Спасатель - Джеймс Паттерсон

— Скажите, что там такое?

— Убили… — сказала она. — Женщину убили.

— Женщину? — Я заглянул ей прямо в глаза. — Постоялицу?

— Да. — Она как-то странно на меня посмотрела. Я не по­нял, помнит она меня или нет. — Из сто двадцать первого.

Ее номер. Номер Тесс. Тесс убили?

И тут в фургон погрузили носилки. Я успел увидеть руку, за­пястье с тремя тоненькими золотыми браслетами. Это была Тесс. Ее убили… Как? За что? Кому понадобилось ее убивать?

До озера Уорт я доехал как в тумане. Все в моей жизни вдруг перевернулось. Так уже было однажды — в Бостоне. Но на сей раз мне вряд ли удастся наладить все заново. Я свернул с 95-й автострады на Шестую авеню. Дом Микки стоял недалеко от шоссе. Мимо меня проехала полицейская машина, и мне снова стало не по себе. Показался еще один черно-белый автомо­биль. Может, они уже приметили мою машину? Может, меня засекли еще в Палм-Бич?

Я свернул на Уэст-роуд и остановился в паре кварталов от дома, который снимал Микки. И оцепенел.

Вокруг сверкали полицейские мигалки. Как перед отелем. Весь квартал был оцеплен. Кроме полицейских машин, я уви­дел несколько машин «скорой помощи». Все они стояли около дома Микки. Я выскочил из «бонневиля» и ринулся туда. Не может такого быть! Не может!

Я подошел к старому негру в рабочем комбинезоне. Мне да­же не пришлось ни о чем спрашивать.

— В том доме была настоящая бойня, — сообщил он, груст­но покачав головой. — Несколько белых порешили. Там и жен­щина была.

Я стоял в полумраке, по щекам у меня текли слезы. Они толь­ко что были живы. Ди сказала, чтобы я возвращался. Я словно очутился в кошмарном сне.

Открылась дверь. Появились санитары с каталками. Один из черных мешков не был застегнут до конца. Я увидел копну ры­жих курчавых волос. Микки…

Четыре каталки. Четверо моих лучших друзей.

Что было дальше, я помню плохо. Вспоминаю только, что до­брался до машины и рванул куда подальше.

Я перебирал возможные варианты. Что я могу сделать? Сдаться полиции? Но меня теперь обвинят в убийстве Тесс.

Я включил радио, поймал местные новости. Юная красави­ца убита в роскошном отеле в Палм-Бич. На озере Уорт найдены трупы четырех неизвестных. Дерзкое ограбле­ние. Похищены произведения искусства на шестьдесят миллионов! Значит, ограбление все-таки состоялось. Но ни слова о том, что полиция как-то связывает убийства с ограбле­нием. И, слава богу, ни слова обо мне.

До Солли я добрался только часов в одиннадцать. Свет в до­ме не горел, во дворе — ни души.

Я поднялся по лестнице в свою комнатку над гаражом. Выта­щил из-под кровати два рюкзака и принялся кидать туда вещи. Джинсы, футболки, пару свитеров.

Нацарапал записку Солли. Мне самому было противно, что я уезжаю не попрощавшись. Сол был для меня как родной дя­дя. Причем отличный дядя! И вот теперь я бегу, даже не преду­предив его. Но другого выхода у меня не было.

Я кинулся вниз. Открыл багажник «бонневиля» и только со­брался погрузить вещи, как во дворе зажегся свет.

Я резко обернулся и увидел Солли в халате и шлепанцах, со стаканом молока в руке.

— Ты меня напугал, Сол.

Он взглянул на открытый багажник и на рюкзаки. Видно бы­ло, что он расстроен.

— Как я понимаю, на прощальную партию в рамми времени у тебя нет.

— Я оставил записку, — смущенно пробормотал я. Мало то­го, что я решил смотаться тайком, его еще утром ждала пароч­ка неприятных известий.

— Сол, произошли ужасные вещи. Тебе, наверное, что-то наговорят… Я хочу, чтобы ты знал: я ни в чем не виноват.

— Видно, дела плохи. Не торопись так, парень. Может, я чем смогу помочь. Порядочные люди не уезжают среди ночи.

— Ничем ты мне не поможешь, — вздохнул я. — Никто мне теперь не поможет. — Мне хотелось подойти к нему, обнять его на прощание, но надо было ехать. — Хочу тебя поблагода­рить, — сказал я, сел за руль и включил зажигание. — За то, что ты мне доверяешь. За все хочу поблагодарить.

— Недди! — окликнул он меня. — Уж не знаю, что там та­кое стряслось, но решить можно любую проблему. Когда чело­веку нужна помощь, не стоит уезжать от друзей…

Но я уже ехал к воротам. Перед тем как свернуть на дорогу, я увидел в зеркале заднего вида его фигуру.

По моим подсчетам в запасе у меня был день. Потом мной неминуемо должна заинтересоваться полиция.

