Хлеб и воля - Петр Кропоткин

НАШИ БОГАТСТВА

I

Много времени прошло с тех пор, когда первобытный человек, выбивая из кремня свои первобытные орудия, перебивался кое–как случайными продуктами охоты и, умирая, оставлял своим детям лишь какое–нибудь убежище под нависшею скалою да несколько грубой посуды, да еще безграничную природу–непонятную, ужасную, с которой им предстояло вести тяжелую борьбу, чтобы поддержать свое жалкое существование.

Но в течение долгого пути, пройденного с тех пор я длившегося целые тысячелетия, человек успел накопить несметные сокровища. Он расчистил почву, осушил болота, прорезал леса, проложил дороги; он строил, изобретал, наблюдал, рассуждал; он создал множество сложных орудий, вырвал у природы ее тайны, завладел паром, — так что в настоящее время ребенок, родящийся в цивилизованной стране, имеет с самого появления на свет в своем распоряжении целый огромный капитал, накопленный теми, кто жил и работал до него. И этот капитал дает ему возможность произвести при помощи своего труда, соединенного с трудом других, богатства, перед которыми бледнеют все сокровища Востока в сказках <Тысячи и одной ночи>.

Расчищенная уже почва только ждет, чтобы к ней приложили разумный труд и бросили в нее хорошие семена, чтобы покрыться роскошной жатвой, более обильной, чем нужно для удовлетворения потребностей человечества. Усовершенствованные орудия земледельческого труда уже изобретены.

На девственной почве американских степей сто человек при помощи машин производят в несколько месяцев количество хлеба, достаточное для прокормления в течение целого года десяти тысяч человек. А там, где человек хочет удвоить свой урожай, утроить, увеличить его в сто раз, он сам делает себе нужную почву, окружает каждое растение соответственным ему уходом и получает с самого маленького клочка земли невероятные урожаи. В то время как охотнику нужно было прежде иметь в своем распоряжении сотни квадратных верст, чтобы добыть пропитание своей семье, образованный человек нынче выращивает все, что ему нужно для себя и семьи, на одной десятитысячной доле этого пространства, и притом с несравненно меньшим трудом и риском.

Климат ему не помеха. Если солнечного тепла не хватает, он заменяет его искусственной теплотой, а когда–нибудь начнет производить и свет, нужный для ускорения роста. При помощи стеклянных рам и чугунных труб с проведенной горячей водой он получает с данного куска земли в десять раз больше, чем получал прежде на открытом воздухе.

Еще поразительнее успехи, достигнутые в области промышленности. При помощи современных машин–разумных существ, представляющих собою плод усилий трех или четырех поколений по большей части неизвестных изобретателей, — сто человек производят теперь такое количество одежды, что его хватает для десяти тысяч семей на два, три года. В хорошо устроенных угольных копях сто человек добывают в год столько топлива, что его достаточно для десяти тысяч семей, даже в суровом климате. А недавно мы видели на выставке 1889 года, как целый удивительный город вырос в несколько месяцев на Марсовом поле Парижа[13], не внося при этом никакого нарушения в обычный ход работ французского народа.

И хотя в промышленности, в земледелии и вообще во всем нашем общественном устройстве плодами трудов наших предков до сих пор пользуется главным образом очень небольшое меньшинство, но мы тем не менее можем с уверенностью сказать, что при помощи имеющихся в нашем распоряжении железных и стальных помощников человечество могло бы теперь же создать себе существование, в котором все пользовались бы и богатством, и роскошью.

Да, мы богаты, гораздо богаче, чем думаем; богаты тем, что уже имеем, и еще более тем, что мы можем произвести с помощью современной науки и техники. И несравненно еще богаче тем, что мы могли бы получить из земли, от наших мануфактур, от нашей науки и наших технических знаний, если бы они были приложены к достижению благосостояния для всех.

II

Бесспорно, наши образованные общества очень богаты. — Почему же вокруг нас столько нищеты?

Откуда этот тяжелый труд, отупляющий народные массы? Откуда даже у рабочего, имеющего порядочный заработок, эта неуверенность в завтрашнем дне, когда кругом накоплено столько богатств, унаследованных от прошлого, и имеются такие могущественные орудия производства, способные дать довольство каждому взамен нескольких часов ежедневного труда?

