Судьбы людские. Любимый Иркутск. Книга вторая - Сергей Ленин

– Мишка, ты что, печку никогда не топил? – заулыбалась Люба, глядя на понурую фигуру Михаила. – Миш, ты что, обиделся на меня? Что я после этого, ну… кажусь тебе холодной? Не думай так, пожалуйста. Ты мне очень нравишься, я это поняла ещё в ресторане. Ты меня очень сильно порадовал. Ты, можно сказать, спас меня от неминуемой смерти. Ты убил мою депрессию.

Она подошла и нежно поцеловала парня. Миша обнял Любу за плечи. В печке затрещали угли, языки пламени охватили полено. Заструилось мягкое тепло. Наши молодые люди приблизились к очаровательному рубежу, за которым спряталась огненная страсть. В это момент дверь квартиры начали сотрясать угрожающие звуки ударов.

– Любка, открывай, я знаю, что ты здесь! Убью гадину! Кто там у тебя?! Всех зарежу!

Потом эти звуки и аналогичные крики перемещались от одного окна к другому и опять возвращались к двери. Уголовный авторитет по кличке Сват бесчинствовал. Видимо, кто-то из ресторана цинканул ему, что Любка ушла с каким-то парнем из очень крутой компании. Они чурок отметелили, и от ментов пришлось, типа, линять. Люба по-быстрому надела халатик на обнажённое тело и начала со страху метаться по квартире.

– Миша, давай ныряй в подполье.

Она открыла заветную крышку убежища.

– Сват – бешеный, он может натворить такое, что лучше от этого спрятаться.

– Нет, Любаша, я не буду сидеть в подполье и слушать, как он тебя убивает. Я лучше его сам прибью. Давай включай свою женскую сообразительность. Женщины могут поступить так, что из своей бабьей вины произойдёт такое преобразование, что мужик будет по уши виноват сам, будет ползать на коленях и просить прощение. Мне мой старший брат о таких чудесах рассказывал, – взбодрил Любу Михаил.

Пока Сват тарабанил в ставни окна спальной, Михаил встал у входной двери квартиры таким образом, чтобы, когда она откроется, он оказался бы в необозримом пространстве за дверным полотном. Наконец Люба стала играть роль только что пробудившейся ото сна любящей жены.

– Сват, это ты, что ли, там долбишься? Разбудил меня сволочь. Чё, нагулялся уже или как?

Сват затих и начал прислушиваться.

– А ты чё, Любка, сразу-то не откликнулась? – стоя у окна спальни уже спокойным, но настороженным голосом стал вещать муж.

– Да я вчера в кабаке лишнего на грудь приняла. Всё тебя окаянного ждала, а тебя всё нет и нет.

– Ладно, отворяй двери, я сейчас приду.

– Хорошо, вот только халат накину.

Она подошла к двери, соразмерив взглядом позицию Михаила с пространством открываемой двери. Всё вроде нормально.

– Иду, иду, Сват. – И она открыла дверную защёлку.

Сват пулей устремился в спальню, чтобы развеять свои сомнения о неверности супруги. А Миша в распахнутую дверь сделал шаг навстречу жизни без угроз и без смертельных опасностей. В сенях он неуклюже запнулся по причине полной темноты. Что-то задел, зацепил, и сверху на него посыпалась детская оцинкованная ванна и тазы. Под этот грохот Миша вышел на улицу и присел на завалинке справа от входа в квартиру. Его распирало от смеха. Он, как герой-любовник, вышел сухим из воды. Но он держал под вниманием входную дверь квартиры, которую только что покинул. Вдруг Сват выскочит, услышав грохот ванны. Вдруг придётся вступать в схватку с обманутым мужем. Но никто не вышел ни через пять, ни через десять минут. Может, Сват собздел и не захотел нарываться. Вполне возможно, что для него было безопаснее поверить жене и не дёргаться.

Дверь раздевалки опять распахнулась. В комнату начал медленно заходить наш тяжеловес Коля Лысенко. Из его носа текла кровь. Под двумя глазами расплывался, набирая силы, свежий фингал. Он был ранее многократным чемпионом, правда, чемпионство это было формальным. В его тяжёлой весовой категории в подростковом возрасте на соревнованиях не было конкуренции. Порой он был единственным представителем в своём весе. Вот и присваивали ему звание победителя турнира без единого боя. Легковесам приходилось за одни соревнования проходить по пять и более боёв. Их чемпионство было заслуженным, в отличие от Колиного халявного. Коля был хоть и большим, но бздюлявым парнем. Сила характера его покидала, когда он получал достойный отпор противника. Вот и в этот раз он сдал бой уже в первом раунде. Проиграл вчистую, хотя начал с серии убедительных ударов, так нам потом пояснил тренер.

