Ромашка (СИ) - Сергеева Женя

Миай утверждал, что нашел эту беседку совершенно случайно, соблазняя какую-то очередную жертву его озабоченной харизмы и затаскивая ее подальше от любопытных глаз. «Не на главных же тропинках этим заниматься», — возмущался оборотень недогадливости Нилы.

Шипучка и правда «качала». После одного кувшина в трактире и еще половины на широких ступенях храма, качалось все: храм, ступени, деревья, дома, прохожие, Миай и, кажется, сама Нила.

Сознание плыло в тумане. Жемчужная дымка мягко обволакивала и давала ощущение покоя и одновременно возбужденного стремления, не привязанного к действию.

— Как тебе мой сюрприз? — Спросил туман высоким мелодичным голосом. Женским? Мужским? Не понятно.

— Сюрприз? Какой сюрприз? — Нега и полудрема не отпускали, дымка все больше укачивала и убаюкивала.

Туманный смех рассыпался хрусталиками:

— Не вздумай отказываться, пусть и будет возможность. Выбирай приграничье. Там твоя судьба.

Туман рассеялся и на смену умиротворению пришло ОНО! Тяжелой поступью отряда вооруженных гномов в Нилину голову пробралось похмелье.

— Нила, не дергайся. Давай еще поспим. — Хриплое в макушку.

Это первое, что она услышала, после того, как с трудом разлепила слипшиеся глаза и вяло помотала руками и ногами, пытаясь скинуть какие-то тяжелые предметы со своей груди и с нижних конечностей.

— Покровители, Миай, а ты что тут делаешь? — Нила с трудом отодвинула кошака и попыталась сесть в постели.

Общажные кровати не были рассчитаны на двоих и пространства возле стенки оставалось «чуть-чуть и только бочком». Оборотень занимал большую часть спального места, еще и навалился на девушку горячим телом. Поэтому ли, то ли по причине активных «жертвоприношений» накануне, сесть хоть сколько-нибудь грациозно у Нилы не получилось.

Повозившись и потершись спиной вдоль стены, Нила все-таки приняла более-менее удобное положение и задумчиво посмотрела на оборотня, затем на соседние кровати. Горины в комнате не оказалось, кровать заправлена. Занавесь вокруг кровати оборотницы опущена. Возможно, Дельфина еще спала.

Так, Миай в штанах, она, Нила, — в изрядно помятой форме, которую и надевала на распределение. Значит, просто спали.

Облегченно выдохнув, Нила решила разбудить засранца, который мог и бы к себе добраться, не в город же обратно идти надо было, а всего лишь этажом выше.

— Эй, Миай! Кошак, вставай! — Нила легонько потрясла мужчину, ухватив за предплечье.

— Нила, имей совесть, дай поспать! — Миай ловко ухватил девушку за талию и перекинул на пол. — Оооо, даааа! — Оборотень с наслаждением раскинулся на кровати. — Наконец хоть лягу удобно.

Кошачье мурлыканье сменилось на строгий и требовательный тон:

— Нила, делай, что хочешь, но меня не трогай, я и так надорвался, пока тебя в корпус нес, с тебя причитается.

«Интересно, а который сейчас час?» — Пришедшая в голову мысль была на руку практически сразу уснувшему целителю, но серьезно обеспокоила девушку. Ночную смену в Страже никто не отменял, и о своем отсутствии заблаговременно она не предупреждала.

«Выгонят, точно выгонят!». Сборы на подработку практически точь в точь напоминали обеденную суету.

«Что за день сегодня такой? Начался отлично, а потом, как проклял кто-то. Скоро полночь, новый день. Покровители, пусть он будет богат только на приятные сюрпризы!».

В ответ в голове прошелестел издевательский смешок. Девушка нахмурилась и оглянулась, Миай спал беспробудным сном и точно не смеялся.

«Чудится с похмелья».

С этими мыслями Нила кинула охранку на дверь, не забывая вплести в схему и присутствие оборотня. Если Дельфины в комнате нет, то без разрешающей связки покинуть комнату Миай не сможет. А наткнуться после дежурства на озлобленную кошачью тушку Ниле совершенно не хотелось. Кто его знает, что там в голове у оборотня за его лукавой улыбкой и зелеными глазами. В последнее время она уже ничему бы не удивилась… Наверное.

