Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— ВГИК? — растерянно переспросил Рязанов, первый раз в жизни слыша эту аббревиатуру.
— Ну Институт кинематографии! — воскликнул знакомый. — Неужели не знаешь? Там несколько факультетов, я хочу пойти на экономический. Буду организатором кинопроизводства.
Рязанов в те годы не особенно интересовался кинематографом, но на авось решил попытать счастья именно в этом институте. Оказалось, что во ВГИКе помимо экономического имеются также операторский, художественный, актерский и режиссерский факультеты. Организация производства заведомо казалась Рязанову слишком скучной деятельностью. Желающие стать операторами должны были принести на экзамен свои фотоработы, которых у Эльдара не было. Также Элик не умел рисовать, а посему и художественный факультет ему не подходил. Опытом участия в самодеятельности и вообще склонностями к лицедейству Рязанов тоже не мог похвастаться. Значит, отпадало и поступление на актерский.
Оставался лишь режиссерский факультет, где требовалось всего лишь предъявить свои литературные опыты. А дома у Рязанова как раз целая тетрадь стихов, хоть и подражательских, но все-таки не совершенно бездарных.
Дальнейшая судьба Эльдара Рязанова решилась, таким образом, внезапно, случайно и в мгновение ока. Вскоре он уже первым приступом штурмовал стены ВГИКа, старательно сочиняя рецензию на довоенный фильм Александра Зархи и Иосифа Хейфица «Депутат Балтики». За нее он получил тройку, но этого было достаточно для допуска ко второму туру. Там абитуриентам было предложено выбрать несколько записей из рассказа Чехова «Жалобная книга» и охарактеризовать людей, которые эти записи оставили. Рязанов вновь обратился к своему дару подражательства — и написал три прозаических фрагмента «под Чехова». За эту работу он уже получил «отлично».
Последним и главным экзаменом было собеседование, на котором, как пугали друг друга поступающие, могли «спросить что угодно — и попробуй не ответь». Ходил слух, что почти всем кандидатам в кинорежиссеры задают вопросы о живописи — и тот, кто в ней не разбирается, немедленно «засыпется». Рязанов прислушался к этим прогнозам — и впервые в жизни отправился в картинную галерею. В Третьяковке была выставка Репина, которую Эльдар добросовестно осмотрел.
Один из первых вопросов среди тех, которые на собеседовании задал Рязанову знаменитый ленинградский режиссер Григорий Козинцев (именно он набирал в этом году курс), был такой:
— Сколько человек изображено на картине Репина «Не ждали»?
«Какое спасительное совпадение!» — подумал Рязанов, напряг память и уверенно ответил:
— Шесть.
На самом деле там было семь человек — смутно обозначенную на заднем плане фигуру, выглядывающую из-за двери, Рязанов упустил из виду.
Еще раньше Козинцев спросил Элика, что тот читал. Рязанов нахально ответил, что для своего возраста он читал довольно много. В комиссии засмеялись.
Затем абитуриенту было предложено прослушать музыкальный фрагмент и описать свои впечатления. В бессловесной музыке Эльдар тогда не разбирался — и прослушанная композиция не вызвала в нем ни мыслей, ни чувств. Но он вяло пробубнил что-то про море и блуждающий по нему корабль: такую, мол, картину навеяла мне эта мелодия.
Напоследок Козинцев с кислым видом предложил Рязанову на ходу сочинить рассказ, который заканчивался бы фразой «Который час?».
— Смешной рассказ? — уточнил Эльдар.
— Какой хотите. Не важно.
Элик вспомнил собственный подъезд и квартиру на пятом этаже и сымпровизировал следующее: «Вот по обшарпанной лестнице на пятый этаж бредет усталый почтальон. Лифт не работает — война. Почтальон поднимается. Он запыхался. Он уже немолод. Он позвонил в дверь. Из квартиры вышел старик. Почтальон вручил ему письмо. Старик посмотрел на конверт: на обратном адресе значилась полевая почта его сына. Но адрес был написан чужой рукой. Старик взял письмо и вернулся в комнату. В комнате сидела старуха. Он сказал:
— Письмо пришло!
Старик вскрыл конверт и прочитал, что их сын погиб смертью героя. Старик выронил из рук листок бумаги и спросил:
— Который час?..»
