Интеллектуальная собственность: врага надо знать в лицо - Андрей Столяров

Особенно неприятно бывает, когда потенциальный покупатель ознакомился с экземпляром того или иного продукта, например, у своих знакомых, решил, что это именно то, что ему нужно, пришел в магазин, приобрёл нечто, имеющее абсолютно то же название с точностью до последней буковки, после чего обнаружил, что с тем, что он видел у своих знакомых, приобретённое не имеет ничего общего. Должен подчеркнуть, что подобные истории более чем реальны, они происходили и со мной самим, и с людьми, которых я лично знаю.

А теперь вспомним, с чего всё начиналось. Изначально охрану торговых марок придумали, чтобы не допускать обмана покупателей. В итоге мы имеем ровно то, чего хотели избежать: торговые марки предоставляют их владельцам широчайший ассортимент методов обмана покупателей, причем методов совершенно законных.

Интересно, что в тех же США на этот факт обратили внимание законодатели, запретив продажу торговых марок отдельно от соответствующих технологий и производственных мощностей. Такая продажа была признана «мошенничеством против публики» (fraud upon the public). Всех проблем это, разумеется, не решает, зато показывает лишний раз, что проблема действительно есть.

Дура, не дура, а червонец в день имею

Патентное право появилось в качестве стимула для изобретателей, причём не стимула делать изобретения, а стимула не скрывать от общества информацию об изобретении. До появления патентов многие мастера ревниво охраняли свои секреты, доверяя их на старости лет одному-двум любимым ученикам, и то часто не полностью. Зачастую уникальная технология умирала вместе с автором: так, до сих пор не раскрыт секрет знаменитого лака, которым Страдивари покрывал свои скрипки.

Введением патентного права государство предложило изобретателям раскрыть детали изобретения в обмен на право в течение определённого времени контролировать использование этого изобретения третьими лицами. По некоторым сведениям, первый закон такого рода был принят в XV веке в Венеции; срок охраны патента составлял 10 лет.

Подчеркнём, что патенты никогда не рассматривались как стимул изобретать: изобретательская деятельность является неизбежным спутником любого технологического производства и в стимуляции не нуждается, причем изобретателями, как правило, являются люди, занятые в соответствующем производстве (то есть отдельной профессии «изобретатель» не существует), а сами изобретения являются скорее результатом случайной мысли, чем целенаправленной деятельности.

Теперь посмотрим, что же происходит с патентами сейчас.

Мой любимый пример на эту тему достаточно специфичен и касается небольшой группы людей, а именно, спортсменов-парашютистов. В процессе укладки спортивного парашюта в некий момент необходимо продеть силовую петлю через люверсы на клапанах ранца, затянуть всю конструкцию и зафиксировать петлю шпилькой. До недавнего времени эта операция производилась с помощью матерчатой ленты («тявочки»), которую продевали в петлю, пропускали через люверсы, наматывали на руку и тянули со всей дури; не сказать, что сия операция доставляла укладчику много удовольствия, поскольку необходимое при этом усилие может доходить килограмм до тридцати, и на руках часто оставались ясно видимые следы от укладочной ленты.

Насколько лет назад в продаже появилось остроумное устройство, состоящее (буквально) из палочки и верёвочки, точнее – из небольшого стального стержня с двумя пропилами под верёвку и верёвочной петли. Затянуть парашют с помощью этой штучки оказалось существенно проще: хотя необходимое усилие никуда не делось, тянуть за стальной стержень как за ручку оказалось существенно удобнее, чем за обмотанную вокруг ладони «тявочку», да и пропускать этот стержень через петлю и люверсы получается существенно быстрее, чем ленту.

А теперь – барабанная дробь и внимание на арену. Стоимость фитюльки, получившей помпезное название Power Tool, составляет в США что-то около 18 долларов (прописью: восемнадцати), а у российских продавцов она идёт по цене 650–700 рублей. При том, что себестоимость её даже при ручном изготовлении вряд ли может превышать один доллар… ну, может быть, два, если принять во внимание стоимость человеческого труда в США.

