Превратности стратегии - Илья Мощанский

В течение 7–13 января во всех войсковых звеньях шла работа по подготовке к наступлению. 8 января стрелковые дивизии армии приступили к разведке боем обороны противника, выделив для этого по одному усиленному стрелковому батальону. Для достижения скрытности наступления им была присвоена нумерация батальонов оборонявшейся здесь 350-й стрелковой дивизии 6-й армии, которая прикрывала сосредоточение танковой армии.

К исходу 13 января войска армии заняли исходное положение для наступления и были готовы к нанесению удара по врагу. К этому времени армия имела в строю 371 танк (с 201-й танковой бригадой, приданной 7-му кавалерийскому корпусу), 1588 орудий и минометов (без зенитной артиллерии), из них 355 противотанковых орудий калибра 45 мм, 47 установок РС БМ-8 и БМ-13[4]. С целью создания необходимых артиллерийских плотностей для артиллерийской подготовки привлекалась и противотанковая артиллерия.

Другой особенностью применения танков в этой операции было то, что для непосредственной поддержки пехоты стрелковым соединениям первого эшелона были приданы 7 отдельных танковых бригад и танковый полк. Это позволило создать тактические плотности в 10–15 танков на 1 км фронта, что давало возможность нанести сильный удар по противнику. Причем танковые бригады не распределялись по стрелковым полкам и батальонам, а использовались централизованно. Танковые корпуса З-й танковой армии намечалось ввести в сражение в первый же день для завершения прорыва главной полосы обороны, а в последующем они должны были развивать наступление с целью окружения вражеской группировки.

Авиацию 2-й воздушной армии (командующий — генерал К. Н. Смирнов) планировалось использовать двумя группами по направлениям. Северная группа поддерживала боевые действия 40-й армии и 18-го отдельного стрелкового корпуса, а южная — наступление З-й танковой армии и 7-го кавалерийского корпуса. Задачи авиации — поддержка пехоты и танков при прорыве ими обороны, прикрытие подвижных войск, нанесение ударов по резервам врага, его аэродромам и железным дорогам.

В отношении достижения внезапности наступления А. М. Василевский впоследствии вспоминал: «Мы разработали и провели в жизнь целую систему мероприятий по маскировке и сохранению в тайне всех перегруппировок войск и подготовительных работ. Уделено было также большое внимание мероприятиям по дезинформации противника». Проводились ложные перегруппировки войск, скрытное размещение макетов техники, расчистка дорог от снежных заносов на второстепенных направлениях. В полосах 38-й и 60-й армий имитировалось сосредоточение артиллерии путем оборудования огневых позиций, пристрелки отдельных орудий и т. д. Правда, скрытное развертывание ударных группировок осложнялось ограниченной площадью плацдармов, с которых переходили в наступление 40-я армия и 18-й отдельный стрелковый корпус. Поэтому почти все соединения днем двигались по тем дорогам, что выводили к пассивным участкам фронта, а затем, уже в ночное время, — в действительные районные сосредоточения.

В целом оперативная маскировка дала положительный эффект. Как показал потом попавший в плен командир 3-го венгерского армейского корпуса генерал Штом, венгерское командование, хотя и предвидело наступление советских войск, но в значительно меньших масштабах. Это и понятно: ведь состав советских войск в районе сторожевского плацдарма оно определило только на треть. А командование 24-го немецкого танкового корпуса на направлении главного удара 3-й танковой армии в районе Кантемировки вообще не выявило двух танковых и кавалерийского корпусов. В свою очередь, командование группы армий «Б» ожидало перехода советских войск в наступление из районов Лиски и Павловска, а потому сосредоточило свой резерв на направлении вспомогательного, а не главного удара Воронежского фронта.

Из-за большой удаленности ударных группировок друг от друга командование фронта особое место отводило организации управления войсками и тесного взаимодействия между ними. Для этого в армии и корпуса направлялись офицеры штаба фронта, при штабах армий создавались вспомогательные пункты управления боевыми авиационными группами. Поскольку командование фронта находилось в 180 км от южного участка прорыва, в 3-й танковой армии был также развернут вспомогательный пункт управления фронта. Командные пункты армий и корпусов были приближены к соединениям первого эшелона.

Не остались без внимания и вопросы материального обеспечения операции. Согласно решению командующего войсками Воронежского фронта, предусматривалось накопить 3–3,5 боекомплекта боеприпасов и 5 заправок горюче-смазочных материалов. При всем желании достигнуть этого к началу операции не удалось, особенно в 3-й танковой армии. Ведь для подвоза материальных средств она имела в общей сложности около 270 автомашин и 88 автоцистерн, а гужевой транспорт вообще отсутствовал. Командующему пришлось использовать для этого часть боевого автотранспорта, что влекло за собой спешивание мотопехоты и могло привести к отставанию ее в бою от танковых бригад. К началу наступления в армии удалось накопить всего-навсего 1–2 боекомплекта боеприпасов.

Принимались также меры для повышения подвижности войск в условиях снежной зимы. На каждую дивизию было заготовлено по 400–500 саней для транспортировки солдат с тяжелым вооружением. Части обеспечивались лыжами, автомашины — комплектами цепей.

