Проснись, Фердинанд ! - Людвик Керн

- Зачитайте! - распорядился главный судья.

- "Кря, утёнок Дональд, - начал своим скрипучим голосом секретарь, крякря, крякрякря, кря, кря, крякрякрякрякря, крякря, кря-крякря, кря, крякря, кря..."

- Достаточно! - воскликнул судья. - Много там ещё?

- Ещё порядочно, - ответил секретарь.

- Хватит, дальше можете не читать.

- Интересно, на каком это языке? - спросил судья среднего роста. По-моему, всё-таки не на английском.

- Разумеется, нет, - подал голос низенький судья. - Если не ошибаюсь, документ составлено на утином языке.

- Мне кажется, коллега, вы правы, - согласился с ним главный. Действительно, на утином. Знает ли кто-нибудь из вас этот язык?

Судьи, а вместе с ними и секретарь помотали головой.

- Поищем тогда переводчика. Пусть переведет с утиного на наш. В вашем распоряжении, секретарь, есть список переводчиков...

- Совершенно верно.

- Потрудитесь отыскать специалиста. Секретарь взял длинный список и принялся внимательно его изучать. Он дочитал до конца, а затем принялся читать от конца к началу.

- Переводчик с утиного тут не значится, - пропищал наконец секретарь.

- Показания объявляются недействительными, - возгласил главный судья. - И мы продолжаем процесс, как если бы их не существовало!

- Кажется, я влип, - пробурчал Фердинанд.

- В таком случае, - заговорил средний судья, - единственным лицом, которое должно отвечать за упомянутые в обвинительном акте действия, может быть только и исключительно Фердинанд Великолепный.

- Тем более, - добавил низенький, - что Фердинанд Великолепный вполне способен на поступки, в которых его обвиняют. Я собственными глазами видел... Будучи спрошен о причинах опоздания в суд, обвиняемый ответил, что они у него есть. Каковы же эти причины? А дело в том, что обвиняемый, перед тем как направиться в зал заседаний, бил нашего дежурного кулаками. Причём удары наносились в спину!

- Это пошло ему на пользу, высокий суд! - воскликнул Фердинанд.

- Обвиняемый, кажется, считает, что, избив старого человека, сделал доброе дело? - заметил с иронией главный судья.

- Хлопнуть по спине - лучшее лекарство, если кто поперхнётся, - горячо возразил Фердинанд.

- Хватит шуточек! - крикнул самый высокий судья. - Теперь мне ясно: обвиняемый Фердинанд Великолепный и в самом деле совершил те деяния, в которых он обвиняется. На основании чего обвиняемый приговаривается к уплате пятидесяти тысяч злотых штрафа с заменой такового в случае неплатёжеспособности обвиняемого тюремным заключением сроком на пять месяцев.

- Браво! - воскликнул Фердинанд, захлопав в ладоши. - Высокий суд замечательно это выразил! Браво, браво, ещё раз браво!

Судьи посмотрели друг на друга и поспешно покинули зал. За ними скользнул, словно тень, секретарь с квакающим голосом.

Едва они очутились за дверями, главный судья сказал:

- По-моему, он сумасшедший!

- Нам тоже так кажется, - шёпотом согласились с ним остальные.

V

- Ничего не поделаешь, дорогой Фердинанд, придётся платить штраф, - заявил старичок дежурный, когда Фердинанд рассказал ему о происшедшем. - Приговор вступил в силу и обжалованию не подлежит.

- Откуда я возьму столько денег? - спросил расстроенный вконец Фердинанд.

- Наверно, дома у вас есть кое-какие сбережения...

- По правде говоря, денег у меня никогда не было. Да я о них и не думал.

- В таком случае, может быть, попросите в долг?

- У кого? - с грустью отозвался Фердинанд.

- Тогда выход только один: деньги надо за-работать. Иначе не миновать вам тюрьмы, - заключил старичок.

- Тюрьма так тюрьма!

- Вы даже не представляете себе, дорогой Фердинанд, что такое пять месяцев тюрьмы! Это более чем сто пятьдесят дней. Понимаете вы это?

- Подумаешь, - проговорил в отчаянии Фердинанд. - Отсижу и выйду.

- Иногда один день на свободе, бывает, тянется до бесконечности. Так что ж говорить про сто пятьдесят дней в тюрьме? Вы когда-нибудь сидели?

- Ни разу.

- Те, кому это довелось, говорили, что удовольствие маленькое.

- Жизнь состоит не из сплошных удовольствий, - философски заметил Фердинанд.

Счастье не всегда бывает с нами:

Солнца нет порой над головой,

Кошки нет порой на мостовой,

И жаркого тоже нет с костями.

- Хорошенький стишок, - заметил дежурный. - Я ещё ни разу его не слышал. Что-то новенькое?

- Я только что сам его сочинил, - скромно пояснил Фердинанд.

- Вы пишете стихи? - спросил с удивлением дежурный.

- Иногда.

- Стихотворение прелестное, но, по правде сказать, я не всё понял.

