Бизнес - класс - Семен Данилюк

Тем же вечером, шуганув Маковея и "сбросив с хвоста" заново прилипшую к Коломнину Катеньку, Ознобихин повез товарища на сеанс, о котором еще в самолете вспоминал с придыханием, - тайского эротического массажа.

В жужжащем бесчисленными вентиляторами вестибюльчике навстречу вошедшим поспешил одетый в белую рубаху таец. Лицо его при виде гостей наполнилось таким благоговением, что Коломнин на всякий случай оглянулся, не спутал ли. Но нет! С бесконечными поклонами и ужимками посетители были препровождены в плетеные кресла, расположенные почему-то перед плотным занавесом. На столике, на расстоянии протянутой руки, стояли приготовленные напитки в причудливых, в форме змеи кувшинах. Убедившись, что гостям удобно, менеджер сально заулыбался и нажал на пульт - занавес двинулся в сторону, открыв звуконепроницаемое стекло, за которым внезапно обнаружились рассевшиеся по скамеечкам полуобнаженные "массажистки" - человек двадцать. Движение занавеса поймало их в минуту расслабленности: группка в углу лениво переругивалась; одна из сидящих, откровенно позевывая, чесала себе ступни. Но уже в следующую секунду, прежде чем стекло полностью открылось, все они приняли соблазнительные позы и зазывно замахали ручками.

- Как тебе это пиршество? - впившийся в экран Ознобихин подтолкнул локтем несколько опешившего приятеля. - Так бы всех сразу...Эй, абориген! Мне во-он ту бойкую канареечку!

Менеджер сделал знак. Выбранная девушка, поклонившись в знак благодарности, ушла в глубину. Поднялся и Ознобихин.

- Через час встретимся. Если очень утешит, можешь дать лично девочке десять долларов. Но только, чтоб постаралась.

И, поощрительно хохотнув, удалился. Менеджер продолжал терпеливо ждать выбора второго гостя. А Коломнину, сказать по чести, сделалось отчего-то неуютно. Будто не он выбирал барышню для развлечений, а его оценивали расположившиеся за стеклом двадцать пар девичьих глаз.

Понимая, что пауза неприлично затягивается, он ткнул в сторону девушки в запахнутом халатике, единственной, не искавшей внимания клиента.

Выбор был сделан. К креслу тотчас подошла одетая в кимоно служительница и с поклоном предложила следовать за ней. Нельзя сказать, что комнатка, куда препроводили клиента, была чрезмерно меблирована. Скорее мебели не было вовсе, если не считать за таковую вешалку, массажный, укрытый простынкой стол и ванную с душем. Все это по какой-то странной ассоциации неприятно напомнило Коломнину кабинет райполиклиники, где два года назад ему делали колоскопию. Вошедшую следом избранницу сопровождала еще одна тайка, выжидательно остановившаяся перед гостем.

- Мистер! Спик инглиш?

- Да нет. Русский я, - растерялся Коломнин и, обидевшись на собственное смущение, выпалил. - По-русски! По-русски тренироваться пора.

- О! Рашен мэн. Дринк? - намекающе подсказала массажистка.

- Дринк? Да. Йес. Водки. Стакан.

- О! Рашен водка, - официантка вышла и тут же вернулась с подносом, на котором стояли два бокала, - будто из-за двери вытащила. Дождавшись, когда Коломнин подаст ей деньги, она выдавилась задом, оставив "новобрачных" вдвоем, - все с той же сальной улыбочкой на губах.

- Да! Вот такие дела, - пробормотал Коломнин, с тоской наблюдая, как массажистка открыла воду в ванной и, не переставая улыбаться, шагнула к клиенту. Скользящим движением плеч сбросила с себя халатик и оказалась худенькой, узкобедрой, словно четырнадцатилетняя девочка. С личиком, привычно сведенным в гримасу желания, потянулась к нему и принялась ловко освобождать от одежды.

- Полагаешь, пора? - пролепетал Коломнин. Он проследил взглядом за сползшими вниз шортами. Не на что там было смотреть. - Ну, не суетись, басурманка. Давай хоть дрынкнем сначала.

С усилием освободившись от обволакивающих ручек, Коломнин шагнул к столику и решительно оглоушил бокал. После чего, выдохнув, повернулся к ошеломленной массажистке и решительно махнул рукой:

- Ладно, чему быть, того не миновать. Делай свое подлое дело.

И послушно проследовал в наполнившуюся ванну. Мытье, составлявшее первую часть ритуала, показалось даже приятно. Во всяком случае ласковые прикосновения губки и девичьих пальчиков вызвали умиротворение.

