Маска Зеркал - M. A. Каррик

ее имя из нашего реестра после того, как она уехала".

По крайней мере, Рената была достаточно умна, чтобы не удивляться. "Я вряд ли могу винить своего свекра", — сказала она. "Я знаю только версию моей матери, но я знаю и ее. Я могу предположить, какую роль она сыграла в этой разлуке".

Донайя могла только представить, какой яд содержала версия Летилии. "Это больше, чем просто отчуждение", — резко сказала она, поднимаясь на ноги. "Мне жаль, что вы напрасно пересекли море, но боюсь, что то, о чем вы просите, невозможно. Даже если бы я верила, что ваша мать хочет помириться, а это не так, я не заинтересована в этом".

Коварный червячок внутри нее прошептал: "Даже если бы это открывало новые возможности для бизнеса? Какой-то способ выбраться из ловушки Индестора?

Даже тогда. Донайя сожжет поместье Трементис дотла, прежде чем примет помощь из рук Летилии.

Дверь салона снова открылась. Но на этот раз вмешался не ее мажордом.

"Мама, Эглиадас пригласил меня поплавать по реке". Леато натягивал перчатки, словно ему не терпелось закончить одеваться, прежде чем покинуть свои покои. Но при виде гостьи он остановился — рука все еще была зажата в манжете.

Рената поднялась, как распустившийся бутон цветка, и Донайя тихо выругалась. Почему именно сегодня Леато решил проснуться раньше всех? Не то чтобы четвертое солнце было ранним по меркам других людей, но для него середина утра вполне могла быть рассветом.

Рефлекс заставил ее произнести эти слова вежливости, хотя ей хотелось только одного — поскорее увести девушку. "Леато, ты помнишь рассказы о своей тете Летилии? Это ее дочь, Альта Рената Виродакс из Сетериса. Альта Рената, мой сын и наследник, Леато Трементис".

Леато перехватил руку Ренаты, прежде чем она успела снова коснуться своего плеча, и поцеловал кончики пальцев в перчатке. Когда она увидела их вместе, сердце Донаи опустилось как камень. Она привыкла думать о своем сыне как о подростке-шалуне или о периодически возникающей головной боли. Но это был взрослый мужчина, красотой не уступающий Ренате: волосы цвета старинного золота, модно растрепанные на макушке; кожа цвета слоновой кости и точеные черты лица, отличительная черта дома Трементис; элегантный покрой жилета и приталенный фрак поверх него в платиновом переливе осенних трав дельты.

И оба они улыбались друг другу, словно в салоне только что взошло солнце.

"Дочь Летилии?" сказал Леато, высвобождая руку Ренаты, прежде чем это прикосновение стало неловким. "Я думал, она нас ненавидит".

Донайя подавила порыв укорить его. Это прозвучало бы так, будто она защищает Ренату, а этого ей хотелось меньше всего.

Девушка улыбнулась коротко и с сожалением. "Может быть, я и унаследовала ее нос, но я старалась не унаследовать все остальное".

"Вы имеете в виду, не ее характер? Я буду благодарить Катуса". Леато поморщился. "Прости, я не должен оскорблять твою мать…"

"Оскорбления не принимаются", — сухо сказала Рената. "Я уверена, что истории, которые ты знаешь о ней, ужасны, и не без оснований".

Под ними было течение реки, и они неслись вперед; Донайя должна была остановить их, пока они не ушли слишком далеко. Когда Леато спросил, что привело Ренату в город, Донайя набросилась на него, кляня светскую грацию. "Она просто…"

Но Рената заговорила с ней, гладкая, как шелк. "Я надеялась встретиться с твоими дедом и отцом. Глупо с моей стороны, правда; поскольку матушка не выходила на связь, я не знала, что они оба скончались, пока не приехала. А теперь я понимаю, что ее больше нет в реестре, так что между нами нет никакой связи — я просто чужак, вторгшийся в дом".

"О, вовсе нет!" Леато повернулся к матери за подтверждением.

Впервые Донайя почувствовала благодарность к Ренате. Леато никогда не знал Летилию, он даже не родился, когда она сбежала. Он слышал все эти истории, но, несомненно, по крайней мере, некоторые из них он считал преувеличением. Если бы Рената прямо сказала о примирении, он, вероятно, поддержал бы ее.

"Мы тронуты вашим визитом, — сказала Донайя, учтиво кивнув девушке. "Жаль только, что у остальных не было возможности познакомиться с вами".

"Ваш визит?" Леато насмешливо хмыкнул. "Нет, это не может быть все. Ты же моя двоюродная сестра, в конце концов — о, не по закону, я знаю. Но кровь здесь имеет большое значение".

"Мы надежранцы, Леато, а не врасценцы", — с упреком сказала Донайя, чтобы Рената не подумала, что их полностью поглотили дельта-пути.

Он продолжал, словно не слыша ее. " Моя давно потерянная кузина появляется из-за моря, приветствует нас несколько минут, а потом исчезает? Неприемлемо. Джуна даже не знакома с тобой — она моя младшая сестра. Почему бы тебе не пожить у нас несколько дней?"

Донайя не смогла сдержать приглушенного звука, вырвавшегося у нее. Как бы он ни старался не обращать на них внимания, Леато знал о финансовых проблемах дома Трементис. Гость в доме — последнее, что они могли себе позволить.

Но Рената возразила, слегка покачав головой. "Нет, нет, я не могу так навязываться. Однако я пробуду в Надежре некоторое время. Возможно, вы дадите мне возможность показать, что я не моя мать".

Несомненно, это была подготовка к примирению. Но хотя Рената была старше и держалась более уверенно, что-то в ее опущенном взгляде напомнило Донайе Джуну. Она легко могла представить себе, как Джуна разыскивает Летилию в Сетерисе с той же несбыточной мечтой.

Если дом Трементис сможет позволить себе морской переход, а они не смогут. И если бы Донайя позволила ей поехать, чего она не сделала бы. Но если такая невозможная ситуация случится… Она вздрогнула при мысли о том, что Летилия полностью отвергнет Джуну, отнесется к ней с такой холодной враждебностью, что вообще откажется видеть девушку.

Поэтому Донайя сказала как можно теплее: "Конечно, мы знаем, что ты не твоя мать. И ты не должна нести бремя ее прошлого". Она позволила улыбке расколоть маску. "Я уверена, что, судя по пляшущим на бровях моего сына мурашкам, он хотел бы узнать о вас больше, и я полагаю, что Джуна чувствовала бы то же самое".

"Спасибо", — сказала Рената, сделав реверанс. "Но не сейчас, я думаю. Приношу свои извинения, Алтан Леато". Ее слова заглушили его протест, прежде чем он успел его высказать, причем с безупречной формальностью. "Моя служанка намерена подогнать мне новое платье сегодня днем, и она заколотит меня булавками, если я опоздаю".

Это было настолько непохоже на Летилию, насколько это вообще возможно. Не заботой об