- Например?

- Я не понял про кошку... А потом, при чём тут кости?

- Послушайте, да ведь это ж поэзия! - воскликнул Фердинанд. - В поэзии встречается и непонятное. Порой там скрыта глубокая мысль, и надо подумать, прочитать стихотворение несколько раз подряд, прежде чем дойдёшь до сути. Это стихотворение, однако, очень простое.

- И всё-таки про кости я никак не могу понять.

- Неважно. Поэзия должна быть, как бабочка: пролетела - исчезла.

- Знаете что! - хлопнул себя по лбу дежурный. - У меня есть идея! Такая, что только держись!

- Вы её запишите, - посоветовал Фердинанд. - Если сразу не запишешь, потом ни за что не вспомнишь.

- Так ведь эта идея для вас.

- Для меня?

- Для вас! - заволновался дежурный. - Надо ж вам заработать на штраф!

- Что ж это за идея? - заинтересовался Фердинанд.

- Вы только послушайте... Был я однажды в цирке...

- Ну и что? - со скучающим видом спросил Фердинанд.

- И был там один артист...

- Тоже ничего особенного...

- Этот артист выходит на арену... Вы меня слушаете?

- Слушаю, слушаю...

- Так вот, выходит он на арену...

- Наверно, дрессировщик, - подсказал Фердинанд.

- В том-то и дело, что нет, - замахал руками дежурный. - Он выходит на арену...

- И показывает фокусы.

- Вовсе даже не фокусы. Он выходит на арену...

- Знаю! - воскликнул Фердинанд. - Акробат.

- Никакой не акробат, - начал уже сердиться дежурный. - Он выходит на арену...

- И наверно, играет на редком инструменте: на пиле или на полене!

- Ничего подобного! И он вообще не играл. Он на арене...

- Танцевал...

- Нет.

- Ну, тогда я не знаю, - сдался Фердинанд.

- Он, понимаете ли, на арене говорил стихами.

- Стихами?

- Да-да, стихами. В рифму. Было это так забавно, что все покатывались со смеху.

- Такие мастера бывают, - протянул Фердинанд.

- А что, если и вам попробовать? - предложил дежурный.

- Попробовать мне?

- Ну да. Что, если вам говорить в цирке стихами? Вам хорошо заплатят!

- Зачем мне деньги? - простодушно спросил Фердинанд.

- То есть как "зачем"? - изумился дежурный. - Вы что, забыли, что вам предстоит платить пятьдесят тысяч штрафу?

- Забыл, забыл, - признался Фердинанд.

- Ведь вы умеете говорить стихами...

- Немножко умею. Только мне кажется, для выступления в цирке я не такой уж забавный.

- Забавный, Фердинанд, вы забавный! - громко стал разубеждать его дежурный. - Забавный! Несомненно забавный! Вы даже не представляете, какой вы забавный!

Фердинанду показалось это обидным.

- А я-то думал, что серьёзный.

- Одно другому не мешает. Серьёзные часто бывают забавными, дорогой Фердинанд. Вы и сами, наверно, это замечали. Мне кажется, приятно быть забавным. Я готов дать что угодно, только б люди надо мной смеялись.

- А не смеются?

- Крайне редко. Суд не подходящее место для смеха. Другое дело - цирк!

- У меня, к сожалению, - сказал с грустью Фердинанд, - знакомств в цирке нету.

- А у меня есть, - выпалил дежурный.

- Может, вы знакомы с директором?

- Должен вам сказать, директор в цирке - не фигура.

- Тогда, может, с кассиром?

- Тоже нет.

- Тогда с дирижёром оркестра?

- Опять не угадали. Я, знаете ли, знаком с таким лицом, которое поможет всё наилучшим образом устроить.

- Сдаюсь, - ответил Фердинанд, - опять не угадал.

- Мой хороший приятель работает рассыльным в самом большом цирке. Вы пойдёте к нему...

- Ну и дальше? - спросил Фердинанд.

- Пойдёте к нему, и он велит директору с вами поговорить. Тогда вы растолкуете что и как и скажете директору, что умеете говорить стихами, что вы вообще забавный малый. Может, он и вставит вас в номер.

- А это очень больно, когда вставляют в номер? - спросил, слегка робея, Фердинанд.

- Больно? Так ведь "вставить в номер" означает включить в программу. Вы что, не знали?

- Не знал, - признался Фердинанд.

- Когда артист делает что-нибудь в цирке или на эстраде, не говорят, что он выступает, а говорят, что его вставили в номер. Звучит солиднее.

- Я люблю, когда солидно звучит, - заметил Фердинанд. - Я побежал!

- Минуточку!.. Сейчас я вам напишу записку к своему приятелю, - заявил дежурный, взяв ручку и с важным видом макая перо в чернила.

VI

Директор цирка принял Фердинанда без промедления.

- Что вы умеете? - спросил он, раскуривая трубку.

- Я умею сочинять экспромтом стихи, - сказал Фердинанд.