Особо опасная статья - Вячеслав Денисов

Ребенка у таких людей, как Кайнаков, крадут не для того, чтобы убить в лесу. Как правило, такое случается в том случае, когда возникает необходимость заставить папу сделать то, что при обычных обстоятельствах он ни за что бы не сделал. Сейчас у похитителей идет организационный процесс: похищенное дитя нужно пристроить, не напугать, замести следы и сжечь оранжевые «Жигули». Звонок на этот, под старину, телефон в гостиной последует лишь после того, как будет доподлинно выяснено главное – предприятию по похищению ребенка ничего не угрожает.

На все Кряжин отвел два-три часа. Через этот период времени неизвестные начнут терроризировать домашний и мобильный телефоны Кайнакова по полной программе. А сейчас даже нечего думать о том, чтобы предпринимать какие-то решительные действия. То, что нужно для бумаг и очистки совести, уже сделано: объявлена операция «Перехват» (спустя час после похищения ребенка из школы), посты ГИБДД ориентированы на розыск оранжевой «двойки», а опера в штатском – на поиск двоих мужчин, передвигающихся с ребенком девяти лет. Особые приметы мальчика – рыжие, как пионерский костер, волосы. Кряжин – весьма умный человек и весьма опытный следователь понимал, что только полный идиот может предположить, что эти мероприятия дадут хоть какой-то результат. Лишь заблокируют механизм работы дежурных частей Центрального административного округа. Уже сейчас в «дежурках» сидят человек сорок рыжих мужиков, а также сотни три детей, найденных милиционерами на улице. Рыжие бабы с детьми, старики с девятилетними внуками на прогулке – все они скоро будут в дежурных частях. Милиция в таких случаях работает безукоризненно.

Но даже неопытный следователь первого года службы вряд ли допустит, что в результате вышеуказанных мероприятий можно задержать людей, похитивших ребенка одного из самых богатых людей Москвы. Кайнаковых Коль воруют не для того, чтобы потом ходить с ними по городу. Их крадут наверняка, начав разрабатывать операцию за полгода до начала ее реализации.

– Это кто? – спросил Кряжин, прижимая палец к стеклу на рамке.

– Да какая разница, кто это?! – взвилась Ангелина Викторовна. – Это вице-мэр столицы! Полагаете, что он причастен к похищению?!

– А это вы рядом, да?

– Я, – скрипнув зубами, ответил Кайнаков-старший. – Умоляю, займитесь своими обязанностями.

Кряжин прошелся вдоль ряда звериных голов, взглядом бывалого охотника оценил оружие и покачал головой.

– Скажите, у вашего ребенка есть заболевания, требующие постоянного медикаментозного вмешательства?

– Что он спросил? – Жена вонзилась в супруга огненным взглядом.

– Он спросил, болеет ли Коля.

– Нет, – не отрывая взгляда от нескончаемого ряда фотографий главных действующих лиц страны, возразил следователь, – я поинтересовался, имеет ли он заболевания, при которых ему необходимо систематически принимать лекарства.

– Зачем вам это? – выдохнул Кайнаков.

– Когда вам позвонит неизвестный и начнет диктовать свои условия, вы откажетесь от них, настаивая на том, что, пока ваш сын не скажет, какого цвета таблетки ему давали и сколько капель капали на ложку, вы сотрудничать с неизвестным не станете. И назовете наименования медикаментов. Лекарства им в этом случае купить придется, так как им неизвестно, скажем, какого цвета и какой формы таблетки, поддерживающие ребенка в период лейкемии. Лекарства им купить придется обязательно; раз так, то они ему их обязательно дадут. Ибо было бы глупо убивать того, кого вы в любой момент можете затребовать к телефону. А это, – Кряжин воткнул фото в нижнем ряду, – Кассиус Клей, что ли?

Ангелина Викторовна моргнула левым глазом. Скорее это был тик, возвещающий о том, что она приходит в себя. Авторитет человека, бесшабашно разгуливающего по их гостиной, стал заметно давить на хозяев.

– Простуда у него в прошлом месяце была, – пробормотала женщина. – Сопли, глаза слезились. Но он уже месяц, как здоров.

– Это хорошо, – заметил Кряжин, – что простуда миновала. А я и не знал, Альберт Артурович, что Кассиус Клей интересуется сделками по продаже угля.

– Это не он интересуется сделками по продаже угля, это я интересуюсь боксом, – бросил Кайнаков.

Кряжин с руками, погруженными в карманы, продолжал мерить шагами бесчисленные метры помещения и разговаривал сам с собой.

