Очарованный - Барбара Картленд

— Даже если Эдвард возьмет в кредит миллион фунтов стерлингов, — заявила Эльфа, — это не спасет тебя от замужества с герцогом.

— Я знаю… Я знаю, но я не… хочу быть герцогиней Линчестер! Я хочу жить только с Эдвардом в его уютном доме, только с ним вдвоем.

Голос Каролины был почти не слышен, в то время как слезы ручьем бежали по ее щекам и падали на платье.

— Послушай. Послушай меня, Каролина.

Эльфа встала перед ней на колени и взяла ее руки в свои.

— Я придумала, как спасти тебя, Каролина, но ты должна будешь в точности выполнить то, что я тебе скажу. Ты обещаешь?

— Я обещаю сделать все, что может привести к моему замужеству с Эдвардом.

— Очень хорошо. А теперь послушай меня…

Герцог Сильваниус Линчестер наблюдал, как карета его соседа, герцога Норталертона, выезжала из ворот замка. Затем он пересек холл и направился в кабинет, где обычно занимался своими делами.

Это была удобная, прекрасно спланированная комната, в которой было весьма немного книг, но зато все стены были увешаны картинами с изображением лошадей, которые герцог велел перенести сюда со всего дома. В основном это были полотна Стаббса, Сарториуса и Херринга, собранные одним из его предков. Перевесив их в одно место, герцог считал, что одну комнату он уже привел в порядок, и был намерен добиться такого же совершенства и в остальных.

Герцог во всем искал гармонию, хотя сам не признавался себе в этом. Он любил, чтобы все вокруг него было доведено до совершенства и радовало глаз и сердце.

Его раздражало, в каком виде ему оставили Честер-хауз его отец и дед. Это было весьма впечатляющее строение, законченное в 1750 году, представляющее собой прекрасный образец архитектуры георгианской эпохи, что признавали все, кто его видел. — Второго герцога Линчестера интересовали в жизни только женщины и лошади, да еще, пожалуй, путешествия, что стоило семье потери весьма крупных сумм денег и некоторых великолепных картин из фамильной коллекции. Оставшиеся от них пустые места на стенах были бездумно заполнены первыми попавшимися полотнами подходящего размера, которые перевесили из других комнат. Нынешний хозяин дома находил получившийся результат не только безвкусным, но и отвратительным.

Но теперь он мог делать все по своему желанию, и, хотя дом постепенно приобретал новый, приятный ему облик, молодой герцог понимал, что ему явно не хватает женской руки.

К несчастью, эту проблему можно было устранить, только разделив огромный дом с будущей женой.

Раньше Сильваниус был уверен, что не женится, понимая, что брак помешает ему вести веселую жизнь, к которой, он привык в Лондоне, а общение с одной женщиной помешает получать удовольствие от многих других.

Но теперь, даже без нажима со стороны родственников, он пришел к выводу, что настало время жениться и завести детей, и особенно наследника высокого титула и обширных поместий.

— Если будешь ждать слишком долго, ты станешь слишком старым, когда придет время учить своего сына стрелять и ездить верхом, — ворчливо сказала ему бабушка во время их последней встречи.

Сильваниус ничего не ответил, и она добавила:

— Меня повергает в уныние мысль, что фамильные бриллианты Линчестеров перестанут сверкать, а жемчужины потеряют свой цвет, потому что они не будут касаться теплой женской кожи.

Герцог рассмеялся, но понял, что его бабушка говорит вполне серьезно.

Позднее, когда Сильваниус думал об этом, то никак не мог себя представить женатым в том социальном мирке, где он царствовал и где изредка, если вообще это случалось, увлекался какой-нибудь девушкой. Хотя он встречал их множество, скучных и томных, вызывающих у него лишь снисхождение.

На балах, которые он сам давал и посещал, гостьи подбирались с особой тщательностью и по определенному принципу: они должны быть не только красивыми, но и интересными женщинами. И, по мнению герцога, они должны были обладать как минимум еще двумя качествами — очарованием и колдовскими чарами!

Это именно то, что он находил в изысканных опытных красотках, которые стреляли в него глазками из-под полуопущенных длинных ресниц, кокетливо складывая губки и давая понять, что они, так же как и он, готовы к сумасшедшему любовному приключению.

Герцог отлично знал правила этой трудной охоты за его деньгами, азарт погони и нелегкие жертвы. Охоты тем более увлекательной, что она не приводила ни к чьей гибели.

Однако всякое правило имеет исключение.

Женщины, с которыми сталкивала герцога жизнь, обычно теряли с ним не только рассудок, но и сердце.

Размышляя о своей жизни, Сильваниус часто задумывался, почему, когда женщины страстно, до полной самоотдачи в него влюбляются, ему через весьма краткое время становится с ними скучно и тревожно.

Сильваниус не понимал, почему у него вдруг иногда пропадало всякое желание общаться с ними и он начинал оглядываться вокруг себя в поисках нового интересного лица.

Герцог пришел к выводу, что это происходит оттого, что он всегда заранее знает, что они скажут и сделают, все их ужимки и кокетство — все, что он уже видел множество раз.

И, по большому счету, ему давно хотелось положить конец этим однообразным кратким интрижкам и забыть о них.

Но на практике это было не так просто сделать: влюбленные женщины продолжали домогаться его, утомляя мольбами и слезами.

Наконец ему все отчаянно надоело и герцог стал задаваться вопросом, стоит ли вообще терять на это время.

Он любил женщин, по крайней мере он так думал, так же как и лошадей, и не мог себе представить жизни без тех и других. Ему также хотелось иметь детей.

Недавно ему пришла в голову мысль, что он научит своего сына, если он у него будет, любить родное гнездо, заботиться о нем и поддерживать Честер-хауз в надлежащем виде.

Герцог научит сына охоте на лис с фокстерьерами, мастером которой он считался, и с ранних лет начнет заниматься с ним стрельбой, чтобы тот стал таким же великолепным стрелком, как и он сам.

Он также научит его рыбной ловле. Сначала на близлежащем озере, а потом повезет сына в Шотландию, от посещения которой у него с детства остались восхитительные воспоминания. Он ясно помнил радость, испытанную им в двенадцать лет, когда он вытаскивал своего первого лосося.

Предложение герцога Норталертона жениться на его дочери Каролине сначала привело его в недоумение. Между тем, чем дольше он об этом думал, тем больше ему казалось, что это станет удовлетворительным решением проблемы, которая его волнует в последнее время.

Сильваниус вспомнил рассказы, будто леди Каролина Алертон очень красива, и вспомнил, хотя не был в этом уверен, что, кажется, видел ее во время охоты.