Человек из тоннеля - Эдуард Ростовцев

- Видимо, вниз хотели сбросить.

- В таком случае должны были оставить следы. А таковых при осмотре места происшествия не обнаружили. Так может Мандзюк и следователь плохо искали?

- Никак нет! Я присутствовал при этом. Очень тщательно все осмотрели.

- За исключением самого потерпевшего, - невесело усмехнулся Валентин.

- Не понял, товарищ майор?

- Вы сказали, что тело потерпевшего было выпачкано землей. Но в материалах следственного дела этот факт не отражен. Больше того, в протоколе осмотра места происшествия указано, что обочина сплошь покрыта травой. Кстати, густая была трава?

- Густая и мокрая, поскольку дождь шел.

- Где же, в таком случае, измазался потерпевший?

- У самого обрыва, должно быть, там оголенные участки земли имелись.

- Допустим. Допустим, что у обрыва он был ранен и раздет. Допустим также, что потерпевший, повинуясь инстинкту самосохранения, в бессознательном состоянии прополз затем несколько метров по направлению к дороге, - практика знает такие случаи. Но опять-таки возникает вопрос о следах потерпевшего и преступников.

- На траве, да к тому же в дождь, трудно обнаружить следы, - начал было Кузишин, но затем согласился с Валентином. - Какие-то следы, конечно, должны были остаться.

- Стало быть, их не нашли?

- Их не было... Понимаю, не вяжется. Мы с Швачко уже думали над этим, но ни к чему серьезному не пришли.

- А к несерьезному? - быстро подхватил Валентин.

- Швачко пошутил в том смысле, что этот человек вроде бы как с другой планеты прибыл, но неудачно приземлился.

- А что, версия не хуже любой другой, - без тени улыбки заметил Валентин. - Но, к сожалению, и она не выдерживает критики. Пришелец не явился бы из глубин Вселенной нагишом - там, говорят, достаточно холодно. К тому же парикмахеры внеземных цивилизаций, по имеющимся у меня сведениям, не стригут клиентов под канадку и не освежают одеколоном "Красная Москва".

- Это точно? - усомнился Кузишин.

- Так утверждает санитарка, которая брила голову нашему подопечному перед операцией. А потому давайте все-таки исходить из его земного происхождения... Покажите, где обнаружили его!

Верхняя площадка Высокого Холма округлым мысом нависает над крутосклонами, чьи карнизы цепко держат, не давая им сползать вниз, корневища густо посаженных деревьев и кустов. Разлившийся перед рестораном и летним кафе асфальт, углубляясь на северо-западе в лесопарк, сужается до размеров дороги-тротуара, по которой даже на "Москвиче" не проедешь без того, чтобы не съехать влево или вправо на обочину, не задеть бортами о ветки кустов, деревьев. Уже через тридцать метров дорога скрывается из виду, если смотреть от летнего кафе, за плотной стеной разросшихся каштанов, а еще через полтора десятков метров, у старого дуба, делает полупетлю, разворачивая машины в обратном направлении. Сразу от дуба начинается уклон...

Кузишин проехал еще метров двадцать в обратном направлении и остановил "Москвич".

- Здесь, - сказал он, выходя из машины и показывая на кособокую сосенку, что росла на обочине. - Как раз у этой сосны я обнаружил его. А за теми кустами сразу обрыв. Потерпевший лежал ногами к кустам. Поэтому создалось впечатление, что он полз к дороге. А раз так, то решили, что у обрыва он не сам оказался - преступники затащили.

- С какой целью?

- Чтобы сбросить вниз. Этой стороной Холм к городской товарной станции обращен, прямого сообщения оттуда с верхней площадки нет, почти вкруговую через центр города надо добираться. Так что когда бы мертвое тело обнаружили там внизу, могли б и не догадаться, что оно сброшено отсюда.

- Почему же, в таком случае, преступники не сбросили его?

- Видно, кто-то помешал им.

Валентин задумался. То, о чем поведал сейчас Кузишин, было известно ему. Тем не менее беседа с автоинспектором дала пищу для новых размышлений, которые нахлынули как-то разом, еще не выстраиваясь в строгий ряд, но уже беспокоя какой-то неясной догадкой.

- Иван Семенович, какие части тела потерпевшего были испачканы землей?

- Весь он был испачкан. Не так чтобы очень, но весь.

- У вас не создалось впечатление, что он скатился по уклону?

- Была такая мысль, и я высказал ее капитану Мандзюку. Но потерпевший мог скатиться только по обочине, а она - смотрите - сплошь травой покрыта.

Валентин бросил взгляд вверх по уклону. Действительно, вся обочина покрыта высокой густой травой. Уклон начинался от старого дуба, чьи выступающие из земли узловатые корни напоминали щупальцы гигантского спрута. Дуб стоял в нескольких метрах от дороги, но его корни-щупальцы упирались в асфальт.

