Чаша Мараканы - Игорь Фесуненко

Наиболее важным, однако, был тот раздел письма в котором говорилось о правах футболистов. Салданья требовал пересмотра унизительного закона о переходе игроков, превратившего бразильских футболистов в живой товар. Этот закон оставляет за клубом полную свободу действий в отношении своих футболистов.

Купля-продажа, обмен и даже предоставление игрока в аренду другому клубу на какой-то срок – все это может быть решено клубом без ведома футболиста, которому в этом случае причитаются (и то – на бумаге, в жизни это правило выполняется не всегда) лишь 15 процентов от суммы его собственной «стоимости», точнее говоря, продажной цены.

Комментируя письмо Салданьи, известный бразильский общественный деятель и журналист Карлос Ласерда опубликовал статью «Рабство», где убедительно сравнил нынешнее положение футболистов с положением рабов. Закон о переходе игроков является узловым пунктом дискуссий и поныне. Дискуссий, споров, но не более того. Не смог сдвинуть дело с мертвой точки даже фантастически гротескный скандал, разразившийся в 1970 году в «Сантосе» в те самые дни, когда сборная команда страны, на добрую треть составленная из футболистов этого клуба, готовилась к турниру в Мексике, совпав с кризисом, вызванным отставкой Салданьи. Он лишь подтвердил факты и мысли его письма, о котором было сказано выше.

И все же я уверен, что многие читатели воспримут эту историю, о которой пойдет речь в следующей главе, как анекдотический курьез.

„Сантос"- оптом и в розницу

Собственно говоря, начало этой истории относится к 1965 году, когда «Сантос» находился в зените своей славы, завоевав звание двукратного чемпиона мира среди клубных команд, двукратного клубного чемпиона Южной Америки и массу иных призов и кубков.

Имея в своих рядах семь футболистов во главе с Пеле, входивших в состав сборной, выигравшей в 1962 году в Чили звание чемпиона мира, «Сантос» шел от победы к победе, и руководители клуба, взимая солидные суммы за каждый международный матч, буквально потеряли голову. Тщеславие, честолюбие и звон золота подсказали им, что лучшая в мире футбольная команда должна обладать и самым лучшим в мире зданием клуба. И вскоре президентский совет «Сантоса» решил купить – для проведения балов, коктейлей, концертов и торжественных приемов – роскошный дворец-отель, расположенный на аристократической набережной города.

Мне довелось однажды три дня прожить в нем.

И, бродя по его зимним садам, бесчисленным салонам (в стиле «неофлорентийского ренессанса»), по залу для танцев (в стиле «строгого ренессанса»), ресторану (в стиле «неоклассическом»), я содрогался при мысли о том, что храм, предназначенный, казалось бы, для международных конгрессов, музыкальных конкурсов или художественных выставок, служит… конторой футбольной команды. Ведь вся эта роскошь предназначалась исключительно для антуража при вручении чемпионских лент и кубков. Да разве еще для приема иностранных визитеров, прибывающих с целью заключения контрактов на заграничные турне «Сантос-футбол-клуба» и проведения – в два года раз! – ассамблей президентского совета клуба.

Владельцы дворца – семейство Фракаролли – согласились продать его за шесть с половиной миллиардов крузейро, которые клуб обязывался выплатить в течение пяти лет «с учетом инфляции и с процентами». Причем такой детали, как выплата процентов, хозяева «Сантоса» в 1965 году значения не придали. Однако стремительное падение бразильской валюты и ряд других факторов сыграли роковую роль. Не вдаваясь в сложный и диковинный механизм инфляции, скажем только, что к концу установленного срока, то есть к 1970 году, «Сантос» сумел выплатить только четыре и оставался должен еще… 14 миллиардов, которых не было в кассе клуба и которые «Сантос» не имел никакой надежды заработать в обозримом будущем. Клуб оказался на грани банкротства. Все это немедля пронюхали газетчики, и по стране поползли слухи о том, что единственной возможностью расплатиться с долгами и предотвратить неминуемую катастрофу является продажа главного и наиболее дорогого достояния «Сантоса» – соперничающего по своей ценности с валовой стоимостью дворца-отеля – Пеле. Появились сообщения о предложениях, сделанных клубу мексиканским предпринимателем Аскаррагой и некоторыми итальянскими клубами. Противоречивые интервью директоров «Сантоса» усиливали волнение и беспокойство.

