Не искушай меня без нужды - Евгений Боратынский

Элизийские поля

Бежит неверное здоровье,И каждый час готовлюсь яСвершить последнее условье,Закон последний бытия;Ты не спасешь меня, Киприда!Пробьют урочные часы,И низойдет к брегам АидаПевец веселья и красы.

Простите, ветреные други,С кем беззаботно в жизни сейДелил я шумные досугиРазгульной юности моей!Я не страшуся новоселья;Где б ни жил я, мне все равно:Там тоже славить от бездельяЯ стану дружбу и вино.Не изменясь в подземном мире,И там на шаловливой лиреПревозносить я буду вновьПокойной Дафне и ТемиреНеприхотливую любовь.

О Дельвиг! слезы мне не нужны;Верь, в закоци@@тной сторонеПрием радушный будет мне:Со мною музы были дружны!Там, в очарованной тени,Где благоденствуют поэты,Прочту Катуллу и ПарниМои небрежные куплеты,И улыбнутся мне они.

Когда из та@@инственной сени,От темных Орковых полей,Здесь навещать своих друзейПорою могут наши тени,Я навещу, о други, вас,Сыны забавы и веселья!Когда для шумного похмельяВы соберетесь в праздный час,Приду я с вами Вакха славить;А к вам молитва об одном:Прибор покойнику оставитьНе позабудьте за столом.

Меж тем за тайными брегамиДрузей вина, друзей пиров,Веселых, добрых мертвецовЯ подружу заочно с вами.И там, чрез день или другой,Закон губительный ЗевесаВелит покинуть мир земной;Мы встретим вас у врат АйдесаЗнакомой дружеской толпой;

Наполним радостные чаши,Хвала свиданью возгремит,И огласят приветы нашиВесь необъемлемый Аид!

1821?* * *

Сей поцелуй, дарованный тобой,Преследует мое воображенье:И в шуме дня, и в тишине ночнойЯ чувствую его напечатленье!Сойдет ли сон и взор сомкнет ли мой,Мне снишься ты, мне снится наслажденье;Обман исчез, нет счастья! и со мнойОдна любовь, одно изнеможенье.

<1822>* * *

Тебе на память в книге сейСтихи пишу я с думой смутной.Увы! в обители твоейЯ, может статься, гость минутной!С изнемогающей душой,На неизвестную разлукуНе раз трепещущей рукойДрузьям своим сжимал я руку.Ты помнишь милую страну,Где жизнь и радость мы узнали,Где зрели первую весну,Где первой страстию пылали.Покинул я предел родной!Так и с тобою, друг мой милый,Здесь проведу я день, другой,И, как узнать? в стране чужойОкончу я мой век унылый;А ты прибудешь в дом отцов,А ты узришь поля родныеИ прошлых счастливых годовВспомянешь были золотые.Но где товарищ, где поэт,Тобой с младенчества любимый?

Он совершил судьбы завет,Судьбы, враждебной с юных летИ до конца непримиримой!Когда ж стихи мои найдешь,Где складу нет, но чувство живо,Ты их задумчиво прочтешь,Глаза потупишь молчаливо…И тихо лист перевернешь.

1819, <1826>* * *

Когда взойдет денница золотая,    Горит эфир,И ото сна встает, благоухая,    Цветущий мир,И славит все существованья сладость;    С душой твоейЧто в пору ту? скажи: живая радость,    Тоска ли в ней?

Когда на дев цветущих и приветных,    Перед тобойМелькающих в одеждах разноцветных,    Глядишь порой,Глядишь и пьешь их томных взоров сладость;    С душой твоейЧто в пору ту? скажи: живая радость,    Тоска ли в ней?

Страдаю я! Из-за дубравы дальной    Взойдет заря,Мир озарит, души моей печальной    Не озаря.Будь новый день любимцу счастья в сладость!    Душе моейПротивен он! что прежде было в радость,    То в муку ей.

Что красоты, почти всегда лукавой,    Мне долгий взор?Обманчив он! знаком с его отравой    Я с давних пор.Обманчив он! его живая сладость    Душе моейСтрашна теперь! что прежде было в радость,    То в муку ей.