Ясно, что при таком соотношении себестоимости к отпускной цене в условиях свободного рынка должны бы были появиться конкурирующие производители (хотя бы кустарные, учитывая сравнительно невысокий спрос) и цена бы быстренько снизилась до более разумной. Но не тут-то было. Фитюлька оказалась запатентована. И что-то мне подсказывает, что вряд ли деньги от этого патента достались тому, кто первым выточил соответствующий стерженёк, привязал к нему отрезок парашютной стропы и с помощью полученного предмета попробовал затянуть парашют.

Отвлечёмся теперь от специфического примера (кого, в конце концов, волнуют проблемы парашютистов, ведь узок их круг и всё такое) и посмотрим на ситуацию в целом. Технологии, которые реально чего-то стоят, всё равно никто не раскрывает, поскольку, во-первых, двадцати лет охраны маловато, а во-вторых, защита, предлагаемая патентным правом, явно проигрывает по финансовой эффективности обычному сокрытию деталей производства. И, кстати, ничего особо страшного тут нет: времена мастеров-одиночек прошли, так что в могилу технологию никто не унесёт.

Так что же нынче патентуют? А вот ерунду всякую и патентуют. Если быть точным, патентуются обычно такие вещи, которые было бы невозможно производить и продавать, не раскрыв основные идеи. Так, идея вышеописанного Power Tool’а немедленно становится очевидна всякому, кто берёт его в руки. Другим аналогичным примером является азбука «граффити», применявшаяся для карманных компьютеров под PalmOS: её невозможно было бы применять, не показав её самое пользователю.

Таким образом, в свете изначального предназначения патентов ситуация выглядит несколько экстравагантно: общество всё ещё продолжает предоставлять патентную защиту, но уже не получает за это никакой компенсации в виде раскрытия деталей изобретения, которые бы остались закрыты, не будь патентной защиты.

Что характерно, общество ухитряется в упор не видеть абсурдности сложившейся ситуации, пытаясь применять к патентному праву те же слова о «справедливости», что и для, например, авторских прав (что-то вроде «изобретателей надо вознаграждать»). Об авторских правах разговор ещё впереди. Что же касается патентов, нелишним будет напомнить, что заслуга обладателя патента не в том, что он сделал изобретение, а только в том, что он успел раньше других. В отличие от результатов творческой деятельности, изобретение вполне может быть повторено другими людьми, а некоторые изобретения просто-таки не могут не быть сделаны рано или поздно. К тому же, как водится, основная доля материальных благ от патентной защиты обычно достаётся вовсе не изобретателю (физическому лицу, автору патентуемой идеи), а той или иной фирме, обладающей достаточным ресурсом для защиты своих прав. Вообще, наличие соответствующих ресурсов (денежных средств и штата юристов) является во многом определяющим, позволяя крупным корпорациям аккумулировать патенты, зачастую монополизируя целые сектора рынка.

В ряде стран патентное законодательство оказывается чрезмерно либеральным в плане патентабельности тех или иных сущностей; так, в США можно запатентовать алгоритм, а можно даже способ ведения бизнеса (!).

America Online получила в 2002 году патент на, ни много ни мало, instant messaging как таковой (если быть точным, на любую сетевую систему, позволяющую пользователям узнать о присутствии в сети друг друга и затем общаться между собой). Совершенно непонятно, правда, как это согласуется с требованием новизны, ведь первые системы, удовлетворяющие такому определению, появились еще в середине 1980х годов (комбинация программ finger и talk, входивших в стандартную поставку Unix-систем). Возникает интересный вопрос, что же приобрело общество взамен предоставленных таким образом AOLу полномочий.

Известна неплохая иллюстрация недопустимости бесконтрольного распространения патентной защиты на различные области человеческой деятельности. Рассмотрим органы управления автомобилем. В большинстве случаев это руль, три педали (акселератор, тормоз, сцепление) и рычаг переключения передач. Пользоваться этим набором органов управления умеют сотни миллионов людей по всему миру, то есть сотни миллионов людей вложили своё время и силы в изучение навыков обращения именно с таким «интерфейсом». Теперь представьте себе, что кому-то будет выдан патент на «способ контроля транспортного средства, включающий рулевое колесо, ножные педали и ручную рукоять управления передаточным механизмом». К счастью, такой патент выдан быть не может благодаря имеющимся ограничениями; зато теперь можно надеяться, что в необходимости таких ограничений сомнений больше не будет.