Кто-то убил моих лучших друзей. Доктор Гaшe, я не знаю, что вы за доктор, знаю только, что вы за все заплатите.

***

Элли Шертлеф, присев на корточки около пульта сигнализа­ции Дома у океана, рассматривала перерезанный кабель.

Что-то на месте преступления ее настораживало.

Она была специальным агентом ФБР в Южной Флориде — работала в отделе, где расследовали дела о воровстве и поддел­ках произведений искусства. Восемь месяцев назад она уехала из Нью-Йорка, оставив должность помощника куратора в «Сотбис», и все это время просидела в офисе в Майами — сле­дила за аукционами и читала сводки Интерпола. И Элли стало казаться, что она совершила ошибку.

Да, разумеется, были и преимущества, о которых она себе неустанно напоминала. Например, чудесное маленькое бунга­ло в Делрее, прямо на берегу океана. Серфингом здесь можно было заниматься круглый год.

Элли наконец встала. Сто пятьдесят восемь сантиметров ростом, вес меньше пятидесяти килограммов, короткая стриж­ка и очки в роговой оправе — она совершенно не была похожа на агента ФБР. Однако учебу закончила со вторым результа­том на курсе.

Ее озадачил перерезанный провод. Ну, Элли, соображай, за­чем это сделали?

Экономка слышала, как грабители отключили сигнализа­цию, набрав нужный шифр. Но и провода были перерезаны. И на внутренней сигнализации, и на наружной. Зачем было это делать, если они и так знали шифр?

У Элли уже начала складываться собственная версия слу­чившегося. Она чувствовала, что эта кража — дело рук кого-то из своих.

***

Деннис Страттон, хозяин дома, расположился в плетеном кресле, закинув нога на ногу, в солярии с видом на океан и говорил по мобильному. Верн Лоусон, начальник следственного отдела полиции Палм-Бич, был здесь же — беседовал с женой Страттона Лиз, высокой и симпатичной блондинкой. Горничная-мексиканка принесла холодный чай.

Дворецкий сопроводил Элли в солярий. Страттон не обра­тил на них ни малейшего внимания.

— Шестьдесят миллионов! — орал Страттон в телефон. — Я хочу, чтобы сегодня же вы кого-нибудь прислали! Профессио­нала, а не желторотую девицу.

На этом разговор закончился. Страттон был невысокого роста, довольно стройный, с едва наметившейся лысиной и тя­желым взглядом. Одет он был в обтягивающую тенниску и бе­лые льняные брюки. Наконец он соизволил бросить взгляд на Элли.

— Ну, вы нашли все, что хотели, детектив? — спросил он.

— Специальный агент, — поправила его Элли.

— Специальный агент, — с легкой издевкой повторил Страттон. И обернулся к Лоусону: — Верн, может быть, спе­циальный агент желает осмотреть остальные помещения?

— Нет, этого пока не требуется. — Элли махнула рукой по­лицейскому из Палм-Бич. — Но если вы не возражаете, я бы хотела обсудить список пропаж.

— Список? — вздохнул Страттон. И пододвинул к ней лист бумаги. — Начнем с Сезанна. «Яблоки и груши»…

— Экс-ан-Прованс, — вставила Элли. — 1881 год.

— Вы знаете эту работу? — оживился Страттон. — Очень хорошо! Может, вам удастся объяснить этим кретинам из страховой компании, сколько она стоит на самом деле. Так, еще Пикассо и большая работа Поллока из спальни. Только за нее я заплатил одиннадцать миллионов. Да, и про Гома не забывайте… — Страттон стал перебирать какие-то бумаги.

— Анри Гом? — уточнила Элли. И сверилась со списком.

К ее удивлению, Гом действительно оказался там. Он был вполне пристойным постимпрессионистом, кое-кто даже соби­рал его работы. Но стоили они не больше тридцати-сорока ты­сяч — полную ерунду по сравнению с остальными картинами.

— Жена его любит. Послушайте, агент Шертлеф, по-моему, ваша работа заключается в том, что вам надо все здесь обследовать, а потом отправиться к себе в контору и составить от­чет.

Элли почувствовала, как к щекам прилила краска. Страттон продолжал:

— Я хочу вернуть свои картины. Все до единой. Я хочу, чтобы этим делом занимались лучшие специалисты. Дело не в деньгах. Работы были застрахованы на шестьдесят миллионов…

Шестьдесят миллионов? — улыбнулась про себя Элли. Они стоят не больше сорока. Люди склонны преувеличивать цен­ность своей собственности.

— Дело в том, что украденные картины ничем не заменишь. — Страттон не сводил с Элли глаз. — В том числе и Гома. Если ФБР такая задача не под силу, я мобилизую своих людей. Так и передайте своему начальству. Сумеете, агент Шертлеф?

— Думаю, я узнала все, что могла, — сказала Элли. — У ме­ня только один вопрос. Скажите, кто вчера перед вашим ухо­дом включил сигнализацию?