Ангелочек. Время любить - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Рысью, Бланка, рысью! — крикнула Анжелина, когда коляска выехала на дорогу, идущую вдоль реки.

Воды Сала, разбухшей от талой воды, омывали корни тополей и ясеней, росших по берегам реки. Расправив крылья, взмыла цапля. Природа просыпалась. Дрозды и синицы, сидевшие на ветках, устроили настоящий концерт. Молодая женщина немного упокоилась. Весна была ее любимым временем года. Ей не надоедало любоваться лугами, поросшими желтыми и розовыми цветами и высокой травой.

Анжелина уже подъезжала к старинному городу Сен-Лизье, примостившемуся на высоком скалистом уступе, когда выглянуло солнце. Золотые лучи озарили серые камни укреплений, охровые крыши двухэтажных домов.

«Как я была бы счастлива, если бы малыш родился живым и здоровым, если бы смогла увидеть, как он припал к материнской груди! — думала Анжелина. — Бедная мадам Мессен! Так жалко ее! Судя по характеру ее мужа, он скоро начнет ее попрекать, что она не сумела родить ему столь желанного сына. Если верить словам его матери, в июле ему исполнится пятьдесят лет, так что неудивительно, что он хочет иметь наследника».

Она пустила кобылу галопом. Колеса крутились быстро, и из-под них во все стороны летели песок и гравий. Анжелина немного натянула вожжи около улицы, которая, устремляясь вверх, вела к колокольне. Склон был слишком крутым, и лошади могли взобраться по нему только шагом.

— Ну, Бланка, давай! — пропела Анжелина. — Крепись, моя красавица!

В свежем воздухе витал запах теплого хлеба. И тут молодая повитуха поняла, что проголодалась. Эжени Мессен не предложила ей ни перекусить, ни выпить чаю или кофе.

«Какие странные люди!» — подумала Анжелина в тот самый момент, когда из заброшенного сада, с левой стороны, выскочила собака. Это была огромная овчарка с густой белоснежной шерстью. Собака звонко залаяла.

— Спаситель! Мой славный Спаситель! Ты ждал меня! — воскликнула Анжелина, попридержав кобылу. — Залезай быстрее!

Овчарка запрыгнула в коляску гораздо проворнее, чем можно было бы ожидать, судя по ее размерам и весу, и положила голову на колени своей хозяйки. Анжелина стала гладить собаку по голове, радуясь ее присутствию.

— Спаситель, ты хотел бы поехать со мной, но дома тебе лучше. На ферме, откуда я возвращаюсь, живет собака, которую наверняка испугал бы твой пыл. Но я же просила Розетту запереть тебя в конюшне!

С этими словами Анжелина продолжила путь. Она свернула на улицу Нёв, а затем выехала на площадь с фонтаном. На паперти собора спал, опираясь головой о стену, нищий, укутанный в коричневый шерстяной плащ. Это был мужчина с седыми волосами и морщинистым лицом.

— Он пришел к первой мессе, — прошептала Анжелина. — Октавия тоже, безусловно, придет.

Улыбка озарила прелестное лицо Анжелины при мысли о служанке Жерсанды де Беснак. Октавия, бывшая протестантка, добровольно перешла в католическую веру, когда ей было уже более пятидесяти лет. Казалось, она преисполнилась решимости наверстать упущенное время, поскольку эта крепкого телосложения особа с еще не поседевшими волосами, очень набожная и жизнерадостная, неизменно присутствовала и на утренних, и на вечерних службах.

— Я посплю несколько часов, а потом навешу своего малыша, — решила Анжелина.

Она горько сожалела, что не может сама воспитывать своего ребенка. Проезжая под аркадами крытого рынка, она мысленно представляла Анри, лежащего в постели в этом причудливом доме с фахверковыми стенами, который был построен на уступе, выбитом в скале. Этот просторный дом, возведенный два столетия назад, покорил Жерсанду де Беснак, большую ценительницу оригинальности и красоты. Она понимала толк в дорогих нарядах, редких безделушках, цветах и себе подобных. Старая дама следила за тем, чтобы прическа ее протеже, одежда, внешний облик были соответствующими… Это раздражало сурового Огюстена Лубе, привыкшего жить скромно. Сапожник старательно избегал общения с этой аристократкой, которая говорила вычурно и вела себя немного вызывающе.

Кобыла наконец очутилась на улице Мобек, проехав через огромные сводчатые ворота, увенчанные башней. Наверху висел колокол, в который громко звонил, отбивая днем и ночью каждый час, городской звонарь Сатурнен.

— Но… ворота открыты! — удивленно произнесла Анжелина вполголоса. — Что случилось?

Коляска въехала во двор. Из низкой двери, увитой плетями цветущей желтой розы, тут же вышла девушка.

— Ах, мадемуазель! Я не ждала вас так рано! — воскликнула девушка. — Сейчас я займусь Бланкой. Я сварила кофе. Он еще теплый.

Темно-каштановые волосы девушки были аккуратно убраны под белый чепец, а в темных глазах искрились радостные огоньки. Розетта взяла у Анжелины вожжи. Она явно пребывала в хорошем настроении.

— Почему ты выпустила Спасителя на улицу? — упрекнула девушку ее хозяйка и подруга. — А ворота? Я же просила тебя закрывать их!

— Мне очень жаль, мадемуазель! Я подумала, что это поможет вам быстрее въехать во двор. А ваша псина… Она проскользнула у меня между ласт!

Анжелина вздохнула. Она приютила Розетту в начале прошлой зимы. Выросшая в бедной семье, оставшаяся после смерти матери на попечении отца-пьяницы и к тому же извращенца, эта прелестная девушка с трудом избавлялась от просторечных словечек.

— Ну, мадемуазель? Он красивый, этот ребеночек? Толстый голыш или куколка?

— Мальчик. Но, увы, он родился мертвым. Это было ужасно, Розетта! Я просто разбита. К тому же, в довершение всех бед, мсье Мессен потерял рассудок от горя. Он выбросил мои инструменты в окно. Теперь надо их прокипятить. Я хочу немного поспать. Разбуди меня около полудня.

— Вот и нет, моя бедная мадемуазель! — возразила служанка. — Надо немедленно отправляться к хозяину таверны. У Фаншоны, его младшенькой, отошли воды. Ну, вы знаете, высокая брюнетка, вышедшая замуж за почтальона.

— Боже, но ведь слишком рано! — воскликнула Анжелина. — Я осматривала ее на прошлой неделе и предположила, что ребенок родится в начале июня.

Розетта наморщила свой курносый носик. В ее глазах сверкнули лукавые искорки.

— Возможно, даже хорошо, что эти двое поставили телегу впереди быков и соврали насчет срока, — насмешливо отозвалась Розетта.

— Это очень удивило бы меня. Я тщательно ощупала ее матку и живот. Кто поставил тебя в известность?

— Почтальон, черт возьми! Он прибежал, крича, как черт, весь красный от волнения.

— Но у меня ничего не готово! — запричитала прекрасная повитуха. — Розетта, помоги мне, надо прокипятить инструменты, протереть их спиртом и прокалить на огне. Я должна переодеться — мой халат весь в крови. Замочи его. Я положила его под сиденье. Потом прокипяти его с мылом и содой.