– Звонок будет обязательно. И сердечные родители тут же начинают орать в трубку, как оглашенные: «Дай трубку сыну, я хочу слышать его голос!» На самом деле это глупый поступок, потому что такой вопрос очевиден. Поэтому умные люди похитителям сразу говорят о лекарствах, если это необходимо, и предупреждают о том, что последующие сеансы связи будут начинаться и заканчиваться разговором с ребенком. И только в этом случае сделка может состояться. А наиболее умные люди в таких случаях говорят следующее: «Ты взял у меня самое дорогое, что у меня есть. Убив это, ты совершишь огромную глупость, потому что теперь мне терять уже нечего. А потому я найду тебя без ментов, негодяй, – говорю это при ментах, – и дело твое швах. Изворачивайся, как хочешь, но чтобы во время всех наших разговоров ребенок был с тобой. И не говори мне, что в случае моего упрямства ты начнешь посылать мне ребенка по частям. Это неактуально и пахнет примитивизмом». А звонок обязательно будет.

В комнате слышалось лишь шуршание мягких подошв туфлей следователя.

– Вы в Германию зачем летали? – вдоволь находившись по необъятному помещению, следователь вернулся в кресло и снова занялся папкой.

Кайнаков вынул из коробки на стеклянном столике тонкую сигару и щелкнул ножницами. Еще мгновение – и от длинной лучины под трехметровый потолок поползло облачко густого дыма.

– Германия занимает не последнее место в рейтинге производства и продажи каменного угля. Рурский бассейн, если вы понимаете, о чем я говорю. Я летал в Рур по приглашению немецких коллег.

Потом Кряжин задал еще три вопроса, а Кайнаков на них ответил. Поскольку вопросы задавались в логической последовательности по отношению к полученным ответам, пояснения Альберта Артуровича можно было объединить в короткий рассказ.

Месяц назад от одного из сопредседателей корпорации «Рур», что на востоке ФРГ, к президенту «Транс-Уголь» поступило приглашение для посещения указанной страны. Цель – обмен опытом по добыче угля. Там же предполагалось определить сферы деятельности, в которых были бы заинтересованы обе стороны. Корпорация «Транс-Уголь» – серьезное предприятие мирового значения, и от ее политики в том числе зависят доходы и будущее остальных разработчиков этого вида топлива. На совещании Кайнакову поступило предложение объединить «Рур» с «Транс-Углем» и этим укрепить позиции двух корпораций. Объединение означало монополию и, как следствие, увеличение прибыли. Вчерашним числом Альберт Артурович подписал договор о намерениях и взял короткий тайм-аут для принятия окончательного решения.

Весть о том, что его сын похищен неизвестными, застала Кайнакова в Шереметьево, как только Альберт Артурович выехал с территории, прилегающей к терминалу.

– Кто знал о вашей командировке в Германию? – Кряжин пожевал губами, отмахнулся от наплывающей на него занавеси дыма и с чистой совестью вынул из кармана пачку «Лаки Страйк».

– Все, – нервно усмехнулся, разведя руками, Кайнаков. – Когда президент летит в командировку, об этом знает даже секретарь директора дочерней компании в Иркутске!

– Это смотря какой президент, – оторвался от записей следователь, – и смотря чего. А кому могла помешать ваша сделка с «Руром»?

На лице Кайнакова появилось обезображенное ехидством веселье.

– Тоже всем. Какую компанию в России и за рубежом не назовете, всем эта сделка была не на руку. Пытаетесь вычислить вероятное направление удара? Компас представляете? Так вот, с каждого румба по три раза.

Странный разговор происходил в одном из домов жилого комплекса «Алые паруса». Человек, у которого похитили сына, разговаривал с вызовом и заставлял следователя, пришедшего к нему на помощь по его же вызову, тратить время на обдумывание совершенно ненужных деталей. Сам же следователь, покуривая в квартире, лишившейся наследника, представлял собой живой образчик уставшего от исполнения должностных обязанностей чиновника.

Кряжин ждал Саланцева.

Ангелина Викторовна вдруг тонко завыла. Заголосила, вытянув губы трубочкой, как обиженный щенок.

– Вы его никогда не найдете… Он пропал… Мой мальчик пропал навсегда…

– Геля, не нужно, – гладил ее по голове, косясь на следователя, Кайнаков. – Мужайся, Геля… Я верю, он жив.

Она уже почти поверила мужу, но тут вмешался Игорь Сидельников, старший оперуполномоченный МУРа, капитан милиции, невозмутимый человек.

– Вы вот, женщина, – сказал Игорь, – напрасно так плохо отзываетесь о наших способностях. И потом, преступления против детей со стороны властей в отношении лиц, их совершивших, всегда карались особо жестоко.