Спасатель - Джеймс Паттерсон

— Сынок, я понятия не имею, о чем ты. Клянусь, Нед.

Меня всегда поражало, с какой невозмутимостью отец лжет.

— Джорджи проговорился, — сказал я.

— Да? — Отец только пожал плечами. — И как же?

— Он упомянул об украденном Джексоне Поллоке. А этого ни в одной сводке не было.

Фрэнк улыбнулся:

— Что ж ты не работаешь по призванию? Тебе надо было де­тективом стать, а не спасателем.

Я пропустил это мимо ушей.

— Отец, прошу тебя, скажи, кто такой Гаше? Мы с тобой оба прекрасно знаем, что Микки ни на какое дело, не посовето­вавшись с тобой, не пошел бы.

Я услышал, как ударила бейсбольная бита. Зрители, вскочив со своих мест, затаили дыхание.

Отец обернулся ко мне и прожег меня гневным взглядом:

— Неужели ты думаешь, что я мог подставить ребятишек?

— Не знаю. Я никогда бы не подумал, что ты подставишь родного сына под обвинение в убийстве, но ты вот сидишь и в ус не дуешь. Папа, одного сына ты уже потерял. Он ведь по твоему заданию тогда пошел?

Фрэнк закашлялся. Я не знал, что творится у него в душе. Может, его мучила совесть, а может, он навсегда вычеркнул это из памяти. Он просто сидел и следил за игрой.

— Отец, меня разыскивают за убийство!

Фрэнк заскрежетал зубами. Можно подумать, он был невин­ной жертвой.

— Никто не должен был пострадать, — произнес он. — Это все, что я могу сказать.

— А люди-то погибли. Микки. Бобби. Барни. Ди. Они все мертвы. Подумай, каково мне сознавать, что единственный че­ловек, к которому я могу обратиться за помощью, — это ты…

Он резко обернулся ко мне. Мне даже показалось, что сей­час он наконец расколется.

— Джорджи дал тебе хороший совет, Нед. Найди себе адво­ката. И сдайся полиции. Нормальные люди сразу поймут, что ты их не убивал. Больше я ничего сказать не могу.

Мне было плохо, как никогда. Я встал и посмотрел на отца сверху вниз.

— Я обязательно найду убийцу, папа.

Я подождал немного, вдруг он одумается, но он даже не взглянул на меня.

Я надвинул бейсболку на глаза и ушел со стадиона.

***

Я не знал, куда податься. Было ясно, что история с Тесс Маколифф мне очков не прибавляет. В номере наверняка полно моих отпечатков.

Прошагав пару кварталов, я нашел телефон-автомат. Мне нужно было с кем-нибудь поговорить, и на ум пришло только одно имя — Дейв.

— Нед! — воскликнул Дейв. — У тебя все в порядке?

— Все нормально. Правда, проблему разрешить не удалось.

— Ты видел папу? — спросил он, понизив голос.

— Видел. Он пожелал мне удачи и просил черкнуть пару строчек из тюряги. Дейв, мне нужно с тобой поговорить.

— Мне тоже нужно с тобой поговорить, Недди. — Голос у него был взбудораженный. — Я хотел кое-что тебе показать. Это касается Гаше.

— Где мы можем встретиться, братишка?

Дейв на мгновение задумался.

— Помнишь Филли Морисани?

— Конечно, помню. — Он жил неподалеку, и мы собирались у него в подвале. Это был наш закрытый клуб.

— Он уехал по делам, а я приглядываю за его домом. Ключ от подвала — на старом месте. Я сейчас в университете. Мне тут еще кое-что надо сделать. Часов в шесть тебя устроит? Ес­ли я приду первым, оставлю дверь открытой.

— А я пока что потренируюсь держать руки за спиной. При­годится, когда придется ходить в наручниках.

Мы оба расхохотались. И от звука собственного смеха, от сознания того, что хоть один человек на моей стороне, у меня стало легче на душе.

— Мы тебя вытащим, — пообещал Дейв. — До встречи.

***

Филли жил в старом домике с двускатной крышей. Несколь­ко минут я простоял снаружи. Полицейских вроде не было. По­ра действовать…

Я подошел к дому. Как Дейв и обещал, дверь в подвал была не заперта.

— Дейв! — позвал я, постучав в окно на двери.

Ответа не последовало.

Я толкнул дверь. Здесь все было как прежде. Бильярдный стол, на нем две лампы, сделанные из пивных банок. Диван под клетчатым пледом, старое кресло-качалка.

— Привет, Дейв! — крикнул я.

На диване лежала книга. «Картины Ван Гога». Видимо, ее принес Дейв. Вроде он раскопал что-то про Гаше.

Я открыл книгу на страницах с закладкой. И увидел портрет пожилого человека с грустными глазами, который сидел, под­перев кулаком голову. «Портрет доктора Гаше. 1890».

Картина была написана сто с лишним лет назад. Это имя мог использовать кто угодно. Но у меня забрезжила надежда. Зна­чит, Гаше существует.