Тут-то и появился на сцене некий гражданин по имени Карлос Калдейра Фильо. Один из тех, о ком коротко сказал поэт: «владелец заводов, газет, пароходов…» Действительно, Карлос Калдейра Фильо является владельцем нескольких газет, громадных земельных участков, солидных банковских счетов, промышленных предприятий, а что до «пароходов», то их ему с лихвой заменяет знаменитый автобусный вокзал Сан-Паулу – крупнейшего города Латинской Америки. Через этот вокзал ежедневно проходят свыше ста тысяч пассажиров, каждый из которых умножает и без того сказочное состояние этого провинциального Поля Гетти. Сеньор Калдейра Фильо был в курсе всех забот и передряг любимого клуба: всю жизнь он фанатично «болел» за него и долгие годы являлся почетным членом правления. Присмотревшись к складывающейся ситуации, он решил, что пришла пора действовать: яблоко созрело, и достаточно было легкого толчка по стволу дерева, чтобы плод упал в руки.

И вот однажды Калдейра попросил собрать президентский совет клуба и предложил почтенным хозяевам «Сантоса» сделку. Ее условия были приняты без колебаний, после чего Калдейра направил своих адвокатов к семейству Фракаролли (которое уже раздирали сомнения относительно возможности получения своих денег). Калдейра Фильо царственным жестом забрал у этих отпрысков благородного итальянского семейства все долговые обязательства «Сантоса» и обязался погасить их в течение пяти лет.

Так было предотвращено банкротство «Сантоса».

Во всяком случае, на ближайшие пять лет. За «Сантосом» осталось даже право пользования дворцом-отелем. И исчезла необходимость продавать Пеле. А что же получил в обмен за свою щедрость сеньор Калдейра Фильо?

Благодетель получил именно то, что хотел и добивался: «Сантос». Легендарный, воспетый в песнях и гимнах, увитый муаровыми лентами и увенчанный лавровыми венками, «знаменитейший из знаменитых, величайший из великих, гордый и непобедимый» «Сантос-футбол-клуб», как именуется он в исторических хрониках, футбольных репортажах и заметках полицейских репортеров (последние заинтересовались клубом в связи с разгаром тяжбы и угрозами Фракаролли передать дело в суд). Директорат клуба подписал обязательство, согласно которому отныне и впредь ни один контракт с футболистами не может быть заключен без согласия сеньора Калдейры Фильо. Покупка и продажа игроков, гастрольные турне, турнирные обязательства, одним словом, вся жизнь команды должна теперь согласоваться с честолюбивым меценатом. Более того: он стал контролером всех доходов «Сантоса», на которые по его первому требованию может быть наложен арест. Иными словами, Пеле, Карлос Альберто, Клодоальдо, Эду и прочие игроки «Сантоса» отныне получают зарплату из кармана сеньора Калдейры Фильо…

Так этот господин – известный коллекционер немецких овчарок и курительных трубок – стал единоличным и всемогущим хозяином всемирно известного клуба со всеми его спортивными базами, музеями трофеев, салонами для бриджа и танцев, бассейнами, со всеми его тренерами, массажистами и неудачливыми бухгалтерами и ни в чем не повинными футболистами во главе с «королем» Пеле. А как реагировала на это бразильская пресса? И болельщики?

Овацией. Первое же публичное заявление нового хозяина «Сантоса» было встречено с восторгом. Скромно потупив глаза и поглаживая тугое брюшко, сей патриот сказал: – Теперь, друзья мои, вы можете быть спокойны: мы… (нужно было слышать, как было сказано это трогательно-скромное «мы»!)…мы не продадим Пеле!

Да. Отныне Бразилия может спать спокойно.

Во всяком случае, до тех пор, пока сеньор Калдейра пребывает в добром расположении духа. Пока он не придумал более выгодного вложения для своих капиталов. Или не узрел в какой-нибудь Австралии или Шотландии какую-нибудь диковинную овчарку, на покупку которой понадобятся такие большие средства, что ему придется сбыть «Сантос» по дешевке очередному покупателю. Если такой, конечно, найдется…

* * *

Вся эта история, которая может показаться невероятной, отнюдь не избавила картол «Сантоса» от головных болей. Заткнув глотки семейству Фракаролли, они оказались в лапах нового патрона, который отнюдь не собирался выкидывать свои деньги на ветер, тем паче, что при внимательном анализе сделка с Фильо оказалась лишь отсрочкой банкротства «Сантоса». Чтобы его предотвратить, нужны были деньги.