1824 или 1825* * *

Окогченная летунья,Эпиграмма-хохотунья,Эпиграмма-егозаТрется, вьется средь народа,И завидит лишь урода —Разом вцепится и глаза.

<1827>* * *

Взгляни на лик холодный сей,    Взгляни: в нем жизни нет;Но как на нем былых страстей    Еще заметен след!Так ярый ток, оледенев,    Над бездною висит,Утратив прежний грозный рев,    Храня движенья вид.

Январь? 1825* * *

Прощай, отчизна непогоды,    Печальная страна,Где, дочь любимая природы,    Безжизненна весна;Где солнце нехотя сияет,    Где сосен вечный шум,И моря рев, и все питает    Безумье мрачных дум;Где, отлученный от отчизны    Враждебною судьбой,Изнемогал без укоризны    Изгнанник молодой;Где, позабыт молвой гремучей,    Но все душой пиит,Своею музою летучей    Он не был позабыт!Теперь, для сладкого свиданья,    Спешу к стране родной;В воображенье край изгнанья    Последует за мной:И камней мшистые громады,    И вид полей нагих,И вековые водопады,    И шум угрюмый их!Я вспомню с тайным сладострастьем    Пустынную страну,Где я в размолвке с тихим счастьем    Провел мою весну,Но где порою, житель неба,    Наперекор судьбе,Не изменил питомец Феба    Ни музам, ни себе.

Между 1 и 15 мая 1821* * *

Чувствительны мне дружеские пени,Но искренне забыл я ГеликонИ признаюсь: неприхотливой лениМне нравится приманчивый закон;Охота петь уж не владеет мною:Она прошла, погасла, как любовь.Опять любить, играть струнами вновьЖелал бы я, но утомлен душою.Иль жить нельзя отрадою иною?С бездействием любезен мне союз;Лелеемый счастливым усыпленьемЯ не хочу притворным исступленьемОбманывать ни юных дев, ни муз.

<1823>* * *

Я посетил тебя, пленительная сень,Не в дни веселые живительного мая,Когда зелеными ветвями помавая,Манишь ты путника в свою густую тень,    Когда ты веешь ароматомТобою бережно взлелеянных цветов, —    Под очарованный твой кров    Замедлил я моим возвратом.В осенней наготе стояли дерева    И неприветливо чернели;Хрустела под ногой замерзлая трава,И листья мертвые, волнуяся, шумели;    С прохладой резкою дышал    В лицо мне запах увяданья;Но не весеннего убранства я искал,    А прошлых лет воспоминанья.Душой задумчивый, медлительно я шелС годов младенческих знакомыми тропами;Художник опытный их некогда провел.Уны! рука его изглажена годами!Стези заглохшие, мечтаешь, пешеходСлучайно протоптал. Сошел я в дол заветный,Дол, первых дум моих лелеятель приветный!

Пруда знакомого искал красивых вод,Искал прыгучих вод мне памятной каскады;    Там, думал я, к душе моейТолпою полетят виденья прежних дней…Вотще! лишенные хранительной преграды,    Далече воды утекли,    Их ложе поросло травою,Приют хозяйственный в нем улья обрелиИ легкая тропа исчезла предо мною,Ни в чем знакомого мой взор не обретал!Но вот по-прежнему, лесистым косогором,Дорожка смелая ведет меня… обвал    Вдруг поглотил ее… Я сталИ глубь нежданную измерил грустным взором,С недоумением искал другой тропы.    Иду я: где беседка тлеетИ в прахе перед ней лежат ее столпы,    Где остов мостика дряхлеет.    И ты, величественный грот,Тяжело-каменный, постигнут разрушеньем,    И угрожает уж паденьем,Бывало, в летний зной, прохлады полный свод!Что ж? пусть минувшее минуло сном летучим!Еще прекрасен ты, заглохший Элизей,    И обаянием могучим    Исполнен для души моей.Он не был мыслию, он не был сердцем хладен,    Тот, кто, глубокой неги жаден,Их своенравный бег тропам сим указал,Кто, преклоняя слух к мечтательному шумуСих кленов, сих дубов, в душе своей питал    Ему сочувственную думу.

