Прогулки по Испании: От Пиренеев до Гибралтара - Генри Мортон

Этот король хорошо нам знаком по портретам Веласкеса: бледное лицо с чертами вырождения, затравленный взгляд — и восхитительные загнутые кверху усы, на которые он, по слухам, надевал по ночам маленькие ароматизированные кожаные футлярчики, называемые bigoteras. Глядя на его горделивую посадку в седле, невозможно поверить, насколько на самом деле был несчастен этот человек: его преследовали неудачи и смерть, он часто приходил рыдать и молиться в родовую усыпальницу, а мысли и горести поверял одной скромной монахине.

Путешественник-англичанин, впервые видя Королевский дворец Мадрида, сравнивает его с Букингемским дворцом и признает, что первый раз в десять больше — и это чистая правда. Но следует помнить, что Букингемский дворец — всего лишь разросшийся частный дом, а дворец королей Испании строился не только как резиденция королевской семьи, но и для того, чтобы вмещать под своей крышей все министерства и ведомства государства. Само здание не слишком старое: заложенное в 1738 году и оконченное двадцать шесть лет спустя, оно заменило собой великолепный старинный дворец, который достраивали, реконструировали и подновляли все короли Испании с XI века. Это было неописуемое столпотворение разновозрастных строений, с деревянными лестницами и двориками, обрамленными галереями, — и все вспыхнуло и сгорело в рождественскую ночь 1734 года.

История этого дворца — история самого Мадрида. Когда арабы вторглись в Испанию в 711 году, они обосновались на богатом и солнечном юге, в Андалусии, предоставив христианам искать спасения в горах севера, откуда и началось впоследствии движение сопротивления. Мадрид был одной из крепостей, которые арабы основали на ничейной полосе, — и как старые замки становились центрами многих английских городов, так kasr, или форт, называемый испанцами Alcazar, всегда был центром таких арабских твердынь. Алькасар Маджирита, как поначалу назывался Мадрид, построили на уступе скалы, глядящей на север, на незавоеванную Испанию. Он пал в числе других крепостей, когда христиане в XI веке собрались с силами и перешли в наступление; арабы больше никогда его не захватывали. Глядя сегодня на унылый и пустынный окружающий пейзаж, странно вспоминать о том, что когда-то эта территория была покрыта густыми лесами, полными диких кабанов и медведей. Первые короли Кастилии превратили алькасар в охотничий замок и время от времени его достраивали. В XV веке он был перестроен полностью, и когда Филипп II в 1561 году сделал Мадрид столицей Испании, дворец стал местом заседаний самого могущественного суда и правительства в мире. Все последующие испанские Габсбурги держали здесь свой двор, регулируемый самыми жесткими в Европе правилами этикета.

Современный дворец — памятник Испании Бурбонов; и можно с уверенностью предположить, что молодой Филипп V, первый из испанских Бурбонов, не слишком огорчился, увидев, как ветхий дворец Габсбургов горит ярким пламенем. Я прошел в огромный внутренний двор, где в былые дни происходила смена караулов, с оркестром и батальоном конной артиллерии в парадной форме, — должно быть, великолепнейшее зрелище мадридского утра. Главный момент церемонии наступал, когда гремели все пушки, а оркестр взрывался «Королевским маршем» — гренадерским маршем, авторства, как гласит традиция, Фридриха Великого, подарком прусского короля Фердинанду VI Испанскому, первоначально предполагавшимся для исполнения на шести серебряных флейтах. Оба этих короля были музыкантами-любителями: Фридрих играл на флейте, а Фердинанд — на скрипке.

Я сел в сводчатом зале напротив парадной лестницы, рядом с группой туристов и, пока мы ждали появления гида, с любопытством разглядывал дворцовых слуг. Они, судя по всему, продолжают носить старую королевскую ливрею: синий камзол, перехваченный медными пуговицами, как у пехотинцев герцога Мальборо. Возраст большинства слуг предполагал, что, когда Альфонсо XIII покинул свою страну двадцать три года назад, им было лет по двадцать-тридцать. Без сомнения, некоторые из них работали здесь в тот апрельский день, когда во дворце были слышны крики толпы, требовавшей республики. Поскольку демонстранты становились все более дерзкими, король, как говорят, предпочел покинуть страну, но не приказывать страже стрелять в толпу. Плачущие слуги и придворные видели, как он вышел через большое французское окно на террасу и сел в свою машину, которую сам довел до Картахены, где его ждал крейсер под парами. Король высадился без всяких торжественных церемоний в Марселе и взял с собой вместо плаща флаг крейсера — весьма испанский по стилю поступок; и по сию пору он лежит, завернутый в этот флаг, в своем гробу в Риме. Я смотрел, как лакеи, полные достоинства, суровые, как священники, двигаются по опустевшему дворцу, не имея теперь почти никаких занятий — только заводить сотни часов и подметать ковры и коврики. Мечтают ли они когда-нибудь снова подготовить королевскую опочивальню или навести блеск в тронном зале?