Особое внимание в ходе подготовки к наступлению уделялось усилению 40-й армии генерала К. С. Москаленко. Армия в составе пяти стрелковых дивизий, одной стрелковой, трех танковых и двух истребительных бригад, артиллерийской и минометной дивизий представляла собой северную ударную группировку фронта и не имела на всем своем фронте численного превосходства над противником ни в силах, ни в средствах. Однако на сторожевском плацдарме соотношение числа батальонов составляло 2,7:1, орудий и минометов — 5:1, танков — 1,3:1 в пользу советских войск. Это был результат решительного массирования основных сил и средств на участке прорыва.

Части усиления, обещанные Верховным главнокомандующим, начали прибывать в армию уже в декабре. Ставка придала армии 10-ю артиллерийскую дивизию, возглавляемую полковником В. Б. Хусидом, 4-ю гвардейскую минометную дивизию полковника С. А. Бордина и 5-ю зенитную артиллерийскую дивизию полковника В. М. Шевелева. Такого усиления артиллерией армия еще не получала даже в августе и сентябре под Сталинградом. Теперь же только в трех дивизиях было восемь артиллерийских полков, две гвардейские минометные бригады, два гвардейских минометных полка и четыре зенитных артиллерийских полка.

Благодаря этому, а также сосредоточению войсковой артиллерии командование армии смогло накануне Острогожско-Россошанской наступательной операции осуществить массирование артиллерийских средств на участке прорыва. Здесь оно имело по 108 орудий и минометов на 1 км фронта, причем армейская артиллерийская группа дальнего действия состояла из одиннадцати дивизионов, имевших по шесть орудий калибра 122 мм и выше. Кроме вышеупомянутой дивизии реактивной артиллерии (4-й) в распоряжении К. С. Москаленко имелись также четыре отдельных полка и один отдельный дивизион реактивной артиллерии.

Вместе с тем танков в армии оказалось меньше, чем намечалось по плану. Это было связано с тем, что 4-й танковый корпус не смог своевременно прибыть в полосу 40-й армии и не принимал участия в Острогожско-Россошанской операции. В распоряжении К. С. Москаленко оказались лишь три отдельные танковые бригады (86, 116, 150 тбр). Они имели по списку 133 боевые машины (в реальности — 89), которые использовались для непосредственной поддержки пехоты. Из-за опоздания 4-го танкового корпуса в армии оказалось танков ненамного больше, чем у противника, имевшего во втором эшелоне, северо-западнее сторожевского плацдарма, 700-й сводный танковый батальон, насчитывавший 10 средних танков Pz.Kpfw.38(t), 10 САУ StuG.III.Ausf.F/F8 из 201-го дивизиона штурмовых орудий и 40 легких танков чешского производства Pz.Kpfw.38(t)[5].

Боевой состав танковых войск Красной армии в Острогожско-Россошанской операции[6] (13–27 января 1943 года)

Наименование соединений Тип танка По списку Примечание 40-я общевойсковая армия 116-я танковая бригада (на 13.01.1943 года) КВ 23 Танки КВ и Т-70 оборудованы сиренами-свистками для проведения психических атак Т-70 5 150-я танковая бригада (на 13.01.1943 года) Т-34 29 2 танка оборудованы противоминными тралами Т-70 10 Т-60 4 86-я танковая бригада (на 13.01.1943 года) КВ 6 — Т-34 12 26-й и 34-й отдельные дивизионы бронепоездов В каждом дивизионе было по 2 бронепоезда 18-й отдельный стрелковый корпус 96-я танковая бригада (на 14.01.1943 года) Т-34 15 На танках бригады было нанесено наименование: «Челябинский комсомолец». Т-60 6 БА-10 4 192-я танковая бригада (на 14.01.1943 года) М 3 средний 34 Состояла из 416-го и 417-го танковых батальонов М 3 легкий 16 262-й танковый полк (на 12.01.1943 года) КВ-1С 21 —

Начало Острогожско-Россошанской фронтовой наступательной операции. В первых числах января 1943 года представители Ставки ВГК, штабы фронта и армий провели непосредственно в соединениях и частях проверку готовности к наступлению. Выяснилось, что не все намеченное удалось завершить к установленному сверху сроку. В донесении Верховному главнокомандующему от 7 января Г. К. Жуков и А. М. Василевский докладывали: «Сосредоточение войск, несмотря на заверения тов. Хрулева, идет исключительно плохо: от 4-й минометной дивизии до сих пор не прибыло ни одного эшелона, от 3 ТА в пути все еще находится 15 эшелонов, от 7 КК сегодня все еще не прибыли 10 эшелонов, из трех стрелковых дивизий, данных фронту на усиление, прибыло всего лишь 5 эшелонов. Подача снабженческих транспортов (боеприпасы, горючее) идет еще хуже. Учитывая срыв железнодорожных перевозок, мы вынуждены были к известному Вам сроку прибавить плюс два». Итак, начало операции перенесли на 14 января. Но за два дня до намеченного срока было решено провести разведку боем силами передовых отрядов.