Карусель сансары - Юрий Мори

тембру.

Голос был не его. Тонкий, мальчишеский, да ещё срывающийся, будто перед этим пришлось пробежать с километр. Руки между тем ощупали плечи, почему-то очень худые, с торчащими из-под кожи валиками костей, перекладины ключиц.

Что-то было не так. Даже нет – всё было не так, но в чём отличия Мякиш сразу сказать бы не смог. Пальцы провели по длинному разрезу на боку футболки. Тем самым ножом? Вероятно, так. Но ни крови, ни чувства жжения, расползающегося по сторонам. Не удержался, сунул палец в прореху, дотронулся до неприятно холодного тела – никаких следов раны. И выступающие рёбра, как у африканских детей после вечного голода.

– Ничего не понимаю, – вновь сказал он вслух неприятным даже самому тонким голосом, в котором только иногда возникала на краях согласных нарождающаяся хрипота.

Слегка качало, будто некто невидимый пытался вновь погрузить его в сон. В сон или в небытие? Стоило бы открыть глаза, чтобы разобраться.

– Чего ты там шебаршишься? – грубовато поинтересовался тот самый кто-то, раскачивающий невидимую постель Мякиша. – Скоро приедем, не переживай. Давай, залётные!

Это уже не ему? Наверное.

В ватной темноте что-то всхрапнуло, фыркнуло, постель вновь качнуло. Пора было разбираться, что вообще происходит.

Он открыл глаза и увидел предрассветное небо. Звёзды уже замыло, а солнце пока не поднялось, вот и висела над Мякишем и его спутником белёсая дымка, прочерченная полосами чего-то розовато-фиолетового. Одуряюще пахло нагретой сухой травой, остро тянуло потом от затянутой в линялую бесцветную джинсовку гигантской спины – краем глаза он видел её впереди, а дальше… Наверное, это лошади. Мякиш таких больших не видел никогда, но, возможно, это просто обман зрения. От них остро тянуло ароматами мочи и чего-то дикого, как в зоопарке.

– Где я? – пискнул он.

Возница громко чмокнул губами, отчего левая из двух лошадей вновь фыркнула, и обернулся к лежащему на копне сена. Глянул, ответил и вновь повернулся спиной.

– Очухался? Вот и славно. Да скоро приедем, – повторил он. – Где ты, где ты… Здесь! Никто никогда и сказать-то толком не может, где он, так что ты не одинок в своём непонимании.

Был этот человек огромен и странен. Казалось, никогда не чёсанная грива чёрных с сединой волос сливалась со столь же густой и спутанной бородой, нависающей над тускло блеснувшими в утренних сумерках пуговицами куртки. Глаза, глубоко запрятанные под мощными бровями, смотрели со смешанным чувством: были там и сочувствие, и некая бесшабашная удаль, и лёгкое безумие, и вечная усталость. Могучий мужик. Но… какой-то он огромный, несуразно большой. Великан.

Возница взмахнул рукой с зажатыми в кулак поводьями, телега подпрыгнула на кочке и пошла ещё быстрее.

– Вас как зовут? – спросил спину Мякиш. Не то, чтобы его это сильно интересовало, но с чего-то разговор нужно было начинать.

– Харин меня кличут, – уже не оборачиваясь, откликнулся тот. – В этих краях меня все знают. И даже немного любят.

Харин и Харин, фамилия незнакомая, но нельзя же знать всех людей на свете. Зато гиганту она подходила как нельзя лучше.

Мякиш с трудом сел: опираться на сено было ужасно неудобно, руки проваливались, а дно нащупать не удавалось. Сел и осмотрелся. Ощущения не подвели – он находился на телеге, которую довольно шустро волокли по грунтовке две здоровенные лошади, которыми и рулил этот косматый великан. По обе стороны дороги простирались запущенные поля, на которых росло всё подряд, без человеческого пригляда. Вон уже и кусты полезли над травой, торчала невдалеке пара деревьев, скоро когда-то изведённый людьми лес отвоюет всё назад.

В нескольких сотнях метров левее по ходу телеги в предрассветной полумгле темнело нечто угловатое, давно проржавевшее, от чего отходили уткнувшиеся в заросли травы кривые трубы, похожие на безвольно раскинутые руки. Что-то сельскохозяйственное, не иначе.

– Так куда… – начал было Мякиш, но замолчал. Очень уж пискляво выходило, даже говорить противно.

– Туда! – поняв с полуслова, махнул вперёд свободной от поводьев рукой великан. – Да не ссы, пацан, всё хорошо будет.

Пацан? Мякиша словно окатило холодной водой. Да-да, вот же в чём дело! Вот ответ на все странности, которые он успел заметить. Большие, не по размеру штаны, из-под которых и ступней-то не видно, свисающие до локтей рукава футболки, а главное – ощущение своей малости и незаметности, как в детстве.

Он вытянул руку и рассмотрел её внимательно: худющая, с тонкими ломкими пальцами и синими прожилками вен под покрытой мурашками кожей. Его рука, точно, его, но он такую лет двадцать не видел.

Хотелось то ли плакать, то ли кричать. То ли вовсе – спрыгнуть с телеги и, не обращая внимания на путающиеся штанины, бежать обратно, туда, откуда… А куда?

Мякиш обернулся. Далеко-далеко, на пределе видимости, в дымке ускользал поезд длинной чёрной гусеницей, на которой временами вспыхивали огоньки. Это и были искры, которые привиделись ему, когда он приходил в себя? Или нет?

Он молча согнулся, подворачивая штаны. Обуви не было. Пошевелил босыми грязными ногами, сжал насколько мог пальцы, разогнул.

– Вот как-то так, – неизвестно на что ответил, не оборачиваясь, Харин. – Сам понимаешь.

– И всё равно, – начал было Мякиш, сунув руку в карман. Пусто. – Клянусь, я разберусь…

– А не надо! – с неожиданной горячностью фыркнул великан. – Разбираться разберись, твоё право, мальчуган. Но не клянись вовсе – ни небом, ибо оно есть престол Бога, ни землёю, ибо она есть подножие стоп Его, ни Иерусалимом, ибо он есть Город великого Царя. Понял, нет? И головой своей тоже не клянись, ибо не в твоей власти сделать хоть один волос белым или черным. Hо да будет слово твоё: «да, да», «нет, нет»; а что сверх этого, то от лукавого.

После этой внезапной речи, в которой Мякиш с трудом, но уловил нечто церковное, Харин замолчал. Одна из лошадей, не снижая темпа, приподняла хвост и вывалила вниз несколько комков навоза, немедля расплющенных колесами телеги.

Вот втором кармане обнаружилась мятая бумажка. Достал посмотреть, удивился, что вечно близорукие глаза теперь видят остро, как когда-то в детстве. Расправил: билет это. Старый, на жёлтой уже от времени бумаге, где осанистыми рядами шли надписи:

Министерство культуры РСФСР

Управление культуры

Старгородского облисполкома

* ЮВ 100122 *

БИЛЕТ

на посещение

АТТРАКЦИОНА

Цена 20 коп.

Ниже, после расплывшейся чёрной полоски виднелось разреженным шрифтом:

К О Н Т Р О Л Ь

И вся эта красота заключена была в чёрную же рамку из почему-то чуть-чуть не сходившихся чёрных линий, эдакая клетка с разрывами по углам.

Мякиш расправил тонкими