После этого Рязанова приняли, хотя и условно. Это означало, что, если он никак не проявит себя в первом семестре и не сможет как следует сдать первую сессию, его отчислят. Иными словами, Рязанов изначально стал считаться одним из наиболее вероятных кандидатов на скорое выдворение из института. Но принятие в институт, пусть даже с такой оговоркой, все равно необычайно воодушевило Элика. То была уже вторая значимая победа в его жизни после сдачи экстерном выпускных школьных экзаменов.
В дальнейшей творческой деятельности Рязанову предстоит одержать десятки громких побед, но пока он об этом еще не думает. В начале осени 1944-го все мысли шестнадцатилетнего вгиковского первокурсника по-прежнему — о морских путешествиях. Однако очень скоро планы и мечты Эльдара кардинально изменятся, и на всю оставшуюся жизнь его пленит десятая муза.
В один год с Рязановым на режиссерский факультет ВГИКа поступил Василий Васильевич Катанян — сын известного литературоведа и пасынок еще более знаменитой Лили Брик. Катанян станет лучшим другом Эльдара Рязанова на всю жизнь, получит известность как режиссер-документалист, а в постсоветское время прославится и как автор биографических книг. Катанян постоянно вел любопытнейший дневник, опубликованный уже после его смерти, в 2001 году, под названием «Лоскутное одеяло». Благодаря начальным страницам этой книги у нас есть возможность зримо представить, как именно, в какой обстановке учился Рязанов, как проводили время, о чем говорили он и его сокурсники. Краткие характеристики всем им Вася Катанян дал в своем дневнике уже в самые первые дни учебы:
«Стасик Ростоцкий, фронтовик, с протезом ноги. Красивый интеллигентный парень, улыбчатый, но серьезный. Говорит бесконечные монологи и не слушает собеседника. Знаком с Эйзенштейном.
Виллен (Виля) Азаров, симпатичный, знает немецкий (в детстве жил в Германии) и множество голливудских фильмов, и кто где играет, словно они его родственники.
Веня Дорман. Любит шутить, его отец композитор, он написал „На карнавале музыка и краски…“, что исполняет Изабелла Юрьева. Оказывается, я Веню видел еще в 1942 году в Омском цирке, он выступал мальчиком-феноменом: ему говорили помножить 457 399 на 512 073 и он тут же отвечал — сколько. Я его узнал, он мало изменился, так как очень курчавый.
Галя Лебедева — восторженная дура.
Вася Левин — огромный блондин-хохотун, часто причмокивает, прежде чем сказать что-либо.
Зоя Фомина — уже училась в каком-то институте, но потом перешла во ВГИК. И веселая, и серьезная, и умная. Аккуратная и дисциплинированная, но в то же время компанейская.
Галя Минайченкова. Странно смеется, симпатичная, выбрали ее старостой, у всех стреляет папиросы, говорит: „Не будь жмотом (вместо ‛пожалуйста’), дай закурить“. Покрывает нас при прогулах.
Эльдар Рязанов. Самый юный из нас. Смешливый, компанейский. Феноменальная память, стихи запоминает с ходу. Тоже стал говорить: „Не будь жмотом“.
Ира Чистякова. Интеллектуалка, любит формулировать. Когда смеется, то краснеет. С ней интересно разговаривать. Страшная судьба: отца ее зарезали, когда мама была беременна. А в
- Кино и все остальное - Анджей Вайда - Биографии и Мемуары
- Безбилетный пассажир - Георгий Данелия - Биографии и Мемуары
- Безбилетный пассажир - Георгий Данелия - Биографии и Мемуары
- Николай Георгиевич Гавриленко - Лора Сотник - Биографии и Мемуары
- Книга воспоминаний - Игорь Дьяконов - Биографии и Мемуары
- Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера - Том Шон - Биографии и Мемуары / Менеджмент и кадры / Кино
- Рассказы о М. И. Калинине - Александр Федорович Шишов - Биографии и Мемуары / Детская образовательная литература
- Великая и Малая Россия. Труды и дни фельдмаршала - Петр Румянцев-Задунайский - Биографии и Мемуары
- Прожившая дважды - Ольга Аросева - Биографии и Мемуары
- Георгий Юматов - Наталья Тендора - Биографии и Мемуары