Давно кругом меня о нем умолкнул слух,Прияла прах его далекая могила,Мне память образа его не сохранила,Но здесь еще живет его доступный дух;    Здесь, друг мечтанья и природы,    Я познаю его вполне:Он вдохновением волнуется во мне,Он славить мне велит леса, долины, воды;Он убедительно пророчит мне страну,Где я наследую несрочную весну,Где разрушения следов я не примечу,Где в сладостной тени невянущих дубров,    У нескудеющих ручьев,    Я тень священную мне встречу.

Осень 1832* * *

Когда исчезнет омраченьеДуши болезненной моей?Когда увижу разрешеньеМеня опутавших сетей?Когда сей демон, наводящийНа ум мой сон, его мертвящий,Отыдет, чадный, от меня,И я увижу луч блестящийВсеозаряющего дня?Освобожусь воображеньем,И крылья духа подыму,И пробужденным вдохновеньемПрироду снова обниму?

Вотще ль мольбы? напрасны ль пени?Увижу ль снова ваши сени,Сады поэзии святой?Увижу ль вас, ее светила?Вотще! я чувствую: могилаМеня живого приняла,И, легкий дар мой удушая,На грудь мне дума роковаяГробовой насыпью легла.

1832* * *

Напрасно мы, Дельвиг, мечтаем найти    В сей жизни блаженство прямое:Небесные боги не делятся им    С земными детьми Прометея.

Похищенной искрой созданье свое    Дерзнул оживить безрассудный;Бессмертных он презрел – и страшная казнь    Постигнула чад святотатства.

Наш тягостный жребий: положенный срок    Питаться болезненной жизнью,Любить и лелеять недуг бытия    И смерти отрадной страшиться.

Нужды непреклонной слепые рабы,    Рабы самовластного рока!Земным ощущеньям насильственно нас    Случайная жизнь покоряет.

Но в искре небесной прияли мы жизнь,    Нам памятно небо родное,В желании счастья мы вечно к нему    Стремимся неясным желаньем!..

Вотще! Мы надолго отвержены им!    Сияет красою над нами,На бренную землю беспечно оно    Торжественный свод опирает…

Но нам недоступно! Как алчный Тантал    Сгорает средь влаги прохладной,Так, сердцем постигнув блаженнейший мир,    Томимся мы жаждою счастья.

<1821>* * *

О своенравная София!От всей души я вас люблю,Хотя и реже, чем другие,И неискусней вас хвалю.На ваших ужинах веселых,Где любят смех и даже шум,Где не кладут оков тяжелыхНи на уменье, ни на ум,Где, для холопа иль невеждыНе притворяясь, часто мыБраним указы и псалмы,Я основал свои надеждыИ счастье нынешней зимы.Ни в чем не следуя пристрастью,Даете цену вы всему:Рассудку, шалости, уму,И удовольствию, н счастью;Свет пренебрегши в добрый часИ утеснительную моду,Всему и всем забавить васВы дали полную свободу;И потому далеко прочьОт нас бежит причудниц мука,Жеманства пасмурная дочь,Всегда зевающая скука.Иной порою, знаю сам,Я вас браню по пустякам.Простите мне мои укоры;Не ум один дивится вам,Опасны сердцу ваши взоры;Они лукавы, я слыхал,И, все предвидя осторожно,От власти их, когда возможно,Спасти рассудок я желалЯ в нем теперь едва ли волен,И часто, пасмурный душой,За то я вами недоволен,Что недоволен сам собой.

<1823>* * *

Люблю деревню я и лето:И говор вод, и тень дубров,И благовоние цветов;Какой душе не мило это?Быть так, прощаю комаров!Но признаюсь – пустыни житель,Покой пустынный в ней любя,Комар двуногий, гость-мучитель,Нет, не прощаю я тебя!

<1828>* * *

В своих стихах он скукой дышит;Жужжаньем их наводит сон.Не говорю: зачем он пишет,Но для чего читает он?

<1821>* * *

Рука с рукой Веселье, ГореПошли дорогой бытия;Но что? поссорилися вскореВо всем несходные друзья!Лишь перекресток улучили,Друг другу молвили: «Прости!»,Недолго розно побродили,Чрез день сошлись – в конце пути!

