Габриэль Мария. Сборник рассказов - Искандер Муратов

Альфред заметил мой взгляд, задержавшийся на ковре, и сказал:

– Ты сейчас думаешь, Мари, о том, как ковёр портит вид спальни, не так ли? Но прежде чем ты выскажешь свои мысли, я скажу тебе, что это самый настоящий персидский ковёр. Ему более ста лет, я привёз его из экспедиции, когда мне было тридцать с лишним. Сейчас мне семьдесят семь лет. То есть он лежит на одном месте без малого сорок лет. А теперь идём в другую комнату, – сказал он и выехал снова в коридор.

Это была детская. Комната была обставлена детской мебелью, а стены обклеены обоями с изображением разных сказочных персонажей. Он никак не комментировал эту красивую комнату, просто дал мне насладиться ею. Через несколько минут я не выдержала и сказала:

– Вашим детям повезло провести своё детство в таких условиях.

Но Альфред упорно молчал. Он развернулся и снова выехал в коридор. Следующее, что предстало перед моими глазами, – зал. Но комната была не совсем похожа на зал в представлении каждого из нас.

– Это комната, в которой я провёл всю свою жизнь. Это мой кабинет, моя гостиная, моя спальня, моя земля обетованная, мой ковчег, моё пристанище. Это место, в котором я забывал, что такое одиночество, и часто спасался от пагубных мыслей. Прощался со своими мечтами, которым не суждено было сбыться. Прошу, – сказал он, и я вошла первой.

Я была поражена величественностью комнаты. На стенах в деревянных рамках висели научные плакаты, копии картин. В центре комнаты стоял большой глобус на ножках в виде таких же слонов, что я видела в спальне. В углу комнаты стоял рабочий стол. Он был завален книгами и разными бумагами, среди всего этого проглядывался компьютер. Напротив стола висел плоский телевизор. Огромные кожаные диваны у стен дополняли роскошь комнаты. Меня поразила небольшая кровать, напоминающая раскладушку в дальнем углу комнаты. «Неужели он на этом спит?» – подумала я, но вслух произнесла:

– Настоящий кабинет археолога. Всё говорит о том, что здесь проводит время человек науки. А кто же наводит порядок во всей этой квартире?

– Есть служба, ребята из которой приезжают и убирают раз в неделю. Неплохая, кстати сказать, служба. Не первый год пользуюсь их услугами.

– Вы знаете, Альфред, мне всегда нравились учёные. Ведь если бы не люди вашей профессии, нам не удалось бы узнать, что такое пирамиды, Троя. А нахождение следов древнеримской Помпеи открыло доступ к познанию древней цивилизации.

– Я смотрю, ты неплохо осведомлена в области истории, Мари, – улыбаясь сказал Альфред.

– Да. Ещё я помню из школьной программы, что на протяжении веков Илиада из поэмы Гомера была не более, чем миф. Начатые в пятидесятых – семидесятых годах девятнадцатого века раскопки увенчались успехом, и было решено продолжить исследования, о которых я говорила раньше. Так было найдено подтверждение существования Трои.

– Девочка моя, да ты же молодец! Видишь, ты можешь быть совсем другим человеком! Ну а теперь, Мари, давай вернёмся на кухню и будем пить чай с печеньем, – сказал Альфред.

Я ничего не ответила, только улыбнувшись, вышла из комнаты. Альфред вернулся к столу, а я по-хозяйски подошла к плите и поставила чайник. Дождавшись, пока он закипит, ни Альфред, ни я не проронили ни слова. Каждый думал о своём.

Вернувшись к столу, я разлила чай по чашкам. Сделав глоток, Альфред начал свой рассказ:

– К сожалению, Мари, у меня нет детей. Я несчастный человек в прямом смысле этого слова. Всю свою жизнь я привозил красивые вещи из командировок. Старался украсить этот дом, создать в нём уют. Даже постарался с любовью обставить детскую комнату. А всё потому, что я мечтал и надеялся на то, что ещё не всё потеряно. Верил, что смогу найти свою любовь, как Марк Шагал встретил свою Бэллу и любил её всю жизнь. Создать семью и обзавестись детишками. Но, как видишь, я опоздал, или счастье обошло меня стороной.

– Да, я не спорю, дети – это счастье. Но ведь у вас есть крыша над головой, вы много поездили по миру. Вам есть что вспомнить, – не скрывая своего возмущения, ответила я.

– Конечно, но, поверь, это не главное. Это мелочи в сравнении с тем, когда тебя окружает твоя семья. Я сейчас, не раздумывая ни минуты, променял бы всё это на лачугу где-нибудь на краю земли, но только чтобы рядом со мной были родные и близкие. Чтобы нянчить внуков и водить их в школу. Был бы счастлив погулять на их свадьбе. Всю свою жизнь я провёл в экспедициях. У меня было множество коротких, ни к чему не принуждающих романов с красивыми женщинами. Так и проходила моя жизнь. И только к сорока годам я стал задумываться о семье. Но из-за плотного графика у меня не было возможности серьёзно приглядеться к кому-то. И в этом нет ничего особенного. Таких, как я, миллионы, которые всю жизнь работают, веселятся и не думают о последних годах своей жизни. Думают, что жизнь длинна и бесконечна! Глупцы! О, как же стремительно проносится жизнь! И как скор её конец! Мы живём так, словно наша жизнь – это черновик и у нас ещё будет время переписать всё на чистовую! Оказывается, старость наступает мгновенно и люди остаются ненужными никому. Одиноко доживают свой век у себя в квартире или в доме престарелых.

Вы только посмотрите, как забавно устроена жизнь! Мы начинаем её в детском саду, где нам дают кашку, потому что у нас ещё не окрепли зубки. Мы сидим за столом вчетвером. И потом через целую жизнь многие из нас снова встречаются вчетвером за столом, только уже в доме престарелых. И снова едим ту же кашку, только уже потому, что нет зубов. И в начале жизни и под конец нас окружают воспитатели. Очень страшно, Мари, одиноко умереть у себя в квартире и лежать до того момента, пока соседи не поднимут панику, когда почувствуют запах разлагающегося трупа, и служба уборки не придёт и не обнаружит твоё уже окоченевшее тело. Нет, я так не могу. Поэтому я решился на эвтаназию. Я уйду тихо. Один укол – и тебя уже нет. Был, и нет. Со мной уйдёт всё то, что я пережил на своём веку, мой смех, мои горечи и печали – всё это уйдёт со мной на небеса! – закончил Альфред, и на его глазах выступили слёзы.

Конец ознакомительного фрагмента.