Искатель. 1963. Выпуск №3 - Ю. Попков

— Предлагаю организовать поиск немедленно, на рейсовых катерах!

— А пассажиры?

— Дорога каждая минута.

Стеркин молчит, думает. Задержать сотни людей? Сорвать график?

— Хорошо. Радируйте на суда приказ.

2

Командир вертолета Савенко смотрит на часы: пятнадцать тридцать. Остается совсем немного. Тьма, полная, непроницаемая тьма полярной ночи идет на смену тем туманным сумеркам, которые здесь в эту пору приходится считать «днем».

Трое на вертолете. Трое вглядываются в прикрытую туманом черную воду.

Последний круг, и надо возвращаться. Возвращаться ни с чем?

И вдруг — темное пятнышко на черной воде. Всплеск волны? Подводный камень? Бревно?

— Шлюпка! — крикнул второй пилот. Ниже. Еще ниже.

Все. Дальше нельзя. Воздушная струя может перевернуть и потопить шлюпку.

В ней двое. Два человека в черной одежде. В черной лодке. На черной воде.

По плексигласу бегут струйки дождя.

— Куницын? Вроде похож! — А второй кто?

— Видно, рыбак. Подобрал.

— Надо проверить.

Вертолет идет в разворот. И вдруг тонкий клинок разрубает завесу тумана. Лица вертолетчиков порозовели.

— Красная! Это он, ребята!

Цветная, горячая ниточка крепко связывает невидимую в тумане шлюпку с уходящим ввысь вертолетом. Вспыхнули ответные ракеты, отмечено на карте место, летят в штаб радиосигналы: «Куницын обнаружен! Квадрат 10. На рыбачьей лодке. Шлите суда».

3

Небольшая шлюпка с подвесным мотором, разбивая высоко поднятым носом волны, спешит обогнать наступающую ночь.

В лодке двое — сотрудник биологической станции и старый рыбак.

В привычный дробный стук подвесного мотора вплетается легкое жужжание.

— Вертолет, — догадывается первый рыбак. Жужжание усиливается.

— Снижается.

— Потерял что, а?

— Может, сам заблудился.

Вертолет повисает над самой лодкой. Воздушные струи гонят по волнам рябь.

В шуме моторов тонут слабые щелчки пистолетных выстрелов. Двое в лодке не слышат их.

— О нас беспокоятся? Посигналь им: летите, братцы, домой. А то еще утопите невзначай.

Биолог вытаскивает ракетницу. Красный трепетный свет зажигается в сумерках. Тень шлюпки бьется на алой воде.

Словно приглядываясь, вертолет еще раз проплывает над самой лодкой. Потом разворачивается и, удовлетворенно жужжа, скрывается.

4

Спасательный жилет выталкивает его из воды.

Спасательная лодка пляшет на волне рядом. Она надежно «пришвартована» к поясу тонким шнурком. Он и не помнит, когда перед самым погружением успел дернуть ленту баллончика со сжатым воздухом.

Прижимает лодку подбородком, ухватившись за лямки, рывком ложится на борт. Куртка, подбитая мехом, теплые брюки, ботинки, китель, шерстяное белье — все успело намокнуть. Даже в шлемофон забралась вода.

Он усаживается, подогнув под себя ноги. Ну и лодка! Тазик для купания. Ноги не помещаются. Чуть выступают дутые оранжевые бока над водой. А все-таки дом. Не очень-то удобный и просторный, но все же дом.

Теперь надо найти парашют. Несколько минут он должен продержаться на воде. Там в ранце сигналы дневного и ночного действия, ракетница, специальные «морские» спички, фонарик, аптечка, шоколад…

Волны. Короткие, с пенными белыми гребешками. Небо затянуто, сверху сочится противная мелкая морось.

Но парашюта не видно. Утонул? Или ветер и волны утащили его во мглу? Иван быстро гребет руками. Ему помогает ветер. Проходит минута, другая — глаза ищут опавший оранжевый купол. Не видно.

Он ищет еще и еще. Нет. Теперь бесполезно искать. Утонул парашют, а вместе с ним и ранец.

Шоколад, аптечка — о них он не жалеет. Как-нибудь обойдется. А вот ракеты, спички — они пригодились бы.

Если бы не эта туманная морось! Может, ветер разгонит ее?

Впрочем, не надо огорчаться. Найдут. Если успеют найти до темноты, то жене даже и не придется волноваться. До ночи ей не скажут.

У него есть «плавучие средства». У него пистолет и две обоймы. Компас. Нож, большой, тяжелый «пилотский» нож с широким лезвием и пилкой. Наконец, часы.

А теперь — минута спокойствия. Ты военный человек, офицер, ты знаешь, чем тебе нужно сейчас заняться. Оценить обстановку. «Прежде чем принять решение, оцените обстановку…»

Шлюпку подбрасывает. У волн — свои, особые законы: вдруг рождается среди одноростков одна особенно сильная, хищная: удар в бортик — и брызги летят в шлюпку.

Первое — время. Вспомни панель с приборами. Часы. Четырнадцать тридцать. Время катапультирования. Сейчас — Куницын смотрит на циферблат — четырнадцать сорок семь. Семнадцать минут тебя ищут.

Бездействие хуже всего. Надо плыть. Но где же берег? Куницын освобождает стопор компаса. Стрелка мечется, отыскивая меридиан. Что-то уж очень она беспокоится. Да, он держит руку у самого баллончика со сжатым воздухом. Массивный тяжелый баллончик, похожий на гранату-лимонку.

Теперь стрелка успокаивается. Вернее всего плыть к северу. Его курс — 300, ну, 310. Хорошо, что ветер южный или юго-западный. Он привычно вспомнил метеосводку. Если оттащит на восток, там — открытое море, голомянь.

Пока он вовсе не ощущает себя потерпевшим бедствие. Благополучно катапультировался и опустился на воду, как положено. Все в порядке. Вот только ранец. Обидно, но в конце концов можно обойтись и без него.

…Иван еще не знает, как горько ему придется сожалеть о потонувшем ранце.

5

Два раза он слышал реактивный гул. Сначала прошел «МИГ» с двумя двигателями — мощная скоростная машина. Прошел в стороне и очень низко — натренированный слух определил высоту не более ста метров. Кривцов! Кто же еще осмелится так снизиться? А через несколько минут снова загудела турбина истребителя, на этот раз «пятнадцатого» — спарки. И снова в стороне, где-то над низкими, до самой воды, осенними облаками..

Тишина. Только шуршанье пенистых гребешков да характерное «плюх-плюх» о шлюпку.

Воды в ней — по пояс.

Ощущение резкого, пробирающего до костей холода приходит внезапно.

Куницын швыряет воду ладонями, рассыпая брызги, неутомимо, как помпа. Вычерпав шлюпку наполовину, повертывается, чтобы усесться поудобнее, чуть наклоняет свое верткое судно, и волна тут же перехлестывает через борт.

Он снова принимается за работу, решив во что бы то ни стало осушить шлюпку. И осушает. До следующей волны. Приходится отказаться от бессмысленной работы.

Озноб уже покалывает тело, в глубине тела рождается противная дрожь. Руки покраснели от воды и ветра. Перчатки он потерял.