Ночной город встретил теплым ветром, лунным светом и весело раскачивающимися на ветру магическими светильниками над входами в дома. Пустоту улиц разбавляли редкие прохожие, да повозки, развозящие своих ночных пассажиров. Цоканье лошадиных подков по грубой брусчатке отражалось от бревенчатых и каменных стен, многократно приумножалось и разносилось игривым морским ветром. От ночи к ночи становилось теплее и запах моря чувствовался более остро, горько и так по-родному.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Нила любила южное море, теплое, радостное, но становившееся коварным и смертельным, как только налетали осенние шторма. В одно из таких ненастий и погиб отец, вышедший в море на рыболовецком судне. Ниле к этому моменту исполнилось всего 8 лет, старшему брату 14. Вслед за отцом чуть не ушла и мать, любившая его без меры. Иногда казалось, больше, чем детей. Если бы не родители матери, приютившие внуков и практически сошедшую с ума дочь, кто знает, как бы сложилась их дальнейшая с братом жизнь. Темное было время для их семьи, тяжелое.

Нила до сих пор не без дрожи вспоминала потухший и безжизненный взгляд, механические движения, безразличие к окружающим еще недавно жизнерадостной и любящей женщины. Стена Ар’ерри из оборотней, красивая статная лисичка, рыжая, с озорными глазами и заразительным смехом. Однажды и уже безвозвратно она влюбилась в человека, сына владельца нескольких рыболовецких судов. Собственно, именно о такой любви слагают предания про истинную пару оборотня.

Нила считала, что сказки все это. Правда, любвеобильные создания влюбляются так, чтобы на всю жизнь, редко, так что, пожалуй, такая любовь и достойна слагаемых легенд.

Все эти события: смерть кормильца семьи, безумие матери, переезд в столицу к родственникам, совпали еще с одним — пробуждением дара самой Нилы. То, что в семье оборотня и человека родились человек и маг никого не удивило. Природа задавала еще и не такие загадки, гораздо более удивительными созданиями считались полукровки, рождение «половинчатого» ребенка приравнивалось чуть ли не к чуду. Обычно в смешанных семьях рождались представители только одной из рас, иногда с магическими способностями.

Наслоение тоски по отцу, новой жизни и желание хоть чем-то помочь любимой мамочке исказило зарождающуюся магию в девочке настолько, что она стала развиваться сразу в двух противоположных по своей сущности направлениях. Основной направляющей стали целительские способности и к ним, небольшим и слабеньким довеском, приложился дар некромантии.

Так и сложилось, что обучаться всю жизнь девушке тоже пришлось в полуторном объеме. Активно развивать основной дар, но и посещать лекции и некоторые практики с некромантами, чтобы знать, как пользоваться вторым. Такие способности лишними не бывают, даже для целителей. Им ли не знать, что Жизнь и Смерть всегда ходят рядом.

Работа младшим целителем только больше убеждала девушку в этом. Ей не раз приходилось и при допросах участвовать, как раз в качестве некроманта.

Академия от лекарского корпуса Стражи находилась недалеко, в нескольких улицах к западным воротам города.

Город Портэйя, в котором обучалась девушка, был неравномерно разделен на сектора. У западных ворот, что одновременно являлись и основным въездом в город, стояла академия с учебными и жилыми корпусами. В центре расположились административные здания, площадь, разнообразные магазины и конторки. У южных ворот ворот разросся огромный рынок, поэтому именно у них чаще всего можно увидеть груженые повозки, торговые караваны и телеги с фруктами, овощами, мясом, привезенными с окрестных деревень. Восточных и северных ворот не существовало, но примерно в этих секторах расположились спальные районы, и чем ближе к стене, тем беднее домики и отчаяннее взгляд проживающих в них людей и нелюдей.

Вскоре показалась высокая городская стена и длинное красивое, но мрачной, суровой, красотой, двухэтажное здание, с башенками, колоннами и несколькими высокими черными дверями со стороны города. На крайней левой двери нарисована крупная аптечная ромашка — символ лекарей, за этой дверью и находился лечебный корпус при Страже, куда обращались, в основном, горожане небольшого достатка или совсем без него. Больница делилась на две части, одна для горожан, в другую, меньшую, переправляли порталами пострадавших военных с приграничья, если они сами или их семьи жили в Портэйе и её окрестностях.