И вдруг словно что-то толкнуло Валентина. Не говоря ни слова, он направился к дубу, шагнул с асфальта на узловатые корни, сделал несколько шагов по направлению к обрыву и... замер. От его ног вниз по уклону, параллельно обрыву, шла неширокая глинистая прогалина, обрывающаяся на полпути к кособокой сосне. Валентин наклонился, коснулся рукой мокрой глины и едва не упал - подошвы туфель заскользили по корням.

- Осторожней, товарищ майор! - крикнул подоспевший Кузишин. - Там сразу обрыв.

- Прогалина, - словно оправдываясь, сказал Валентин и, как бы в доказательство своих слов, показал испачканную глиной ладонь.

- Да-а! - удивленно протянул Кузишин, разглядывая глину на руке майора. - Похожа на ту, которой потерпевший испачкался. Не заметили при осмотре эту прогалину - ни от сосны, ни с асфальта ее не видно. А оно, значит, вон как было. Одно только не пойму: почему они его по обочине скатили? Возможно, не разобрались в темноте и посчитали, что в овраг бросают?

- Или уронили впопыхах, - подхватил Валентин. - Ноша была не легкой, а корни скользили под ногами.

- И все-таки действовали продуманно, - несколько помедлив, сказал Кузишин.

- Продуманно, - согласился Валентин. - А чтобы обдумать все, надо определенное время. Таким временем здесь - на месте, преступники не располагали.

- Это вы верно заметили, - уважительно посмотрел на него Кузишин. Что же теперь получается?

Вопрос был риторическим, на него можно было либо не отвечать, либо отделаться неопределенным ответом - новый факт требовал осмысливания. Тем не менее Валентин решил ответить незамедлительно и не столько Кузишину, сколько самому себе.

- Надо думать, что потерпевший был ранен и раздет не здесь, а в другом месте. Сюда его привезли уже в бессознательном состоянии, считая мертвым, с целью избавиться от трупа и заодно замести следы.

- Считаете?

- Предполагаю, - осторожно начал Валентин, но тут же добавил решительнее, - а если вы со Швачко припомните все автомобили, которые тем вечером встречались вам по пути от улицы Богдана Хмельницкого до ресторана, то не исключено, что это предположение перерастет в уверенность.

- Сложно будет, больше месяца прошло, - озабоченно покачал головой Кузишин.

- И все-таки постарайтесь вспомнить. Заодно расспросите водителей, которые были тогда у ресторана, возможно, кто-то из них обратил внимание на машину, что ездила здесь без видимой надобности. При этом исходите из того, что преступник или его сообщник, находясь за рулем, нервничал, или, по меньшей мере, торопился - в машине была опасная поклажа, от которой следовало поскорее избавиться...

Давать советы легче всего. Месяц назад, перед уходом в отпуск, Валентин познакомился с этим делом. К тому времени оно уже успело вырасти до внушительного тома. Алексей Мандзюк и следователь Кандыба признались ему, что зашли в тупик. Отметив ряд упущений следственно-оперативной группы Шевченковского райотдела, Валентин дал несколько, как ему казалось тогда, дельных советов, на том успокоился.

По возвращении из отпуска, он убедился, что Мандзюк и Кандыба сделали все, что он посоветовал, но дело не сдвинулось с мертвой точки. И вот теперь начальник областного уголовного розыска полковник Билякевич передал это дело ему, Валентину Ляшенко. Все правильно: если ты такой умный, то бери и делай, как знаешь. Но за результат спрос будет уже с тебя. А дело такое, что хуже не придумаешь. Не беда, что до сих пор не установлен субъект преступления, сиречь преступник. Если бы таковых находили тотчас же, да еще с уликами под мышкой, сотрудникам уголовного розыска можно было бы переходить на сокращенный рабочий день. Не страшно и то, что неясны цели и мотивы преступления - со временем прояснятся. Несколько хуже, что пострадавший ничем не может помочь следствию. Но и это не трагедия - лишь бы не мешал. А он мешает! Самим фактом своего необычного существования мешает: человек не знает, кто он и откуда, что с ним произошло и почему. Врачи объясняют это амнезией - потерей памяти. Но как объяснить тот неординарный факт, что этот человек появился в их городе словно из небытия?

Ясности не внесли ни показ возможным свидетелям рисованного портрета неизвестного (до операции его не успели сфотографировать, а послеоперационные снимки могли сбить с толку свидетелей), ни ответом центра информации Министерства внутренних дел - ранее этот человек не вступал в конфликт с уголовным законом; ни - что самое удивительное! переписка с отделом розыска лиц, пропавших без вести.