Неожиданный английский. Размышления репетитора – Тетрадь II — - Кирилл Шатилов

Дальнейшее вскрытие английских идиом показывает, что наш всем известный «скелет в шкафу» – это тоже залётная птица с Британских островов. В том же значении: спрятанная подальше от посторонних глаз позорящая кого-то тайна. Только англичане говорят не просто шкаф, а сервант – A Skeleton In The Cupboard. Вместо серванта часто фигурирует также гардероб (closet). В Англии вплоть до 1832 года считалось преступлением использовать человеческие трупы для медицинских исследований. Официально. Потому что неофициально врачи этим, разумеется, постоянно занимались. Только скелеты им приходилось прятать. Когда закон отменили, по Британщине прокатилась эпидемия осквернения могил, особенно свежих, содержимое которых продавалось ворами всё тем же жрецам науки. Полученные таким образом «материалы» также скрывали подальше от публики. Сама же идиома была, как считается, впервые использована в 1845 году знаменитым писателем Уильямом Теккереем.

Если ваш «скелет в шкафу» будет обнаружен, вы окажетесь Cut To The Quick, то есть эмоционально задеты. По-русски мы так и говорим: «задеть за живое». Что на все 100% соответствует английскому, поскольку, имейте в виду, слово quick (быстрый) и the quick в современном языке потомков Байрона – это далеко не одно и то же. Оказывается, в древнеанглийском было слово cwicu, которое означало… «живое». Поэтому когда раньше англичанин говорил, что он cut to the cwicu, он мог иметь в виду, что его серьёзно ранили острым предметом.

Довольно часто в связи с происходящими то здесь, то там волнениями англичанам приходится говорить (а нам слышать) слово havoc. Обычно оно употребляется в выражении to Cry Havoc, что означает «разрушать», «сеять смуту». При всей чудаковатости английского языка, бросается в глаза подозрительная «не-английскость» этого самого havoc. И действительно, первоначально это был havot – старофранцузское слово, означавшее «разбой». В XIII веке оно приобрело английскую огласовку и сменило конечное непроизносимое «т», на «к». Крик военачальника «Havoc!» солдаты обожали, поскольку он означал, что битва выиграна, и можно приступать к грабежу. В 1386 Ричард II запретил его под страхом смерти, однако позже он был воскрешён «Шейкспиром» и таким образом оказался в широком употреблении. Кстати, если вас по-прежнему смущает, что я пишу не Шекспир, а ШеЙкспир, милости прошу почитать мои рассуждения на эту тему на сайте shakspeare.jimdo.com.

По тем же причинам, что описывались выше, вы можете часто услышать, что какой-нибудь преступник находится At Large, то есть в бегах. Памятуя о том, что quick – это не только quick, вы вольны предположить, что large в данном случае – это не обязательно «большой». И будете правы. Здесь тоже постарались французы, у которых есть выражение prendre la large, означающее «выйти в открытое море».

Для того, чтобы сбежать из тюрьмы, преступнику (или невинному, туда посаженному) приходится, если он англичанин, «воспользоваться буханкой» (Use His Loaf). Потому что слово loaf мы ещё со школьной скамьи (кто учился, разумеется) знаем по сочетанию a loaf of bread (буханка хлеба). Думаете, снова виноваты французы? Нет. На сей раз в создание идиомы вмешались коренные лондонцы, которые говорят на своём рифмованном слэнге, известном как «кокни». А на кокни loaf of bread – это всего лишь эквивалент слова head (голова).

Если вы смотрите современные сериалы (да простит меня читатель за постоянные к ним отсылки, хотя для вживания в чужую языковую среду лучшего средства придумать трудно, в оригинале, разумеется), то вам наверняка резало слух употребление героями к месту и не к месту прилагательного funny (забавный). Разговаривают, скажем, между собой два юриста или банкира с Уолл-стрит, и вдруг в их разговоре проскальзывают какие-то «забавные деньги» или «забавное правительство», или «забавная война», или что-нибудь ещё, что по определению забавным быть не должно. Знайте: вы просто ослышались. Потому что речь идёт о слове Phoney (дутый, фальшивый). Этимология его крайне интересна и поучительна. Оказывается, «фонья» (пишется fainne) на гаэльском, то бишь ирландском, означает «круг, кольцо». В XVIII веке ирландские золотые кольца делались практически так же, как нынче делаются таиландские: из меди, с лёгкой позолотой. К 1811 году англичане этот фокус раскусили и стали называть эти кольца (а потом и любую подделку) «фони».

