастерки, подпоясанные широким ремнем с портупеей. На портупее - узеньком желтом ремне - красным огоньком сиял Кимовский значок (КИМ - Коммунистический Интернационал Молодежи). Деньги на эти костюмы мы заработали, разгружая дрова на станции Кувшино. Рассказывали, что эту станцию построила хозяйка здешней каменской бумажной фабрики Ю.М.Кувшинова. На первое прошение, которое она написала царю с просьбой разрешить построить железною дорогу от Торжка до Каменного, протяжением сорок верст, был отказ с мотивировкой мало расстояние. Кувшинова не успокоилась. Наняла частных проектировщиков и договорилась с ними на увеличение в проекте расстояния железной дороги на семнадцать верст. Проект был сделан и царь его утвердил. Дорога была построена.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});