— Дейв! — крикнул я еще громче. И взглянул на лестницу, ведущую наверх.

Дверь в ванную была приоткрыта, и там горел свет.

— Дейв, ты здесь? — Я толкнул дверь, она распахнулась. Я остолбенел.

Дейв… Боже мой, Дейв…

Мой брат сидел на унитазе в своей футболке Бостонского университета. Повсюду кровь. Он смотрел в пустоту и словно спрашивал: «Нед, где ты?»

— Нет! Нет! Дейв!

Я кинулся к нему, пульса не было. Дейва ударили ножом под ребра, слева.

Пошатываясь, я вышел из ванной. И тут чья-то рука схвати­ла меня за шею. Послышался свистящий шепот:

— Мистер Келли, у вас остались кое-какие вещи, которые принадлежат нам.

Я не мог дышать. В ребра мне упирался нож.

— Картины, — продолжал он. — И если через пять секунд вы про них не расскажете, боюсь, на этом время, отпущенное вам в этом мире, закончится. — Теперь нож был у моего горла. — С людьми, на которых я работаю, никто не шутит.

— Нет у меня никаких картин! Думаете, я стал бы врать — сейчас?

— Вы считаете меня полным идиотом, мистер Келли? У вас то, что принадлежит нам. И стоит это шестьдесят миллионов долларов. Так что рассказывайте про картины, и поживее.

Что я мог ему сказать? Про картины я не знал ничего.

— Гаше! — крикнул я. — Все у Гаше. Ищите его!

— Прошу прощения, мистер Келли, но я не знаю никакого Гаше. — Его рука еще сильнее сдавила мне шею. — Ну, идите пообщайтесь со своим братцем…

— Нет!!!

Я со всей силы двинул этому козлу локтем под ребра, услы­шал его судорожный вздох. Его хватка на мгновение ослабла. Я подался вперед, он очутился у меня на спине, и я со всей си­лы швырнул его об стену.

Он оказался на полу.

На вид ему было лет сорок. Густые темные волосы, нейлоно­вая куртка, коренастый, мускулистый — настоящий качок. Мне с ним было не справиться. Он, не выпуская из руки нож, сгруппировался. У меня было в запасе не больше секунды.

У стены я увидел алюминиевую бейсбольную биту. Схватил ее и ударил по лампочкам над столом.

На мужика посыпался дождь стекла. Но он только усмехнул­ся. Я ударил его битой по руке, он выронил нож.

Он пошел на меня. Я пытался отмахиваться битой, но он был слишком близко. Он ухватил биту, начал давить ей мне на грудь, постепенно передвигая ее вверх, к моему горлу. Я задыхался.

Собрав последние силы, я заехал коленом ему в пах и кинул­ся на него. Мы покатились по комнате, ударились о стеллаж.

На нас посыпались книги и кассеты. Мужик застонал. Видно, ударился головой. Я нащупал на полу его нож.

Приставил его к горлу мужика и спросил:

— Кто тебя послал?

Он закатил глаза.

— Какого черта…

Я схватил его за шкирку, он обмяк. Ему в спину вонзилось лез­вие от конька. Я оттолкнул его, и он, уже мертвый, рухнул на пол.

Я сидел и смотрел на него. Я только что убил человека.

Но времени размышлять об этом не было.

Я подошел к телу брата, опустился на колени. В глазах у ме­ня стояли слезы. Я погладил Дейва по щеке.

Заставив себя встать, я добрался до дивана, вырвал из книги страницу с портретом доктора Гаше.

А потом, оказавшись на улице, сделал то, что уже привык де­лать.

Я побежал.

ГЛАВА 6

Элли сидела во флоридском офисе и читала отчет о двух убий­ствах — Дейва Келли и еще одного мужчины. Это случилось два дня назад в Броктоне. Настроение у нее было паршивое — она подозревала, что косвенно виновата.

Сделано все было с особой жестокостью. Убийца хотел, что­бы жертвы помучились. Второй мужчина — тот, которого уда­рили в спину лезвием конька, оказался рецидивистом по име­ни Эрл Энсон, известным и в Бостоне, и в Южной Флориде. Но больше всего ее беспокоило то, что повсюду на месте преступ­ления были отпечатки Неда Келли.

Либо Нед был хладнокровнейшим из убийц, либо некий хлад­нокровный убийца охотился именно за ним. Пытаясь заполу­чить то, что было у Неда. Например, украденные картины.

Полиция обнаружила на месте преступления книгу с вы­дранной страницей. Той, где был изображен самый знамени­тый портрет Ван Гога.

Как со всем этим была связана Тесс? Элли охватило стран­ное чувство. Ты когда-нибудь влюблялась?

Не витай в облаках, велела себе Элли. Этот человек похитил ее, держал восемь часов в заложницах. Он оказался причастен к семи убийствам. На его поиски брошено множество агентов — словно он какой-нибудь Бен Ладен. Неужели она действитель­но ревнует его к погибшей девушке? И почему она, несмотря на все улики, ему верит?