Идиома, означающая «безнаказанный», «невредимый» (Scot Free) на первый взгляд уводит к соседям ирландцев – шотландцам. Но это лишь на первый взгляд. Поскольку дело тут не в Scotland (Шотландии), а вовсе даже в Скандинавии. Говорят, что именно там в несчастливом XIII веке (хотя кто-то говорит, что уже в X) ввели муниципальный налог – scot, точнее, skat. Освобождены от него были только крестьяне. В Британии его отменили лишь в ходе Вестминстерских выборных реформ 1836 года. По другой версии, владельцы трактиров средневековой Англии вели учёт выпивки своих клиентов на грифельной доске, которая в то время тоже назвалась scot. Так что если кому-то удавалось улизнуть из заведения, не заплатив, это называлось going scot free.

Ещё один английский способ не попасть в беду – держаться (или держать что-нибудь) At Bay. Буквально это означает «у лавра», а вовсе не «в бухте», как можно было бы подумать. Говорят, ещё в Античности (если таковая была) люди заметили, что лавровое дерево обладает защитными свойствами, в частности, в него никогда не бьёт молния. Отсюда, вероятно, и ношение именно лавровых венков (или хотя бы листьев) воинами, желавшими остаться неуязвимыми в бою. Во время великой чумы в Лондоне 1665 года горожане пользовались тем же проверенным веками средством. Интересно заметить, что если в этой идиоме заменить глагол keep at bay (держать) на be at bay (быть), то значением всего выражения поменяется на «оказаться в безвыходном положении»).

Если англичанин назвал вас «настоящим кирпичом» (Real Brick), не вздумайте обижаться, ибо он вас похвалил как человека, на которого можно положиться. Выражение это, миновавшее русский язык, пришло к англичанам из античной Спарты, где в то время правил царь Ликург. Говорят, ему не удалось возвести прочные стены вокруг своего царства-государства, что в то время было принято. Когда ему по этому поводу задали нелицеприятный вопрос (Где деньги, Зин?), он красноречиво указал на своих солдат и гордо ответил: «Стена у меня есть. И каждый из них – в ней кирпич».

Чуть менее безобидно стоит воспринимать выражение Eat Your Heart Out (буквально, «выешь своё сердце»). Англичане считают эту фразу остроумной и применяют, когда хотят поддеть собеседника, мол, ты не можешь этому не позавидовать. В прошлом веке её можно было часто услышать в еврейских кругах, связанных с шоу-бизнесом, хотя, как считается, родилось оно веков на 25 раньше, когда Пифагор будто бы сказал «Не ешьте своё сердце» в смысле «Не тратьте жизнь на лишние беспокойства». Мне остаётся лишь к нему присоединиться.

Раз уж мы заговорили о греках, грех не вспомнить ещё одну английскую идиому – To Hang By A Thread, соответствующую нашей «висеть на волоске». Правитель Сиракуз, Дионисий Старший, не в пример нашим нынешним «лидерам», осерчал на придворного по имени Дамокл, который уж слишком рьяно лизал ему задницу (сорри). Чтобы напомнить Дамоклу о том, как зыбко его положение, он повелел привязать к потолку меч и во время очередного пира усадил подхалима прямо под ним. Таким образом, на волоске висел не только меч, но и жизнь самого Дамокла. Поведал нам эту историю не кто иной как Цицерон, демонстрируя, что и его собственные привилегии, увы, не вечны. Нынешние правители почему-то об этом стараются не думать, а зря…

Как тут ни вспомнить ещё одно выражение, пришедшее из Греции. Я имею в виду слово «малодушие», которое англичане красиво оформили в виде «печени цвета лилии» (Lily Liver). Отсюда труса принято называть Lily Livered. Оказывается, пошло оно от древней традиции перед важной битвой приносить в жертву животное, печень которого и являлась главным знамением. Если она оказывалась красной и кровавой, всё в порядке, можно вступать в бой. Если же бледной (цвета лилии), блин, да ну нафиг… Короче говоря, в античности считали, что белизна печени соответствует трусости её обладателя.

Следуя античному сатирику Лукиану, мы привыкли «из мухи делать слона», а англичане «гору из кротовой норки» (A Mountain Out Of A Molehill). Почему так? Ответ весьма примечателен и показывает, что пути языка неисповедимы. Оказывается, в 1548 году Николас Удалл (между прочим, автор первой комедии на английском языке) написал в одной из своих работ, мол «греческие софисты умели за счёт своей плодовитости сделать из мухи слона, а из кротовой норы – гору». Про слона и муху англичане впоследствии напрочь забыли, а нора и гора прочно вошли в обиход. Мы же с вами сделали ровно наоборот. Бывает же!