– Колян, чё у тебя на роже? Пиздячка не смогла пролететь мимо? – начали подкалывать исполина пацаны.

– Да, я понял, что с соперником не справлюсь. Вот и лёг в первом раунде. Да ещё истории ваши хотелось дослушать, – начал оправдываться тяжеловес.

– Опоздал ты, Коля, осталась только история Витьки Седого, а она короткая, как он сам сказал. Витюха, ну давай, излагай.

– Излагать-то особенно нечего. Приехали мы с девчонками Зоей и Мариной к ним домой. Поднялись на второй этаж деревянного барака. При входе в квартиру девчонки, а они оказались родными сёстрами, мне говорят:

– Витя, проходим к нам в спальню потихонечку. Наш козёл батя свирепый как бык. Он может много шуму и неприятностей устроить.

– Так пусть выходит козёл на смертный бой, – заорал слабо ориентирующийся в ситуации чемпион по боксу.

– Посиди на сундуке в подъезде, подожди нас, – испуганные девчонки захлопнули перед носом Виктора дверь своей квартиры.

Витька присел и начал включать сообразиловку.

«Блин, это же я в гости припёрся, а не ко мне пришли незваные люди. Это их батя вправе обидеться на молодого нахала. Если я набью ему морду, вряд ли буду прав. Пойду-ка я домой», – рассудил пьяный несостоявшийся Ромео.

Виктор спустился вниз. Он не стал дожидаться, когда у девчонок в квартире нормализуется обстановка. Он шагал под рёв какой-то турбины, включённой в аэропорту. Её мерзкий звук сопровождал его, пока Виктор не пришёл к себе домой на бульвар Постышева.

Снова открылась дверь в раздевалку. Боксёры уже укладывали свои вещи в сумки. Собирались к отправке домой в свой родной Иркутск.

Пришедший главный тренер Виктор Петрович Донов поинтересовался:

– Чего вы, пацаны, такого тут перед боем рассказывали друг другу, что бои закончили победами в первом раунде, нокаутами? Уложили всех своих соперников. Коля только один проиграл, а по сути сдал бой тоже в первом раунде.

Парни задумчиво молчали.

– Серёга, просвети меня, если не секрет, – Виктор Петрович обращается ко мне.

– Нет, никаких секретов у нас не обсуждалось. О бабах мы говорили, Петрович, о бабах.

– Так что на первенстве России тоже о бабах разговаривать будем, чтобы победить с таким же эффектом, – засмеялся наш любимый тренер Виктор Петрович Донов.

5. Со Старшим мамонтом на лошадиной упряжке

Жизнь студента полна разных приключений, студент без них просто не может. Кажется, что за небольшой студенческий отрезок времени мы совершаем столько милых глупостей, сколько уже невозможно совершить за всю оставшуюся жизнь.

Один забавный случай вспоминается с участием Анатолия Полякова – Старшего мамонта, как мы его называли в стройотряде. Толик был избран профоргом нашей группы АХП-71 (автоматизация химического производства). Получив разнарядку на подписку периодических изданий из деканата, он пошёл в массы. Раньше подписка на газеты и журналы носила добровольно-принудительный характер. Давалось задание сверху: сколько газет «Правды», «Комсомольской правды», «Известий» и разных других изданий должны быть выписаны тем или иным коллективом. Больше – можно, но меньше – нельзя.

Здоровенный, высокий Толик ходил-агитировал, подписывая, собирал деньги с пытливых, желающих знать содержание прессы студентов. Хотя содержание не сильно отличалось: прочитал одну газету – знаешь, что в других. И вот в конце дня он подходит ко мне и зовет в вечерний ресторан расслабиться.

Я отказался, мне вечером надо было с дочерью сидеть. Валера Креков тоже не смог. Не смог ещё кто-то из приглашенных, и Толик пошёл один.

На следующее утро Анатолий был чернее тучи. Щеки его украшал синевато-фиолетовый «румянец». Белки его голубых глаз были бордовыми. Я подумал: «Если бы прилетевшие инопланетяне писали анатомический атлас с Анатолия, то белки бы в нём носили название „свекольники“». Толику с похмелья было очень плохо. Но три рубля на целительную влагу – пиво – никак не находились. Мы все были бедными студентами с пустыми карманами. Кто-то из парней посоветовал обратиться к Мише Клюеву. Миша – парень из Ангарска, на его долю выпала забота о маленьких братьях, он был непьющим и негулящим, рачительным хозяином. И Толик пошёл к нему.

– Миша, займи мне три или пять рублей до стипендии, – скорбным голосом попросил Толик.

Миша открыл свою записную книжку и начал зачитывать, за сколько журналов и газет он вчера на подписку отдал Толику денег. Оказалось, на пять рублей семьдесят три копейки.