Мы поднялись по мраморным ступеням вслед за гидом, и нашему взору представилась унылая вереница огромных залов, где под потолками, высоко над золочеными стульями и креслами, резвились купидоны и богини, а тяжелые хрустальные люстры по мере удаления казались все меньше и меньше. Некоторые из этих залов были неописуемо уродливы, словно их создавали для того, чтобы приводить зрителя в ужас; а иногда после разнузданной роскоши китайской комнаты мы оказывались в обширном аудиенц-зале с совсем уж огромными люстрами, где художники, будто в приступе безумия, вызолотили все, что только могли, и устроили на потолке мифологический переполох. Иногда из золоченых рам сурово смотрели на нас король или королева; здесь я впервые увидел Марию Луизу, любвеобильную супругу Карла IV, написанную Гойей, и поразился тому, что придворному художнику позволили изобразить столь правдоподобно эту королеву-амазонку. Портреты королей пишутся не для добрых друзей и всепрощающих родственников, но для последующих поколений — а это изображение королевы, как мне показалось, нарушало все традиции.

Мы вошли в тронный зал, где короли династии Бурбонов давали аудиенции и проводили приемы, известные как besamanos — целование рук, — и где они после смерти возлежали до торжественных похорон. В этом зале Ричард Форд видел тело Фердинанда VII, «мертвого и облаченного в парадный мундир: на голове треуголка, в руке трость, — его лицо, уродливое при жизни, сейчас было пурпурным, как спелый инжир». В тронном зале предыдущего дворца, дворца Габсбургов, еще одна представительница Англии, леди Фэншоу, видела торжественное прощание с телом Филиппа IV: «Его голова лежит на подушке, на ней касторовая шляпа, волосы уложены, борода подстрижена, лицо и руки подкрашены». Таким было последнее впечатление от лица, которое до сих пор продолжает жить на полотнах Веласкеса.

Невозможно равнодушно смотреть на громадный золотой трон, престол всех испанцев. Он покоится на возвышении в огромнейшем зеркальном зале под балдахином в стиле барокко и охраняется четырьмя львами — скульптурами в натуральную величину, — которые стоят, положив одну лапу на шар и глядя на зрителей. Гид сказал, что тронный зал сейчас используется, только когда Франко принимает иноземных послов. Кто-то из группы спросил, занимает ли Франко в этих случаях трон.

— Нет, никогда! — был ответ. — Caudillo никогда этого не делал! Это было бы неподобающе.

Я ждал вопроса, будет ли трон когда-нибудь занят снова, но никто его так и не задал. Трон стоял пустой, покинутый, но в то же время, думаю, все мы ощущали его величие. Я с сочувствием подумал о мальчике, которого обучают иезуиты. Трон Испании больше по размеру, чем нормальное кресло, и не выглядит особенно удобным. Без сомнения, удивительная организация, когда-то окружавшая и обслуживавшая его, могла быть возрождена: mayordomos, alabarderos, придворные (gentile hombres de casa y boca), егеря-monteros, лакеи и прочие, веками соблюдавшие сложнейшие формальности испанского двора. Полагаю, из всей челяди самыми интересными были monteros de Espinosa, егеря из Эспиносы. В далекие времена охотник из Эспиносы, маленькой деревушки на севере Испании, спас жизнь королю, и в награду за это жители деревни получили привилегию охранять короля по ночам. В отличие от наших английских телохранителей короля, которые стелили королю постель во времена Тюдоров, monteros были только караульщиками, расхаживающими взад и вперед у дверей королевской опочивальни. Сначала в эти войска брали только рожденных в Эспиносе, и жены солдат благоразумно отправлялись рожать в эту деревню, но позже, я думаю, monteros стали набирать из отставных офицеров. При монархии в Испании каждый вечер в одиннадцать часов по парадной лестнице дворца спускалась процессия, каждая дверь запиралась чиновником в старинном костюме и треуголке, носившим невероятную связку ключей, и с этого момента за дворец отвечали monteros de Espinosa. Двое гвардейцев занимали место за дверьми королевской спальни. Они ни с кем не разговаривали и не садились отдохнуть, неторопливо расхаживали туда-сюда, пока рассвет не освобождал их от дежурства.