<1825>* * *

Решительно печальных строк моихНе хочешь ты ответом удостоить;Не тронулась ты нежным чувством ихИ презрела мне сердце успокоить!Не оживу я в памяти твоей,Не вымолю прощенья у жестокой!Виновен я: я был неверен ей;Нет жалости к тоске моей глубокой!Виновен я: я славил жен других…Так! но когда их слух предубежденнойЯ обольщал игрою струн моих,К тебе летел я думой умиленной,Тебя я пел под именами их.Виновен я: на балах городских,Среди толпы, весельем оживленной,При гуле струн, в безумном вальсе мчаТо Делию, то Дафну, то ЛилетуИ всем троим готовый сгорячаПроизнести по страстному обету;Касаяся душистых их кудрейЛицом моим; объемля жадной дланьюИх стройный стан; – так! в памяти моейУж не было подруги прежних дней,И предан был я новому мечтанью!

Но к ним ли я любовию пылал?Нет, милая! когда в уединеньеСебя потом я тихо поверял,Их находя в моем воображенье,Тебя одну я в сердце обретал!Приветливых, послушных без ужимок,Улыбчивых для шалости младой,Из-за угла пафосских пилигримокЯ сторожил вечернею порой;На миг один их своевольный пленник,Я только был шалун, а не изменник.Нет! более надменна, чем нежна,Ты все еще обид своих полна…Прости ж навек! но знай, что двух виновных,Не одного, найдутся именаВ стихах моих, в преданиях любовных.

<1824>, <1826>* * *

Ты ропщешь, важный журналист,На наше модное маранье:«Все та же песня: ветра свист,Листов древесных увяданье…»Понятно нам твое страданье:И без того освистан ты,И так, подвалов достоянье,Родясь, гниют твои листы.

<1826>* * *

Мы пьем в любви отраву сладкую,    Но все отраву пьем мы в ней,И платим мы за радость краткую    Ей безвесельем долгих дней.Огонь любви, огонь живительный!    Все говорят; но что мы зрим?Опустошает, разрушительный,    Он душу, о@@бъятую им!Кто заглушит воспоминания    О днях блаженства и страдания,О чудных днях твоих, любовь?    Тогда я ожил бы для радости,Для снов златых цветущей младости    Тебе открыл бы душу вновь.

<1824>* * *

Приятель строгий, ты не прав,Несправедливы толки злые:Друзья веселья и забав,Мы не повесы записные!По своеволию страстейСебе мы правил не слагали,Но пылкой жизнью юных дней,Пока дышалося, дышали;Любили шумные пиры;Гостей веселых той поры,Забавы, шалости любилиИ за роскошные дарыМладую жизнь благодарили.Во имя лучших из богов,Во имя Вакха и Киприды,Мы пели счастье шалуновСердечно презря крикуновИ их ревнивые обиды.Мы пели счастье дней младых,Меж тем летела наша младость;Порой задумывалась радостьВ кругу поклонников своих;В душе больной от пищи многой,В душе усталой пламень гас,И за стаканом в добрый часЗастал нас как-то опыт строгой.Наперсниц наших, страстных девМы поцелуи позабыли,И, пред суровым оробев,Утехи крылья опустили.С тех пор, любезный, не поемМы безрассудные забавы,Смиренно дни свои ведемИ ждем от света доброй славы.Теперь вопрос я отдаюТебе на суд. Подумай, мы лиПеременили жизнь своюИль годы нас переменили?

<1821>* * *

Не бойся едких осуждений,Но упоительных похвал:Не раз в чаду их мощный генийСном расслабленья засыпал.

Когда, доверясь их измене,Уже готов у моды тыВзять на венок своей КаменеЕе тафтяные цветы;

Прости, я громко негодую;Прости, наставник и пророк,Я с укоризной указуюТебе на лавровый венок.

Когда по ребрам крепко стиснутПегас удалым седоком,Не горе, ежели прихлыстнутЕго критическим хлыстом.

<1827>* * *

Поэт Писцов в стихах тяжеловат,Но я люблю незлобного собрата:Ей-ей! не он пред светом виноват,А перед ним природа виновата.

1819, <1826>

Разуверение