Потом, уложив распаренного клиента на массажный стол, девушка принялась обмываться сама. Делала она это сноровисто, сосредоточенная на чем-то своем. И только время от времени, поймав на себе мужской взгляд, спохватывалась, прикрывала страстно глаза и принималась тереть губкой промежность, делая при этом вращательные движения бедрами и томно постанывая.

Коломнин лежал на массажном столике и уныло вызывал в памяти какие-то возбуждающие ассоциации. Но почему-то больше ощущал себя больным, лежащим на операционном столе в ожидании умывающегося хирурга.

Потому, когда девушка вылезла наконец из ванны и, перебирая худенькими ножками, направилась к нему, Коломнин закрыл глаза и глубоко, обреченно вздохнул.

Впрочем, все оказалось не так и сумрачно. Быстрыми и неожиданно сильными пальцами она пропальпировала его сначала со спины, а затем, перевернув, принялась за грудь, так что Коломнин начал ощущать некое подобие истомы. Вслед за тем массажистка решительным движением сама запрыгнула на мужское тело и принялась тереться об него маленькими грудками. При этом прикосновение к жестким волосам оказалось ей заметно приятно, и она увеличила амплитуду движения, медленно сползая к животу и усиленно вращая ловким задиком.

Губы ее коснулись ложбинки пупка, язычок проник внутрь. Она чуть застонала и скользнула еще ниже. Теперь язык ее задвигался вдоль гениталий. Стоны сделались громче. Возбуждение ее все усиливалось и казалось неподдельным. Она даже замотала головой, будто теряя контроль над собой. Скованность Коломнина начала разрушаться. Нарастающее ответное желание заполняло его. И тут случайно заметил, что в то самое время, как тело девушки содрогалось от неконтролируемых конвульсий, правая ручка с механической неспешностью освобождала от целлофана приготовленный презерватив.

Разом вернулась опустошенность. Коломнин скосился вниз, вдоль своего тела. Увы! Жизни там не было и больше не намечалось.

Выдохнув, он освободился от массажистки и решительно спустил ноги вниз.

- Все! Сэнкью.

- Мистер! Мистер, проблем? - всполошилась перепуганная девушка. И природа ее испуга была понятна, - массажистка, не сумевшая ублажить клиента, расписывается в собственной профнепригодности.

- Гут! Зер гут! Все о, кэй! Мерси, - произнося все это, Коломнин суетливо натянул на себя шорты, перебросил через плечо маечку.

Лицо девочки, несмотря на привычку скрывать чувства, было полно изумления.

- Молодец, умеешь, - он всунул в потную ладошку подвернувшуюся двадцатку. Поколебавшись, хватил второй фужер водки. - Извини, старушка. Май проблем. Как это? Ай хев проблем потеншен. И, старательно отводя глаза, сделал на прощание разухабистый жест рукой.

На первом этаже, куда Коломнин спустился, на диване, напротив открытого экрана, оживленно переговаривались несколько иностранцев. Среди прочих массажисток он заметил и свою "подружку", успевшую вернуться на место, простоев в работе быть не должно.

Мимо сновали разносившие напитки официантки. И ему казалось, что они косились на него с брезгливым сочувствием. Как на тяжело и постыдно больного.

Лишь через полчаса вывалился разморенный Ознобихин.

- Ну-с! С крещением! - приобнял он приятеля. - Умеют папуаски. Ты-то как? - Так, ничего вроде, - невнятно пробормотал Коломнин. Врал он скверно. Но и признаваться в несостоятельности было стыдно.

- И ты прав! По большому счету совсем не то, что прежде. У двери им пришлось посторониться, пропуская большую группу немцев. Ознобихин проводил их глазами.

- А что поделать? Конвейер. Если б ты знал, как здесь работали клиента еще пять лет назад. И сравни, что делается теперь. Пропала подлинность. Истинная страсть, нежность. Какая-то, знаешь, механичность появилась. Все лучшее проклятая немчура опоганила, - вздохнул он так, как вздыхаем мы при воспоминании об утраченных чистоте и невинности. - Но если ты думаешь, что экзотическая программа Николая Ознобихина закончена, то ты не ценишь своего друга. Сейчас такое покажу, - закачаешься!

При мысли, что придется пережить что-то подобное, Коломнин и в самом деле едва не закачался. Но, единожды решившись пройти по экзотическому кругу, приготовился терпеть дальше.

Скоро Ознобихин, проворно ориентирующийся среди улочек ночной Поттайи, шмыгнул в переулок и по винтовой лестнице принялся карабкаться наверх, навстречу аляпистому панно с нарисованной обнаженной тайкой.

Заведение оказалось "крутым" вариантом стриптиз-шоу.

В небольшом затемненном помещении вокруг помоста за столиками угадывались редкие группки посетителей, а в центре ярко освещенного, гулкого, словно барабан, круга, изогнувшись назад и присев на собственные пятки, что-то демонстрировала обнаженная стриптизерша.