Социалисты давно уже объяснили это противоречие и повторяют свое объяснение каждый день, опираясь на доказательства, почерпнутые из всех отраслей науки. Происходит это странное противоречие оттого, что все, что нужно для производства, — земля, угольные копи, машины, пути сообщения, пищевые продукты, дома, воспитание, знание, — все было захвачено в свою пользу небольшой горстью людей в течение той долгой истории, составившейся из грабежей, переселений, войн, невежества и насилий, которую человечество пережило с тех пор, как стало учиться побеждать силы природы.

Происходит оно оттого, что, ссылаясь на права, якобы приобретенные ею в прошлом, эта кучка людей присваивает себе по крайней мере две трети продуктов человеческого труда, а затем расточает их самым бессмысленным, самым возмутительным образом; оттого, что они довели народ до такого состояния, когда крестьянину и рабочему нечем бывает прожить даже месяц — часто даже неделю, — если эти господа не позволят ему работать на их земле, копях, заводах, под условием, чтобы львиная доля того, что он выработает, шла бы им, господам; оттого, наконец, что они мешают рабочему производить то, что нужно всем, и заставляют производить не то, что нужно другим, а то, что дает наибольший барыш хозяину. Именно в объяснении этих фактов и состоит весь социализм.

В самом деле, вот перед нами цивилизованная страна. Леса, покрывавшие ее в прежние времена, расчищены, болота осушены, климат стал более здоровым, в стране сделалось возможно жить.

Земля, на которой росли прежде одни дикие травы, дает теперь богатые урожаи. Южные склоны скал вырезаны террасами, по которым вьются лозы с золотистыми плодами. Дикие растения, дававшие прежде несъедобные плоды и корни, превратились, благодаря непрерывной обработке, во вкусные овощи, в деревья, ломящиеся под прекрасными фруктами.

Тысячи шоссейных и железных дорог изрезывают страну, прорезают горы; в диких ущельях Альп, Кавказа, Гималаев свистит уже локомотив. Реки сделались судоходными; берега морей исследованы, сняты на карты и легко доступны мореплавателям; искусственные гавани, устроенные с большим трудом и защищенные от сердитого океана, дают убежище кораблям. Глубокие ходы прорыты в скалах; целые лабиринты подземных галерей тянутся повсюду, где можно добывать каменный уголь или руду. Везде, где дороги перекрещиваются между собой, возникли и разрослись города, заключающие в своих стенах всевозможные сокровища промышленности, искусства и науки.

Целые поколения людей, родившихся и умерших в нищете, униженных и оскорбленных господствующими классами, истомленных трудом, завещали девятнадцатому веку это огромное наследство.

В течение .целых тысячелетий миллионы людей работали, расчищая леса, осушая болота, прокладывая дороги, устраивая плотины на реках. Всякий клочок земли, который мы обрабатываем в Европе, орошен потом многих поколений, каждая дорога имеет свою длинную историю барщинного труда, непосильной работы, народных страданий. Каждая верста железной дороги, каждый аршин туннеля получил свою долю человеческой крови.

На стенах шахт мы еще видим свежие следы ударов заступа в окружающие каменные глыбы, а подземные галереи могли бы быть отмечены от одного столба до другого могилами углекопов, погибших в расцвете своих сил от взрывов рудничного газа, обвалов и наводнений; и мы знаем, скольких слез, лишений и всяких страданий стоила каждая из этих могил семье, жившей на скудный заработок своего кормильца.

Города, связанные между собою железными дорогами и пароходами, представляют собою организмы, имеющие в прошлом целые века жизни. Разройте их почву, — и вы найдете один над другим целые слои улиц, домов, театров, арен, общественных зданий. Изучите их историю, — и вы увидите, как цивилизация каждого города, его промышленность, его дух медленно росли и развивались, благодаря сотрудничеству всех жителей, прежде чем город стал тем, что он представляет теперь.

Но и в настоящую минуту ценность каждого дома, каждого завода, каждой фабрики, каждого магазина обусловлена трудом, положенным на эту точку земного шара миллионами давно погребенных в землю рабочих; и поддерживается она на известном уровне только благодаря труду легионов людей, обитающих эту точку. Каждая частица того, что мы называем богатством народов, ценна лишь постольку, поскольку она составляет часть этого огромного целого. Что представляли бы собою лондонские доки или парижские большие магазины, если бы они не находились в центрах международной торговли? Чего стоили бы наши копи, фабрики, верфи и железные дороги, если бы не существовало масс товаров, ежедневно переправляемых по морю и по суше?