Камелот (СИ) - Сайд Ливард

Довольно грубоватая камиза, после тонких одеяний римлян-то, плотный шерстяной котт и смешные шоссы, которые с трудом, но Ланс все же натянул на себя.

Судя по тинктуре герба Ланселота (красные полосы на черном поле) ему близки огонь и земля…

И вся одежда Ланса была этих цветов. Черный котт и красный плащ. Светлые волнистые волосы Ланс убрал в хвост за спиной. Он заметил, что его локоны гораздо длиннее, чем у остальных рыцарей.

Пока он переодевался, болтливый Ламорак поведал что же произошло.

Оказывается, девка-то пропала на прогулке дня три назад. Растворилась просто-таки, а сопровождал ее именно Ланселот. Верный рыцарь какого-то Круглого стола и чуть там не правая рука короля Артура. Хотя.. судя по тому, как этот дядька зыркнул на него при встрече, теперь все изменится.

Видимо, настоящий Ланс тот еще ловелас. Спер королеву-то.

Ланс посмеивался и отнекивался и плел что-то о сломавшей ногу лошади, о разбойниках. Благо подробностей пока от него никто не требовал.

В зале играла

музыка, было относительно светло и чисто. Только относительно. И здесь.. мда... прощай Рим…

Никаких низеньких столиков и мягких мест, где возлежали бы гости. Грубоватые деревянные столы, поставленные полукаре, солома на полу, перемешанная с огрызками и собачьим дерьмом, тут же достаточно блохастые псы…

Во главе стола места еще пустовали, когда рыцари рассаживались на свои скамьи. Три молодых балбеса, видимо, не сильно еще успевшие повоевать, Гарет, Гахерис и Агравей оказались друзьями Ланса и сели все вместе.

Музыка заиграла громче, и в зале появились дамы. Рыжеволосая плотненькая милашка так ему разулыбалась, что Ланс-Агний удивленно глянул на Гарета.

— Леди Элейна очень волновалась за тебя, повеса, малыш Галахад тоже ждал своего отца…

И вот тут Агнию стало реально тошно….Проводив взглядом появившуюся в зале Елин-Гвиневеру, что мило щебетала с королем-богом, Ланс автоматически поднялся. И тут же тяжелая рука Гавейна остановила его. «Не надо, останься. И так уже пошли слухи».

***

Поцелуй длился вечность. Приятный, с ароматом мяты и вина. С твердыми, но неожиданно ласкаюшими и отдающими губами, будто ее боялись разбить как стеклянную. Такого красивого и величавого мужчины Елин отродясь не видела. Теперь она жена Артура?

Смутилась? Нет, скорее взволновалась, растерялась от нахлынувшего. Попыталась оглянуться, отыскать глазами Агния, сравнить, запечатлеть, отодвинуть образ короля.

А Гладиатора уже нет, а ее уже увлекли сначала в покои, где причитали, снимая рубаху, где вычесывали локоны и обтирали влажными тряпицами. Наряжали, кружились и снова причитали и хихикали и охали. Оправили подол котта в пол, странные неудобные рукава-блио расширяющиеся к запястьям так, что пришлось поднять руки и сложить их на животе, и, наконец, голову и шею замотали в гебинде. Зачем, спрашивается драли ей лохмы и вычесывали репей из волос?

И последний штрих - корона-обруч. Взгляд прямо и вперед. Полупрозрачные рукава парят за спиной как крылья.

Королева плывет.

Королева.

***

Ланс выдохнул и рухнул на скамью. Значит, у него здесь супруга, которая к счастью, скоро уедет, сын-подросток и ему предстоят объяснения с грозным мужем его женщины.

Вот так попали же. Имя то еще созвучно с Елин! Тьфу.

Мягкое тело прислонилось к нему с боку и Элейн мурлыкнула: «Ты посетишь нас сегодня ночью, супруг мой? Галахад ждал и волновался».

Чертовы привычки, будь прокляты рабские привычки! Спасибо богам за рабские привычки! Ланс наклонился к женщине и, как мог ласково, проговорил.

— Конечно, моя дорогая, я приду сегодня. Я тоже скучал.

Довольная супруга отбыла вместе с несколькими дамами из зала, а Артур поманил Ланса к себе.

В голове план был уже составлен, объяснения, какие только мог придумать Ланс, подбиты и обговорены с несколькими рыцарями. Большого удивления и оспаривания фактов не было, значит, пойдет и для короля.

Статный мужчина, в посадке головы которого, в развороте плеч и властном взгляде угадывался опытный воин и мудрый правитель, внимательно следил, как молодой рыцарь пробирается через весь зал к нему. Он был уверен в Гвеневере. Она не из тех женщин, что давая брачные клятвы перед алтарем, потом с легкостью нарушает их. Но рыцарь был пылок, молод, влюблен и опрометчив.

Конечно, он осторожно разузнает у супруги, не домогался ли этот мужчина ее, не посягал ли на честь как женщины, так и своего сюзерена. Но пусть и рыцарь расскажет свою версию.

Этим двум специально не дали ни минуты побыть вместе, чтоб не успеть договориться. Осторожность и недоверие – вот составляющие поступков короля.

Ланс не отвел своих глаз от тяжелого взгляда Артура. Стоял прямо и открыто. Но что-то крылось в этом исчезновении, что-то волновало короля.

Выслушав все о разбойниках и павшей лошади, о испорченных платьях и крестьянской хижине. О достойном поведении королевы и скромной роли самого Ланселота, Артур встал.

Мгновенно, как по команде, наступила полная тишина.

— Мы разрешаем покинуть зал всем уставшим за сегодняшний день. Нашему рыцарю Ланселоту, спасшему жизнь и честь нашей королевы, леди Гвиневеры, мы разрешаем отправиться в покои супруги.

***

— Агний... - тихий шепот, на выдохе. Как только один человек звал его.

— Агний, я здесь.

Темный лестничный пролет, ведущий наверх в солар. Днем из узкого окна, напоминаюшего бойницу, пробивался свет, ночью ж можно было передвигаться только на ощупь.

На столько уверен в себе Бог-король, что и охраны не выставил.

— Агний...

Метнулся на голос, подхватил, обнял-облапил, прошелся по плечам и бокам, проверяя и убеждаясь.

— Ну, здравствуй, королева моя.

— Все странно и тревожно, нас рады видеть, нас знают. Мы тут были разве?

Он сделает все, чтобы и тени недовольства и подозрения не пало на Елин. Лишь бы она не подвела, не напортачила. Надо, он как в бытие рабом и переспит и встанет на колени и будет проливать свою кровь и все что угодно. Только бы понять что им в этом мире надобно, с чем тут они, кроме супружеских постелей, должны встретиться.

А, видимо, придется.

Не дай кто их заметит!

Елин сумасшедшая, просто ненормальная! Но как же ему было приятно держать ее в объятиях. Живую, свою, будто прежнюю. Только ничем он ее порадовать не мог.